Александр Конторович - Смертник в серой шинели. Тетралогия

– Хорошо.

– Треть суммы – вперед. Остальное – по выполнении.

– Половину.

– Треть. После первого… э-э-э… случая – вторая треть. После второго – оставшаяся часть. Это окончательное решение. Торга – не будет.

Ном вздохнул и налил себе ещё один стакан.

– Договорились. Когда вы сможете заплатить?

– А когда вы начнете?

– Нам потребуется около месяца на подготовку… возможно, что и два…

– Как будете готовы – дайте знать. Пришлите мне пустое письмо. Встретимся здесь и…

– Не здесь, увы… – собеседник вздохнул. – Мне отчего-то кажется, что почтенный трактирщик не переживет этой ночи – у него слабое сердце… Даже и до вечера может не дожить…

Посмотрев на пышущее здоровьем лицо хозяина за стойкой, Легенс кивнул.

– Бывает… А на глаз – такой здоровяк!

– Не он один, – согласился Ном. – Вон тот верзила, с пшеничными усами – тоже ведь не жилец… А вы не знали?

Означенный персонаж к тому времени уже скорчился на скамье, привалившись боком к стене.

– Наверное, съел что-нибудь несвежее? – предположил собеседник графа. – Вот и трактирщик по этому поводу распереживался… а сердце-то и не выдержало… бывает!

– Ну, да… – рассеяно ответил советник короля, прикидывая возможные варианты развития событий.

– И ещё вопрос – лично к вам, ваша светлость.

– Слушаю.

– Вы мести не боитесь?

– А вы?

– Нас-то ещё найти нужно… Даже и вам – и то это удалось не сразу.

– Чьей мести? Котов? Церкви? Не смешите меня!

– Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю.

– Он умер. И это всем известно.

– Да ну? А вот до нас доходили слухи…

– Слухи? – презрительно усмехнулся Легенс. – Вот уж не ожидал, что такие люди, как вы – и станут им верить! Да в тех местах и просто ходить – уже опасно! Сколько уже было случаев…

– Знаю! – в голосе собеседника внезапно прорезался металл. – Не за деньги, ваша светлость – мы с вами теперь в одной лодке сидим. Но в тех самых местах видели одного… э-э-э… скажем так, человека, одетого в хорошо узнаваемые доспехи…

– Призрака? С него, пожалуй, что и будет…

– …которые после этого доставили епископу Гройнену. И он их опознал…

Несколько часов спустя.

– Так он жив?! – король резко повернулся к своему советнику, которого до этого слушал в пол-уха.

– Достоверно это неизвестно, Ваше величество. Живым его никто не видел.

– Но никто не видел и его мертвого тела… Что сказали церковники?

– Отец Варшани вытаращился на меня так, будто увидел за моей спиной дьявола во плоти.

– Ну, вот ему-то я стал бы верить в самую последнюю очередь! – отмахнулся Паппий Второй. – Нашёл у кого спрашивать – это же один из самых главных мастеров по сокрытию истины…

– Никого из епископов в столице сейчас нет.

– Да и поздно уже! Церковь всегда вела свою игру – не изменят они этому правилу и сейчас.

Король уселся в кресло и подпер голову рукой.

– Доспех… Что за доспех, ты выяснил?

– Увы, Ваше величество, нет…

– Плохо. Да что там – совсем фигово! Серые появляются раз в пятнадцать-двадцать лет…

– А мальчишке – почти четырнадцать, Ваше величество…

– Но все они – приходят извне!

– Никто из них раньше и не женился на местных… и детей у них не было. Во всяком случае, о них никто и никогда не слышал.

– Да уж, нам только таких детишек тут и не хватало для полного счастья! Вот что… – король выпрямился в кресле. – Где Рунный клинок?

– В замке Ерш, надо полагать. Во всяком случае – он там был в прошлом году.

– Это достоверно известно?

– Ну… его видели на боку у мальчишки.

– Граф! Это – точно тот самый клинок? Не имитация?

– У нас нет в этом замке настолько доверенных людей, чтобы мы могли это проверить. Осмелюсь спросить – так ли это важно, Ваше величество?

– Легенс, Легенс… – покачал головою монарх. – А ведь это оружие всегда возвращается к своему хозяину!

– И если в замке имитация…

– То Серый – жив! И это всё меняет!

– Да уж… – граф вытер внезапно вспотевший лоб. – Но как это выяснить? Меч ни разу не вывозили из замка!

– Придумай что-нибудь! Хотя… парню четырнадцать?

– Скоро будет, Ваше величество.

– И формально он уже может вступить в права наследования… и принести ленную присягу.

– Его отец этого не делал – он получил лен по праву тетравленда, как взятый с бою.

– Но сын-то – ни с кем за него не дрался? Каковы его права в таком случае?

– Формально – если он примет графство из рук матери, которая тоже вам не присягала, как женщина, мальчишка может объявить себя вольным графом. Два независимых законных владельца – он третий. Законники его поддержат, а уж про баронов я и вовсе молчу… Им только дай повод! Да и герцог… этот тоже в стороне не останется. Любое ваше ослабление – только ему на руку.

– Так… – Паппий задумался. – Ты думаешь, что парень откажется мне присягать?

– Тонкий момент, Ваше величество. Он может это сделать. Особенно – как сын Серого.

– Да?! А как он это докажет? Не то, что он его сын – а то, что к нему перешла сила отца? Отца – не матери!

Граф сжал губы и некоторое время молчал.

– Если он будет настаивать на своем праве третьего независимого наследника – наше дело проиграно, бароны встанут на его сторону. Просто для того, Ваше величество, чтобы ещё раз подчеркнуть свои права, как знати. А вот если он объявит себя Серым… он останется в одиночестве, дворянство не поддержит такого наследника. И даже если мальчишка не сможет этого доказать и прибегнет к первому варианту – единодушной помощи знати уже не получит. И что бы ни случилось с ним и его матерью в дальнейшем – ваше право наследования графства Мег никем не будет оспорено.

– Значит, он не должен выбрать первый вариант! Посылай им приглашение, Легенс! От моего имени, повод придумай сам. Но парню должно исполниться четырнадцать лет именно здесь – во дворце! И заодно – мы узнаем, жив ли Серый…

– Ложись! – мощный удар в спину бросает меня на камни. – Голову прячь!

И, стоит мне только автоматически выполнить эту команду – как сверху что-то противно взвизгивает. По каске барабанят мелкие камешки, выбитые из скалы чужими пулями. Душман не унимается – раздосадованный внезапным исчезновением цели, он снова и снова поливает место моего падения очередями. У него там что – патронный завод? Когда-то же и они должны закончиться?

Как угадал – автоматная трескотня неожиданно затихает. Пользуясь этим, быстро выглядываю из-за скалы – присев на колено, мой противник меняет в автомате спарку магазинов. Они у него длинные – от пулемета, вот отчего он стрелял так долго!

Больше не будет!

Вскидываю свое оружие.

Видимо, он что-то успел почувствовать – в последний миг басмач бросается на камни ничком, и мои пули вспарывают воздух у него над головой.

Но патроны у меня есть, в отличие от моего противника я не стреляю длинными очередями. И уже вторая пуля находит свою цель! Мой противник вскакивает, волчком вертится на месте и снова оседает – уже бесформенным кулем.

Есть один!

И тут же – второй, этот просто дуриком вылетает на мою очередь. Совсем ещё пацан… но с автоматом в руках – он тоже пришел сюда, чтобы меня убить. Извини, конечно, но в данном вопросе я тебе не помощник…

– Молоток! – это старшина Измайлов. – Налево смотри! Неспроста этих пацанов сюда гонят, они наше внимание отвлекают! Тут толпа целая, а там что-то подозрительно тихо! Не бывает так!

Сбоку слитно бьют автоматы моих товарищей, и я – совершенно машинально – поворачиваюсь в ту сторону.

– Не туда! – снова кричит старшина. – Где левая рука, забыл, что ли?! Сено-солому привяжу!

Он прав, а я, лопух эдакий, отвлекся не по делу.

Снова смотрю на тропку.

Их тут две – и обе сходятся в одном месте. Ну, почти в одном… между ними расстояние метров в сорок. И этот фланг нашей обороны сейчас прикрываю только я – больше просто некому.

Нас застигли уже при возвращении.

Рутинное патрулирование – но таким оно только кажется. Тем, кто ни разу не топтал камни этих гор подошвами своих ботинок. Некоторые топчут их китайскими кедами – их покупают у дуканщиков. Это нарушение формы – но кеды не так скользят по камням, а это порою спасает жизнь – никому ведь неохота сверзиться в обрыв метров, эдак, с сорока-пятидесяти. Согласитесь – веский повод, не правда ли?

Я пока хожу в берцах и этому даже рад – ноги постоянно елозят по камням туда-сюда. Прочные голенища ботинок отчасти защищают от острых камешков, которых тут просто до фигища! Были бы кеды – уже не раз помянул бы их производителей недобрым матерным словом.