НИИ особого назначения - Саша Фишер

миски гречку с тушенкой. А напротив парнишка. Зеленый совсем, только прибыл. Глаза дикие, кажется, готов заорать. Я облизываю ложку и смотрю на него.

— Страшно? — спрашиваю. Тихо так вокруг, просто оглушительно тихо. Слышно даже как мышь что-то там скребет в своей норе за стенкой укрепа.

Кивает. Да, точно истерика с пацаном может случиться... А истерички у нас не жильцы.

Перевожу взгляд на его ботинки.

— Хорошие ботинки, — говорю. — Какой размер?

— Сорок четвертый, — он облизнул губы, но они так пересохли, что только язык поцарапал.

— Хм, как у меня, — я сунул миску и ложку в карман. — Когда тебя задвухсотят, можно себе заберу?

Можно было подбордрить парня. Успокоить. Сказать что-то вроде «все будет хорошо, не бойся». Но только это херня все. Не работет. И хорошо не будет. И есть только один способ не сойти с ума там, за ленточкой. Просто перестать думать.

— А-ва-вввы шшутите, да? — сказал он. И тут эта клятая паника истерическая из глаз пацана пропадает. И он тихо хрипло смеется.

— Клим? — голос Романа из динамика. — Ты же вроде говорил, что программист?

— Сертификат получил от онлайн-школы, — криво ухмыльнулся я.

— А до этого кем работал? — в голосе Романа напряжение.

— Наемником, — жестко ответил я. — Воевал я. Но по здоровью тянуть перестал, вот и начал искать новую... гм... профессию.

— То есть, у тебя есть настоящий боевой опыт? — это уже голос Насти. И в голосе, неожиданно, неподдельная такая радость.

— А что, похоже, что игрушечный? — меня почему-то разобрал смех. Когда из меня не вышло архитектора, я все равно работал в строительстве. Даже что-то там преуспевал, бригада у меня появилась, заказчики толстые. А потом как-то в кабаке, я столкнулся с давним знакомым, еще по армейке. И как-то само собой все завертелось. Шел, упал, очнулся на броне, посреди жаркой страны, где нас вроде как и быть не должно... Вернулся через три месяца, пообещал себе, конечно же, что больше никогда. Ни за что.

И примерно три месяца держался. Понял, что тянет. Пришел в офис, давайте, мол, берите меня с потрохами обратно. Хочу на войну.

Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Не то, чтобы неприятные. Я уже давно привык себе не врать. Да, страшно. Да, больно, грязно, жарко, холодно, сыро, сухо. И все это возведено в кратную степень. Если сыро, то до хлюпанья в ботинках, если сухо, то так, что дерет горло и моргать мешает. Половина друзей отшатнулась, половина оставшейся половины пытались пожалеть. Другие расспрашивали с кровожадным любопытством. А я что? ПТСР, говорят. Ну, наверное, есть какой-то ПТСР. Хотя я как-то не задумывался...

— Клим! — позвал меня Роман. — Теперь думай про дом. Или про город.

— Так про дом или город? — переспросил я, когда зеленая лампочка зажглась.

— Да все равно, — Роман широко улыбнулся и снова помахал мне из-за стекла. — Нужно, чтобы ты вспомнил такие... типовые дома. Понимаешь?

— Хрущобы? — понимающе покивал я.

— Да-да, именно! — обрадованно воскликнул Роман.

Допрос закончился неожиданно. Хотя какой это, нафиг, допрос? От меня ведь даже не требовалось отвечать.

— Сам снимешь датчики? — спросила Настя в микрофон. — Хотя нет, давай я помогу.

Дверь снова открылась, и ко мне в звукоизолированную камеру снова вошла Настя.

— Я думала, что тебя придется уговаривать и убеждать, — сказала она, последовательно срывая с меня все те штуки, которые она же перед этим и налепила.

— На что уговаривать? — я встал с кресла и потянулся.

— Понимаешь, Клим, это только кажется, что работа ученых — это протирать штаны в безопасных кабинетах и мучать ни в чем не повинных подопытных животных, — сказала она размеренно.

— Насть, ну давай уже не тяни, что-то долго запрягаешь, — поморщился я. — Можно не миндальничать, вываливай.

— Ха-ха, — Настя искренне рассмеялась, запрокинув голову. — Нет, воевать ни с кем будет не надо, но твой боевой опыт будет очень кстати.

— Опасная работа? — хмыкнул я.

— Агрессивная окружающая среда, — Настя двинула к выходу. — Завтра все сам увидишь. И с ребятами познакомишься.

Мы вышли из комнаты с креслом в комнату с пультом. Роман больше не нажимал ни на что на пульте. Он сидел, уткнувшись в гораздо более современное устройство. Гибрид планшета и кассового аппарата, я бы сказал.

— Сейчас, пять минут, — пробормотал он, быстро быстро двигая пальцем по монитору.

— Да как это вообще сочетается? — пробормотал я. — Фанерные двери в сортиры и запредельные какие-то биотехнологии. Или вот этот вот прибор из области ретрофутуризма, и вполне современная штука...

Роман и Настя уставились на меня не с недоумением, нет. Кажется, они прекрасно поняли мой вопрос. Они смотрели на меня с досадой.

— Закатай рукав рубашки, — сказал Роман. — Да-да, я слышал вопрос. И даже готов на него поотвечать, но сначала давай тебя прошьем, ладно?

— В каком это смысле? — я подозрительно прищурился.

— Документы тебе сделаем, — терпеливо объяснил Роман.

— Рома, давай лучше я объясню, — Настя подмигнула. — Клим, ты ведь уже понял, что мы нарушили некоторое количество правил и уставов, пока с тобой носимся?

— Да уж, не совсем тупой, — хмыкнул я. — Не понял только, для чего вы рискуете. Я пока мало что понял, про ваш ЭсЭсЭсЭр-два-точка-ноль, но церемониться не будут, верно?

— У нас есть причины, но ты пока их не поймешь, — сказала Настя. — Но нам правда надо, чтобы ты был здесь. Веришь?

— А ты правда особист? — спросил я.

— Я, Клим Павлович, ходячий анахронизм, — скзаала Настя. Потом бесцеремонно подошла ко мне и закатала рукав рубашки. Расстегнут он все еще был, с кресла. — Научный оккультизм было пугалом примерно до две тысячи восьмого. И у всех сотрудников отдела обязательно были воинские звания. И не простые, а золотые... Рома, ну прошивай уже, видишь, Клим не против! Клим, ты же не против, верно?

— Это что, какие-то нано-роботы? — спросил я. Сопротивляться не стал. Несмотря на некоторую абсурдность ситуации, я не чувствовал никакой угрозы. И Роман, и Настя были ко мне настроены благожелательно. Если не сказать еще теплее. И вообще они были каким-то... другими. Не мог пока