Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин

три с половиной тысячи солдат и офицеров. Общие потери Пруссии мои генералы оценивали где-то в двадцать пять тысяч. Это если считать убитых, раненых, пленных и дезертиров. Объективно убитыми Фридрих потерял тысяч пять-шесть (пойди посчитай на поле боя, а это был не единственный бой первого года войны), но, главное, он потерял эти самые 25–30 тысяч опытных бойцов, не считая территории и местное население. А местное население — это не только восторженно бросающие в небо шляпы и прочие чепчики. Это мобилизационный ресурс и податной базис войны, то есть деньги.

То, что мы, по любому, удержим под своим контролем Восточную Пруссию до конца войны я не сомневался. Налогов с местных я в Российскую казну не получу, потому как объявил им о том, что Россия ближайшие пять лет будет расходовать все их налоги в самой Восточной Пруссии. Грабить не будем. Выгребать все деньги местных не будем. Не из альтруизма и человеколюбия — мне нужно привязать аборигенов к себе, да и содержать квартирующую там армию тоже на что-то нужно. Пусть моя армия тратит деньги на месте. Если захочет, конечно.

Обязанность воинская у пруссаков всеобщая, крепостных в их армии хорошо если треть. Подходящие возраста братец Фриц уже выбрал. Так что и с новобранцами там тоже не особо. Разве что солдаты, из числа местных, принесли мне присягу, но, рассчитывать на них в бою я бы не стал. Самое слабое звено. А присяга европейцев в наше время… Сегодня одному монарху присягнул, завтра другому, послезавтра третьему. Те же генералы и офицеры переприсягали на раз-два. Что говорить о солдатах. Так что, придётся отправлять их в тыл, подальше от столиц, формируя команды и батальоны, сильно разбавленные русским личным составом. Пусть немцы забирают семьи и едут охранять что-то в меру важное. Мосты. Дороги. Фабрики и прочее. Я утрирую, конечно, но, в принципе, лучше их иметь в Карелии, чем в Восточной Пруссии.

Были ещё наёмники. Тоже не три человека. С этими было проще. Швейцарцы, итальянцы, французы, испанцы. Прочих с бору по сосенке. Батальоны наёмников вполне спокойно подписали новый контракт, но уже со мной. Им-то что? Они воюют не за идею или патриотизм, а вполне за конкретное золото и серебро. Контракт с Фридрихом они честно выполнили. Сражались. Не побежали. А то что прусские генералы сражение проиграли, так и что? В чём вина Гильдии солдат удачи? Проиграли. Обычное дело. Военная фортуна отвернулась. Бывает. Новый контракт. Будут теперь против Пруссии воевать. А мне что за убыток? Меньше русских погибнет. Расплачусь звонкой монетой с наёмниками. СВОЕЙ ЗВОНКОЙ МОНЕТОЙ. Не субсидиями из Парижа и Лондона. Я и Россия им ничего не должны, хотя их, как докладывают дипломаты, это весьма напрягает, поскольку они теперь не могут ставить России никаких принципиальных условий, которые выгодны им, а не нам.

Но, была и другая категория — военнопленные. Их было много. В основном из Померании и Бранденбурга. Пятнадцать тысяч пленных. Присягать мне они отказались. Видимо рассчитывали на то, что война вскорости закончится и они поедут по домам. Но, Семилетняя война потому и Семилетняя, что вдруг не закончится. А в эту эпоху кормить даром пленных как-то не принято. И, вообще, никаких Гаагских и Женевских конвенций о Правилах ведения войны и по обращению с военнопленными тут нет.

В общем, поедут, точнее пойдут, эти пятнадцать тысяч пленных валить лес или канал какой рыть. Дон-Шати, например. Который соединяет в единую транспортную систему Каму-Волгу-Оку и Дон. Дед там всё почти сделал. Но, после него, успели многое растащить. Обмелел канал. Миних говорил, что там надо по уму кое-что перестроить. Что ж, натренируются там — будут соединять Оку с Днепром. У Орла там до Десны недолго рыть. У нас впереди война за Новороссию, нам остро нужны транспортные пути на юг для переброски войск и припасов. Железных дорог там у меня ещё нет. И нескоро появятся. Потому лучше рек не найдёшь пока вариантов коммуникаций транспортных.

В целом же, война шла пока прогнозируемо, согласно утверждённых мной планов Генштаба. Ни шатко, ни валко.

Я усмехнулся. Посмотрим, сколько из пятнадцати тысяч пленных бранденбуржцев пожелают по итогу остаться в России. Немцы — ребята работящие. Весьма полезные. Только не надо их компактно селить. А даже если деревнями, то где-то в Новороссии. Там ещё долго у нас будут проблемы с населённостью. Целые программы переселения будут. Пройдоха Чичиков не даст соврать. Государство ещё не одно десятилетие будет серебром и ассигнациями оплачивать переселенческую программу.

Да и греков с армянами из Крыма придётся выводить.

И православных всех.

— Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…

Идёт служба. Августейшее семейство смиренно шепчет «Символ Веры».

… — И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века. Аминь…

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. НОВЫЙ ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 4 мая 1758 года.

Мы с Катей вдвоём сидели в креслах у камина и пекли в золе картошку. Сидели, дурачились, смеялись.

Смех у Екатерины достаточно специфический, и мы ничего с этим сделать пока не могли. Речь поставили, по губам она понимает, её часто трудно отличить от слышащей барышни её возраста, но вот смех…

Катерина знала об этой проблеме и на людях ограничивалась просто милой улыбкой. Зато в семье она не стеснялась и смеялась от души. Любит она это дело. Она очень весёлая.

Я ей травил байки, она тоже мне рассказывала интересные случаи, ведь я не всегда дома. В основном про проказы братьев и сестёр. Нет, не в плане наябедничать, а просто. По-доброму. Ведь она им старшая из наших детей и много лет они у неё на глазах.

Почему мы вдвоём печём картошку в камине? Потому что все заняты. Младшие на занятиях, а у мамы нашей сегодня дел с Ведомствами Императрицы Екатерины Алексеевны слишком много накопилось. В общем, мы с Катей вдвоём.

Дочь вытащила кочергой картошку из золы и принялась руками чистить, пачкаясь в саже и смеясь. Она была в простом домашнем платье, плюс в фартуке, так что не сильно переживала за грязь. Все свои, а стирать сие явно не ей.