Анти-Горбачев-5 - Сергей Тамбовский

на то и существуют, чтобы их иногда корректировать, — наставительно заметил генсек, — проясните вопрос.

На этот раз Олейник отсутствовал добрый час, видимо вопрос действительно был сложным. Романов успел полностью просмотреть пленку относительно приземления боеголовки на полигоне Кура — там и точно ничего примечательного не значилось, в точности, как вход метеорита в атмосферу. В конце только что-то взметнулось с земли, как при сильном взрыве.

А тут и генерал вернулся с вестями о решении вопросов.

— Все в порядке, Григорий Васильевич, — улыбаясь, заявил он, — вы будете приняты в команду БЖРК на должность стажера-испытателя. Сегодня вы переночуете в нашей гостинице, а завтра утром вольетесь в дружные ряды подразделения бронепоезда… только инструктаж придется прослушать, это обязательное условие… и одежду сменить на уставную.

— Конечно, — не стал спорить Романов, — инструктаж прослушаю, одежду сменю.

А наутро Генеральный секретарь ЦК КПСС стоял в форме прапорщика Советской Армии (другой почему-то на складе не нашлось) у выездных ворот из ангара, где обслуживался БЖРК «Молодец» с порядковым номером 2.

— А где номер первый? — это был первый его вопрос, когда он забрался в штабной вагон, второй с головы поезда.

— Номер первый, товарищ главнокомандующий, — вытянулся начальник поезда, — базируется в Ростовской области, возле Кротова.

— А маршруты у вас пересекаются?

— Наши маршруты это государственный секрет высшей степени, — ответил полковник, — утверждаются в Генштабе, и даже вам я не могу их сообщить.

— Хорошо, не буду настаивать, — ответил генсек, — покажите мне внутреннее устройство поезда — это не под запретом?

— Нет, это вполне допустимо, — слегка улыбнулся Нечипоренко, — пойдемте, товарищ прапорщик.

Романов покорно проследовал за ним, по дороге он услышал какое-то шипение, раздавшееся со стороны левой стенки вагона.

— Что это? — спросил он.

— А… — подумав, ответил полковник, — это наддув вагонов… у нас тут поддерживается давление чуть выше атмосферного… на всякий пожарный случай, чтобы вероятный противник не сумел отравить всех нас газом снаружи.

— Толково придумано, — констатировал Романов.

Они прошли в первый вагон, находящийся сразу за спаркой локомотивов.

— Здесь у нас расположено силовое прикрытие, — сообщил начальник поезда, — двадцать пять бойцов спецназа с соответствующими боевыми средствами. В случае непредвиденных обстоятельств они осуществляют прикрытие нашей боевой части до прибытия подкрепления. Вот их командир, майор Звягинцев.

Майор отдал под козырек и вытянулся в ожидании вопросов от высокого гостя.

— Я слышал краем уха, — сказал ему Романов, — что вас называют черными автоматчиками — это верно?

— Так точно, товарищ главнокомандующий, — доложил майор, — именно так и называют.

— А почему?

— Наверно из-за черной формы, — предположил майор, — а также из-за приказа патронов не жалеть и пленных не брать. Работаем по-черному…

— Покажите мне ваше вооружение, — зачем-то, сам не зная зачем, попросил Романов.

— Так точно, — майор повернулся через левое плечо и пошел в конец вагона, а Романов с Олейником за ним.

Он открыл там крайнее купе и предложил им зайти внутрь.

— Вот, — широким жестом очертил он арсенал, расположенный в купе, — автоматы специальные Вал, а также пистолеты специальные самозарядные ПСС, и то, и это бесшумное оружие.

— Про ПСС я слышал, — отвечал ему Романов, — а вот про Вал вообще ничего не знаю.

— Конструктор Сердюков, — начал пояснять майор, — производство ЦНИИ Точмаш, масса 3,5 кг со снаряженным магазином, калибр 9 мм, прицельная дальность 420 метров, магазин на 20 патронов. Убойная штука на близкой дистанции, единственный недостаток — это малая емкость магазина и то, что габариты глушителя великоваты, надо привыкать…

— Здесь ручные гранатометы РПГ-27 Таволга, только-только с завода НПО Базальт, еще не стоят на вооружении. Реактивная граната у него тандемного вида, сначала срабатывает лидирующий заряд, затем основной кумулятивный. Очень эффективное средство для борьбы с любой бронетехникой противника. Что еще… это вот пулеметы Калашникова, проверенные временем, а это ручные гранаты. Артиллерию решили не привлекать к охране…

— Отлично, — отвечал Романов, — а как у вас проходят боевые дежурства?

— Согласно боевому расписанию, — вытянулся командир, — восемь бойцов отдыхают, шестнадцать находятся в состоянии полной боеготовности. Смены через восемь часов.

— Бывали ли случаи реальных боестолкновений в вашей практике?

— Никак нет, — на секунду замялся майор, — дело в том, что этот выезд у нас всего четвертый по счету, не накоплено еще достаточной статистики.

— Понятно, — бросил ему Романов, а полковнику добавил, — давайте двинемся дальше.

— Дальше у нас сдвоенные локомотивы, — ответил тот, — туда из поезда перейти нельзя, связь только по телефону.

— А локомотивы тоже защищены от внешних воздействий? — поинтересовался генсек.

— Конечно, все стекла у них бронированные, впереди укреплены тараны — это для того, чтобы преодолеть возможные препятствия. И все машинисты также вооружены и имеют приказ стрелять боевыми.

— Тогда возвращаемся назад, — предложил Романов, и они вернулись в третий с носа вагон.

— Это вагон для отдыха персонала, — продолжил экскурсию полковник, — кстати, ваше место будет в третьем купе, номер 9.

— Окон, я смотрю, тут совсем нет, — заметил генсек.

— По соображениям безопасности все окна забронированы изнутри, снаружи осталась только их имитация, — ответил полковник, — следующий вагон это кухня со столовой, тут приготовляют горячую пищу бойцам.

— Это правильно, — согласился Романов, — как говорят в народе — война войной, а обед по расписанию. А запас продуктов берется на весь рейс или пополнение где-то происходит?

— Вообще говоря, поезд должен непрерывно двигаться все десять дней боевого дежурства, остановки допускаются только в экстренных случаях.

— А как же семафоры? — уточнил Романов, — обычно же поезда хоть один раз, да тормозятся ими.

— Все предусмотрено, Григорий Васильевич, — ответил начальник, — наш поезд литерный, еще такими же правами пользуется только ваш правительственный состав — никаких остановок и торможений в пути быть не может.

— Хорошо… — вздохнул генсек, — остался, как я понимаю, главный вагон, откуда управляют ракетами?

— Совершенно верно, товарищ Романов, — ответил полковник, — это штабной вагон, вход туда сопряжен с некоторыми формальностями…

— Давайте с формальностями, я не против…

Формальности заключались ни много, ни мало в сканировании двух пальцев на обеих руках, а также сетчатки глаза — Романов