Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— Ну курьер конечно не наш гигант, но одиннадцать часов в одиночку, это даже покруче капитанского экзамена. — Он кивнул, листая страницы лётной книжки. — А налёт на самолётах у вас впечатляющий. Как не у всякого военного пилота. Хорошо. — Он поднял взгляд на Николая. — Считайте себя принятым на должность второго помощника капитана. Заниматься будете пассажирами и багажом. Первого помощника я предупрежу, что у нас временный офицер, для набора лётных часов. И скажем что вы какое-то время не летали после скандала по женской части. Этого в принципе достаточно.

— Отлично. — Николай кивнул. Разрешите идти?

— И помните, у нас развесовка пять — пять — два. — бросил ему вслед капитан.

— Должна же быть пять — пять — четыре. — Николай остановился и оглянулся. У вас же майбахи, сто десятой серии? Зет эль?

— Да, только не зет-эль, а зет-эм.

— Это всё равно. Вес у них одинаковый, но всё одно меньше чем мотовилихинские моторы на полторы тонны каждый. Что даёт нам разницу в девять тонн на все шесть моторов. И после модернизации, об этом должна стоять печать, на моторном регламенте.

Думал капитан недолго. Подойдя к связному устройству, вызвал мостик, и приказал подняться к себе главмеха.

Главный механик появился через пять минут. В чёрной, пропахшей мазутом тужурке, такой же чёрной фуражке, и постоянно протирающий руки засаленной ветошью.

Зыркнув в сторону Николая, механик вопросительно посмотрел на капитана.

— Емельяныч?

— А скажите мне, господин главный механик, какие у нас двигатели? — Елейным тоном спросил капитан.

— Так майбахи же, поставили как три месяца. — Удивился главмех.

— А серия?

— Сотка какая-то. — Механик пожал плечами. — Да там разница в них, как в гайках на конвейере.

— А ты техрегламент после замены открывал, голубь мой сизокрылый? — Ещё более ласковым голосом спросил капитан, и подойдя к стеллажу, достал с полки толстую укладку, и начал быстро листать страницы. — Вот тут у меня копия акта по замене двигателей, и что же я вижу? Подпись Макогонова Виктора Степановича. Не знаешь кто это?

— Так это, Емельяныч, — Механик совсем оторопел от такого к нему обращения. — Господин капитан. Я же это.

— Да ну? — Натурально удивился командир корабля, и снова уткнулся в бумажки. — И я вижу здесь специальным актом, указано, что установленные двигатели на девять тонн легче, чем старые.

— Ну? — Главмех тоже удивлённо посмотрел на капитана.

— Баранки гну! — Заорал капитан, вскакивая из-за стола. — Да ты знаешь, что из-за тебя, калоша старая, у нас недовес по грузоподъёмности почти на десять тонн каждый рейс, а из-за того, что жопа кверху торчит как у портовой шлюхи, перерасход по топливу?!! Уже люди из адмиралтейства все ноги стёрли, пересчитывая нашу конструкцию в попытке понять, что за лажа твориться, а тебе похеру?!! Да я тебя самолично посажу педали крутить пока ты нам потери по топливу не погасишь!

— Прошу прощения, господин капитан. — Николай вытянулся по стойке смирно. — Я могу быть свободен?

— Да!!! — Страшно выдохнул капитан, и обернулся на главмеха. — А ты никуда не ходи. Я ещё не закончил.

Когда за Николаем закрылась дверь, он не успел сделать и шага, а оттуда уже донеслись раскаты капитанского разноса.

— Ну, нахрен. — Николай покачал головой, и посмотрел на часы. Грузовые отсеки уже должны были начать заполнять попутным грузом, и почтой, а багаж путешественников начнёт прибывать позже. Но он знал, что в среднем на одного пассажира приходится около тридцати килограммов багажа, и, если считать полную загрузку «Сибири» в сто человек, и их средний общий вес по семьдесят пять килограммов, получалось что пассажиры со своим багажом едва ли нагружают воздухолёт на половину полезной грузоподъёмности, которая составляла тридцать тонн.

Представившись суперкарго[1] занимавшегося размещением грузов в трюмах, и посмотрев пять минут, за его работой, Николай поставил того в известность об изменении регламента развесовки грузовых отсеков, и наконец-то решил заняться тем делом, ради которого он затеял этот маскарад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В раздевалке стюардесс совмещённой с комнатой отдыха и спальным отсеком, в начале смены всегда стоял весёлый щебет. Словно в одну клетку посадили целую стаю прекрасных тропических птиц, и это не было преувеличением ни в одном слове. Девчонки выдержавшие серьёзный отбор, и тяжёлую учёбу, были все как на подбор красавицами. Со стройными фигурами и красивыми лицами, готовыми не только успокоить нервничавшего пассажира, но и принять роды, или, например, обеспечить покидание судна в случае аварии.

Свободные раскованные женщины двадцатого века, легко управлявшиеся в любой ситуации, которая могла возникнуть на борту. Ну и в отсутствии сдерживающих факторов в виде посторонних наблюдателей, весьма несдержанных на язык.

Вертясь в комнатке пять на семь метров, сжатой одёжными шкафчиками, шесть девушек обсуждали любовников, перспективы замужества, моды, премьеры, и ещё тысячи разных тем.

Влетевшая в раздевалку Глафира Никандрова, стюардесса верхней палубы третьего класса, с грохотом захлопнула за спиной дверь и не в силах перевести дыхание прижалась к ней, прервав щебетание подруг.

— Глаха, ты что? — Старшая стюардесса Сибири, София Измайлова, подозрительно посмотрела на подчинённую. — У тебя глаза такие, словно ты увидела, как любятся ёжики.

— Бабы, я щас такое увидела! Это вам не ёжики. — Наконец-то Глафира перевела дух, и обвела присутствующих диковатым взглядом. — Новый второй помощник, сидит сейчас в баталерке[2] второй палубы, с билетной книгой.

— Такой страшный? — Софья усмехнулась.

— Не, Софа. Там такой красавчик писанный. А когда встал, я аж помокрела. — Девушка мучительно сглотнула сухой комок в горле. — Росту в нём более шести футов, а в плечах ну прям косая сажень. Он, когда встал, так потянулся словно кот, и снова сел. — Рассказывая Глафира смотрела куда-то в пространство, и бессознательно мяла в руках носовой палаток.

— Где говоришь сидит? — Софья Измайлова, надела белоснежную пилотку, поправив перед зеркалом пиджак и расстегнув пуговку на кителе, чтобы взгляду было куда нырнуть, решительно отодвинула Глафиру от двери. — Девочки, я на разведку.

Вернулась старшая стюардесса через пять минут, и вид имела задумчивый.

— Ну что там? Самая нетерпеливая, жгучая брюнетка Альфия Манапова, подскочила ближе.

— Ну, Глафира, не соврала. — Софья стянула пилотку, и уставилась невидящим взглядом вниз. — Молодец и впрямь хорош. Эдакий лев. Но, чего хочу сказать. — Она наконец сфокусировала взгляд на подругах. — Кто будет крутить шашни в полёте, того враз на землю спущу. Хрен с ним, с некомплектом, но блядских скачек у меня на борту не будет. Всем ясно?

[1] Суперкарго — судовой специалист занимающийся правильным размещением грузов в трюмах.

[2] Баталерка — складская и служебная комната на флоте.

Глава 7

Даже в самом высокоучёном споре, не поставить точку окончательнее чем пулей.

Михайло Ломоносов. Тайны природы, рассказанные для неучей подробно и просто.

Продолжается экспедиция Российского Географического Общества по исследованию береговой черты и природы Северного Ледовитого Океана под руководством вице-адмирала Вилькицкого Бориса Андреевича. Экспедиция, длящаяся уже второй год, за это время прошла более восьми тысяч миль по северным морям и рекам, снабжаемая всем необходимым по воздуху. Даже когда был повреждён один из баркасов экспедиции, воздухолётом Арктика был по частям доставлен новый баркас а следом двигатель и необходимые запасные части для него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Экспедицией был основан посёлок в устье Окской губы, у реки Вайнумэха, откуда осуществляют свои выходы группы и экспедиции с конкретными задачами.

Пока в этом месте лишь два десятка домов, но мы уверены, что мечта адмирала Вилькицкого о порте за полярным кругом будет исполнена.