Космонавт. Том 4 - Феликс Кресс

Он стоял, по привычке заложив руки за спину, и буквально сканировал меня с головы до ног своим внимательным взглядом.

Вбитые на подкорку рефлексы сработали быстрее мысли. Я мгновенно выпрямился и поприветствовал его.

— Товарищ капитан! Курсант Громов после выполнения полётного задания…

Ермаков кивнул и поднял руку, жестом останавливая меня.

— Выглядишь дерьмово, Громов, — слегка поморщившись, констатировал он.

Я не смог сдержать кривую усмешку. В этом был весь Ермаков. Он особо не церемонился с курсантами. И что тут скажешь? Он прав. Выглядел я и правда паршиво.

— Спасибо, товарищ капитан! — бодро ответил я, несмотря на всю абсурдность ситуации.

— Вольно, — разрешил Ермаков и достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. — Держи. Заслужил.

Я расслабился и взял протянутый листок. Развернул его. Взгляд скользнул по стандартному казённому тексту, но смысл написанного не сразу дошёл до моего уставшего мозга.

Я перечитал: «Курсанту Громову С. В. предоставляется увольнительная сроком на 24 часа…»

В этот момент я почувствовал себя мелким пацаном, который под новогодней ёлкой обнаружил именно тот самый заветный подарок, о котором он писал Деду Морозу в письме.

Волна чистого, ничем не омрачённого восторга накатила на меня. Мне отчаянно захотелось обнять капитана и от души расцеловать его. По-брежневски, в обе щеки, три раза.

Даже не пытаясь скрыть счастливую улыбку до ушей, я проговорил:

— Спасибо, товарищ капитан!

Тот довольно хмыкнул.

— Иди давай. Времени у тебя, считай, нет. — Он махнул рукой в сторону стоянки грузовиков, развозящих личный состав.

Я кивнул, мысленно представляя, как доберусь до мягкой кровати, рухну на неё и провалюсь в сон на ближайшие двенадцать часов. А может и больше.

Я торопливо шагнул в направлении стоянки. Но через пару шагов вспомнил кое о чём важном. Я резко остановился и обернулся.

— Товарищ капитан, а зачёт?

Ермаков, уже повернувшийся было к входу в командный пункт, остановился и отмахнулся.

— Иди, иди. Сдал ты. С остальным разберусь. — Он сделал ещё один шаг, затем щёлкнул пальцами, будто вспомнив о чём-то. — А, да, чуть не забыл. Телеграмма на твоё имя пришла. Зайди на почту, получи.

— Ещё раз благодарю вас, товарищ капитан! — выпалил я и снова отдал честь.

Я начал разворачиваться, но на этот раз уже Ермаков окликнул меня:

— Громов!

Я остановился. В голове даже мысль успела промелькнуть: Неужели увольнительная — это чья-то не очень смешная шутка?

— Ты молодец, — коротко бросил Ермаков.

Сказав это, он развернулся и зашёл внутрь командного пункта.

Нет, не шутка. И это прекрасно! Я пошёл к машине.

Нет, я не просто шёл, я почти летел, едва касаясь ногами земли. Новость окрыляла меня не хуже ред булла. Усталость, что давила на плечи ещё пять минут назад, испарилась и на смену ей пришла лёгкая эйфория.

На душе у меня пели птички. Или ангелочки. Или все вместе. Прямо как у диснеевских принцесс.

Впереди были сутки отдыха! Целые, мать его, сутки! Двадцать четыре часа, которые можно было потратить на сон и ничегонеделание.

— Юху! — не сдержавшись, выкрикнул я совсем уж по-мальчишески и подпрыгнул на ходу, забавно стукнув пяткой о пятку. После этого я ускорил шаг и почти бегом пошёл к стоянке.

Прежде чем отправиться в город, я зашёл на почту. Там, как и обычно, сидела тётя Поля.

— Здравствуйте, товарищ ефрейтор! Курсант Громов, — поприветствовал я её. — Для меня должна быть телеграмма.

— А, Громов! — лицо женщины расплылось в доброй улыбке. — Подожди секундочку.

Она порылась в деревянном ящичке с разгороженными отделениями и через мгновение извлекла оттуда искомое.

— Держи, родимый. Видать, хорошие вести, раз улыбаешься так.

— Надеюсь, ответил я. Спасибо вам большое! — поблагодарил я и вышел на улицу.

Раскрыв телеграмму, я пробежался взглядом по строкам. Писал отец. Уж не знаю, откуда он узнал, что у меня сегодня будет увольнительная, но факт остаётся фактом. Отец в Волгограде.

Он написал, что будет ждать меня в гостинице «Волгоград» и указал в каком номере он поселился. Я присвистнул, глядя на текст.

— Кучеряво живём, — негромко проговорил я сам себе, ведь гостиница была не из дешёвых. Свернув телеграмму и убрав её в нагрудный карман, я направился к КПП, предвкушая каплю относительной свободы.

Добравшись до гостиницы, я вошёл в вестибюль и снова достал телеграмму, чтобы вспомнить нужный этаж и номер. Вскоре я уже шагал по коридору и вглядывался в таблички на дверях. Отыскав нужную мне дверь, я постучал.

Через несколько секунд мне открыл отец. Скорость меня поразила. Будто он всё это время стоял за дверью и только и делал, что ждал меня.

— Здравствуй, сын, — поприветствовал он меня и крепко обнял, похлопав по спине. Отстранившись и удерживая меня за плечи, он принялся рассматривать мою физиономию и пришёл к закономерным выводам: — Неважно выглядишь.

— Весь в отца, — со смехом парировал я, но в шутке была лишь доля шутки. Отец и правда выглядел уставшим не меньше моего.

— Что тут скажешь, — ответил он, закрывая за мной дверь и провожая меня в номер. — Новая должность накладывает некоторые обязательства. Спрос теперь совсем другой.

— Ожидаемо, — кивнул я, устраиваясь в одном из кресел. — Проблемы?

Отец наморщил лоб, сел напротив и тяжело вздохнул, словно подбирая слова.

— Проблемы были, есть и будут, — проговорил он и бросил взгляд на часы. — Скоро пойдём обедать. Так вот, дело не столько в проблемах, сколько в задачах. И их очень много. Ты пока многого не знаешь, но скоро, я надеюсь, узнаешь. — Он с облегчением откинулся на спинку кресла, будто скинув с плеч тяжёлый мешок. — Ох, ты не представляешь, как я жду момента, когда смогу говорить с тобой открыто, без необходимости что-то недоговаривать или увиливать.

— Понимаю, — искренне отозвался я. Вся моя нынешняя жизнь была построена на недоговорённостях. — Так какие всё-таки проблемы, которые не проблемы? — уточнил я.

Отец немного подумал, потирая переносицу, а потом, отыскав подходящие формулировки, сказал:

— Основные две: время и деньги. Мы безнадёжно опаздываем, и нам отчаянно не хватает финансирования.

Я не удивился. Я и сам отлично знал, с какими трудностями сталкивается советская лунная программа. Мало того что СССР включился в Лунную гонку позже американцев, так ещё и ресурсы распылялись между враждующими КБ, а финансирование урезалось.

— Есть какие-то мысли на этот счёт? — спросил я.

Отец бессильно развёл руками.

— Пока нет. Тупик.

— Понял, — сказал я.

— Сергей Павлович говорит, — понизив голос, продолжил отец, — что попробует пробиться к Генеральному. Но, чтобы к нему идти, у нас должно быть что-то существенное. Не просто отчёты и планы, а что-то, что убедит его