Время выбора 3 - Владимир Георгиевич Босин

вместе с парнями Ртищева потащили мать задержанной в подземелья церковников. Я не против, раз церковь решила, что это её дело, пусть разбираются.

А с утра пошли аресты более серьёзные. Надо понимать, что та тётка раскололась. Следы ведут к боярским родам столицы. Что замечательно, что инициатива исходит от церковного судьи. То есть я, как бы и ни при чём. Но допросные листы мне приносят ежедневно. Вскоре выяснилось, что сформирован заговор против меня и моих ближников. В группе заговорщиков представители старых московских боярских родов. Головка из пяти человек и десяток примкнувших мастью поменьше. Но в целом это уже не шутки. Тот же боярин Стрешнев показал, что меня собирались обложить со всех сторон. Кроме попытки навести на меня порчу, есть среди моей челяди и их человек, которому поручили подсыпать в моё питьё яд. У арестованного слуги обнаружили пузырёк с тёмной жидкостью. По косвенным признакам это настойка болиголова. Несколько капель выжимки из ядовитого растения приводили к параличу нервной системы. Вовремя моя жёнушка подсуетилась. Не исключали они и коварный удар кинжалом с лезвием, покрытым ядом. Крепко видать я их зацепил.

Москва забурлила, пошли слухи о том, что на царя покушались бояре. Назывались имена причастных. Хорошо, что зараза не вышла за пределы столицы. На периферии пока тихо.

Я со своими советчиками решил воспользоваться ситуацией и на две недели раньше начал реформу госучреждений. В один прекрасный день комендант перекрыл все входы в Кремль. Служаки, торопящиеся на службу, получали извещение, что их вызовут в другой день. Заранее набранный царский указ опубликовали обе московские газеты. Также глашатаи на площадях зачитывали его для народа. С сего дня приказная система приказала долго жить. Теперь в стране есть двадцать три коллегии и несколько специальных учреждения типа «Царской канцелярии» и канцелярии «Тайных дел». Утверждены штатные единицы, изменены частично названия должностей. Но во главе коллегий по-прежнему дьяки и подьячие. Ну не хочу я этих президентов и вице-президентов. Возможно попозже поменяю. Одиннадцать основных — это военная, адмиралтейская, иностранных дел, мануфактур, горная, торговая, большой казны, ревизионная, судная, вотчинная и главного магистрата. Я сознательно не использовал слепо немецкие названия, только если выхода не было.

Отдельно опубликован и Табель о рангах. Как и у Петра там четырнадцать разрядов, только статские должности немного изменены.

Боярская Дума отменена, она и так практически не работала, скорее агонизировала. Теперь у нас имеется Госсовет. Туда входят на первом этапе одиннадцать моих ближников из числа именитых бояр во главе с Артамоном Матвеевым. А также девять моих советников. Согласно табели о рангах им сразу присвоены чины восьмого ранга надворных советников, что автоматически делает их дворянами. При чём потомственными. Неплохая карьера для вышедших из подлого сословия. Таким образом я получаю лояльный мне государственный орган высшей власти. Его функционал обширен — законотворческая, исполнительная, надзорная и судебная. Скорее всего Госсовет будет расширяться по мере надобности.

Нам понадобился месяц, чтобы новые коллегии стали пусть со скрипом, но работать. Думаю, даже уверен, что у Петра Великого на это ушли годы. Просто я знал в каком направлении двигаться и у меня были грамотные помощники. А ему приходилось идти наощупь и пинками гнать своих дворян и слуг. Теперь сформированные бригады разъезжались по городам. В их составе обязательно был член Госсовета и пара человека из моих ближников. Ехали в сопровождении сильного отряда. Смысл в том, что моих ближников бесполезно перекрикивать своим высокородством. Они и сами из первых исконных боярских родов. И провинциалам быстро найдут укорот. А вот мои советники и займутся переформатированием новых госучреждений. Наместник же должен оказывать им самую действенную помощь. Губные и земские избы, которые играли роль органов местного самоуправления, перешли под руку наместника и теперь действуют по новым правилам.

Три месяца шли разбирательства по делу о покушении на жизнь государя и колдовстве. Ну и так как разбирательство со знанием дела проводили церковные дознаватели, то и суд состоится под эгидой церкви. Но вот предложение патриарха Иоасафа заставило меня призадуматься. Он собирается действовать на основе Соборного уложения моего брата от 1649 года. В нём была ужесточена ответственность за покушение на основы государства. Это как раз наш случай. И по нему тем, чью вину суд признал доказанной, полагается смертная казнь. Но на Руси в этом плане к боярам всегда относились снисходительно и предпочитали отправить в ссылку или постричь в монахи. Но Иоасаф требует более радикальные меры, — пойми Иван Михайлович, если сейчас не вырубить с корнем эту заразу, то бояре так и будут ставить нам палки в колёса.

Ну, его можно понять, он продвигает свою церковную реформу, и она буксует из-за противодействия епископов на местах. Не все хотят жить по-новому. Ведь Патриарх, продвигая реформы, задуманные Никоном, хочет навести порядок в церкви:

— Обновить церковные книги, исправив накопленные ошибки в богослужебных текстах.

— Усилить роль патриарха и независимость Московской патриархии.

— Упорядочить церковные каноны и устранить противоречия.

— Унифицировать богослужения и привести церковнославянский язык к приемлемому варианту. Ведь сейчас лишь подготовленный человек мог прочитать церковную книгу. Они все написаны на старославянском.

Всё перечисленное не нравилось архиереям (епископам) на местах.

А тут подвернулось дело, на примере которого можно показать преимущество реформы и дать понять консерваторам от церкви, что все под богом ходят.

— Не знаю, Ваше Святейшество. Я бы не хотел такого эффекта. Давайте подумаем, как нам поступить.

За колдовство и ведовство полагается отрубание головы мужчинам (привилегия бояр), а так виселица. А для женщин уготовлено утопление в воде. А я кумекаю, как мне сохранить их жизни. Меня устроит их ссылка в места отдалённые. Допустим в Тобольск и восточную Сибирь. Назначу их небольшими руководителями и заставлю пахать не покладая рук на благо страны. Разумеется, им придётся поделиться большей частью своего имущества. Там бедных нет. У каждого по несколько десятков вотчин.

Взять, к примеру Лыкова-Оболенского. У него 8 000 душ крестьян, у Долгоруковых более 10 000 душ. Ну, приблизительно у всех так. Я даже не говорю про злато, серебро, мягкую рухлядь и яхонты.

Глава 8

— А её куда? — Фёдор Михайлович Ртищев напомнил мне про арестантку, которая так и томится у него в камере. Мы же её не отдали церковникам, просто забыли. Вот девица и просидела всё это время в одной из камер. Правда её регулярно выводили гулять, кормили и вообще Ртищев буквально воспринял мою фразу, что «вреда не учинять и отнестись