«Я – АНГЕЛ!». Часть третья: "Клякса бифуркации" - Сергей Николаевич Зеленин

энергией взялся за насаждение это игры среди свои подчинённых.

Не знаю, какими способностями обзаведутся красные командиры — научившись виртуозно играть в «Мировую революцию»… Но ульяновские кустари-надомники, артельщики-кооператоры, бюджет города и волости и, я лично — наварились с того «бума», просто сказочно!

Вижу, на Тухачевского это произвело должное впечатление и, как бы погружаюсь в якобы обычное для учёных задумчиво-рассеянное состояние. Помолчав, он очень осторожно:

— Извините, профессор…

— Да, да?

— При телефонном разговоре, Вы обещали что сделаете мне «предложение — от которого я не смогу отказаться»…

Забавно было слышать его просящий тон — знал бы он, на что меня упрашивает!

— Ах, да… Группа «Трансгендер» переходит на следующий уровень экспериментов: «Суперстратег».

— «Суперстратег»⁈

— Именно «Суперстратег». И я от лица Надежды Константиновны Крупской, предлагаю Вам в нём участвовать.

— То есть…?

— Совершенно верно! При согласии, Вы станете первым стратегом-трансгендером (ржу, не могу!) в Рабоче-Крестьянской Красной Армии… И единственным!

Настораживается:

— «Единственным»? Почему?

Слегка зевнув:

— Из соображений секретности. Из этих же соображений, число трансгендеров-бойцов, командиров младшего и среднего звена — не превысит число стрелкового батальона. В мирное(!) время этого будет вполне достаточно — чтоб нейтрализовать локальные конфликты. При возникновении же угрожающего положения со стороны капиталистического окружения…

Многозначительно подняв палец к лепнине высокого потолка:

— … Сами понимаете, Михаил Николаевич! Всеобщая, перманентная мобилизация и всех поголовно в трансгендеры!

Боже… Дай мне силы не лопнуть от распирающего меня сейчас — как аэростат в стратосфере, хохота.

Ещё одна «пауза», во время которой «бездарно-гениальный», мрил поди — как навешает люлей Пилсудскому, не так давно — сполна «навешавшему» ему их под Варшавой… Затем, вернувшись на грешную землю:

— В чём заключается эта самая «операция», после которой я стану «суперстратегом»?

По его глазам заметно, что он спрашивает не из-за недоверия — а из-за страха перед неведомым.

Максимально посерьёзнев, предостерегающе поднимаю палец и, стараясь не моргать — удавом на него пялюсь:

— Хирургическая операция настолько проста, что лишь её название может натолкнуть шпионов вероятного противника на верное направление! Поэтому, как человек военный…

Согласно кивает:

— Я всё понимаю. Насколько она опасна?

Очень осторожно, как с вполне определёнными намерениями — подкрадывающийся к дикой козе Робинзон Крузо:

— Сама операция довольно непродолжительна, производится под анестезией и почти безопасна. Но во время последующей двухнедельной реабилитации — реакция подопытного организма не совсем предсказуема.

Ободряюще улыбаюсь:

— Но Вы же — солдат, товарищ Тухачевский! Вы привыкли рисковать жизнью и этот риск — является вашей профессией.

Ещё одна пауза, затем:

— Почему я?

Достаю списочек и, несколько сожалеюще цокнув языком:

— Надежда Константиновна считает Вас наиболее одарённым (бугагага!) и перспективным военноначальником высшего звена. Хотя надо признаться — я ей прошлой осенью рекомендовал товарища Блюхера. Мда… Но сами понимаете, что с тем произошло в Китае, поэтому на первом месте среди претендентов — оказались Вы. Но, если откажитесь…

«Списочек», мельком продемонстрированный мной — был достаточно длинным.

— Я СОГЛАСЕН!!!

Другого ответа я и не ожидал, но для порядка деланно удивился:

— Вот, как…?

Мысленно потираю руки: дело в шляпе!

— … Вы хорошо подумали, Михаил Николаевич?

— Хорошо!

— Не передумаете, не будете сожалеть при любом исходе?

— Ннн… Нет!

Гора с плеч.

— Тогда распишитесь вот здесь.

Встаю. Протягиваю руку:

— Поздравляю, товарищ Тухачевский! Теперь — Вы один из нас, из трансгендеров. Нам осталось лишь обсудить некоторые технические детали и можно приступать…

Сажусь на место и задумчиво:

— Так, так, так… Говорят, у Вас есть имение?

* * *

«Тревожная группа» скопцов от «Всероссийской Особой Комиссии по борьбе с коррупцией» (ВОКБК), немножко задержалась — буквально на два дня и, я уже буквально извёлся развлекая Тухачевского всякими байками и, по полчаса три раза в день проводя в «гримёрке», чтоб поддерживать свой «сценический образ». К счастью, тот грезил открывающимися перед ним весьма радужными перспективами и оттого был изрядно рассеян, чтоб обращать внимание на кое-какие странности моего поведения. А из смоленского имения по требованию профессора Преображенского, заранее были удалены две его сёстры, проживающие там постоянно и сравнительно немногочисленная обслуга.

От накленной бородёнки уже появилось изрядное раздражение кожи, а сам я начал несколько беситься, когда наконец пренесли телеграмму.

Я встретил «тревожную группу» скопцов на ближайшей железнодорожной станции, критически осмотрел их и проверил знание ими «языка жестов», который сам не понимал:

— Ну-ка, поворотись, сынку! Экий, ты в этой свитке смешной стал… «Скажи» что-нибудь руками! Годится для сельской местности…

Состав группы: специалист по «обрезанию», его «ассистент», знахарь-травник — исполняющий функцию анестезиолога и «психолог-реалибетолог». Из всех, я был знаком лишь с «ассистентом» хирурга — им оказался тот самый здоровый «консьерж», встретившийся мне первым из всех скопцов.

Ну… За дело, с Богом!

Найдя внешний вид скопцов почти безупречным, а «произношение» — почти безукоризненным, повёз на нанятой мужицкой телеге в имение Тухачевских.

Предельно подробно проинструктировав по дороге, я почти всё дорогу пытался выпытать у «анестезиолога» секрет его зелий, имея в виду Софию Премудрую и её группу ботаников-фитотерапевтов. Но лишь узнал что они приготовляются из сока болиголова, волчьей ягоды и прочих весьма ядовитых растений. Что касается конкретного рецепта, тот стойко молчал как партизан на допросе.

Ну, что ж… Дойдём своим умом!

И ещё, спрашиваю сопереживая:

— Ему не будет больно? Мужжжчина из интилигентов, как бы он не «того»…

Скопец-анестезолог успокаивает:

— Нет, больно не будет. Всё будет чувставовать, всё видеть, всё понимать — лишь без боли и движения. Как бревно будет лежать и глазищами лупать.

По приезду в имение — всё как на хорошо отрепетированном спектакле, представляю «группу учёных» в белых халатах и марлевых повязках и, ответив на естественно возникший вопрос:

— Они, что у вас? Немые?

— Конечно! По наущению ещё Владимира Ильича, в целях сохранения максимальной секретности — специально таких подбирали… Вас что-то смущает?

— Нет.

— Тогда приступим?

Кивает головой:

— Приступайте.

Раскрываю папку и, как регистратор в ЗАГСе при «окольцовывании» новобрачных, торжественно читаю:

— Михаил Николаевич! Готовы ли Вы к операции «трансгендер»?

Тот, видимо сам извёлся ожидаючи, поэтому с заметным облегчением:

— Да, готов!

— Не передумали?

— Нет!

— Ещё раз прочитайте договор и, если Вы согласны — поставьте дату и подпись.

Слегка озадаченно:

— Ведь я же уже его подписал?

Настойчиво, с нажимом, глядя прямо в глаза:

— Таковы правила: перед