Дипломатия броненосцев - Иван Валерьевич Оченков

должное. Вопреки всем обстоятельствам, старый пират вел себя абсолютно невозмутимо. Надменный взгляд, прямая спина, безукоризненно, как и подобает настоящему джентльмену, сидящий мундир. И лишь забрызганные кровью белые панталоны да немного взъерошенная прическа показывали, что адмирал сейчас не на приеме в Вестминстерском дворце.

Увидев меня, Кокрейн величественно кивнул, после чего одним движением руки отстегнул все еще висевшую на поясе шпагу.

— Вы победили, ваше императорское высочество, — протянул он мне свое оружие.

— Вы и ваши люди храбро сражались, — вынужден был ответить я, принимая оружие поверженного врага.

— Благодарю.

— В любом случае, мы наконец-таки встретились, не так ли?

— О да. Но говоря откровенно, я представлял эту встречу несколько иначе.

— Сказать по правде, я тоже.

— Лицом к лицу с оружием в руках? — криво усмехнулся адмирал.

— Что-то в этом роде…

— К сожалению, ваше высочество, я слишком стар для подобных свиданий. Тем не менее, наше с вами дело необходимо закончить…

— Какое еще дело? — удивился я.

— Вот это! — с неожиданным для столь пожилого джентльмена проворством сунул руку за отворот мундира адмирал и выхватил маленький двуствольный пистолет размером чуть больше моего дерринджера. После чего прогремел выстрел. Впрочем, как тут же выяснилось, сделал его вовсе не Кокрейн, а внимательно наблюдавший за церемонией Воробьев.

Выпущенная моим телохранителем пуля ударила старого пирата в грудь, заставив отшатнуться и выронить оружие. В глазах сэра Томаса на какое-то мгновение промелькнуло нечто вроде недоумения, после чего он рухнул на палубу и испустил дух на глазах всех присутствующих.

— Что, черт возьми, это значит? — прорычал я, машинально теребя кобуру с уже разряженным револьвером.

— Ваше высочество, — первым опомнился капитан «Виктора Эммануила». Лицо его побелело от ужаса, несмотря на въевшийся в кожу загар. — Клянусь честью, ни я, ни мои подчиненные не подозревали о намерениях сэра Томаса! Понимаю, вы имеете все основания для гнева, но ради всего святого, проявите милосердие…

— Честью⁈ Милосердия⁈ — прорычал я в ответ, с трудом удерживаясь от желания, как следует пнуть лежащее подле меня тело. — Да что ваша мерзкая нация торгашей и предателей может знать об этих вещах⁈

— Константин Николаевич, с вами все хорошо? — бочком вклинился между нами Юшков, явно опасавшийся, что я могу устроить расправу.

— Все нормально, — после недолгой паузы отозвался я. — Пленных разоружить и в трюм! Всех, кто попытается оказать сопротивление — за борт!

— Слушаюсь!

— Как ваше имя? — спросил я, немного отойдя, у пленного офицера.

— Кэптэн Джеймс Вилкокс к вашим услугам, милорд.

— Если вы и ваши люди проявите благоразумие, вам ничего не угрожает.

— Благодарю…

— Воробьев, ко мне! — потеряв всякий интерес к капитану вражеского флагмана, отвернулся я.

— Я здесь, ваше высочество, — вытянулся передо мной Василий.

— Благодарю за службу, прапорщик. Не забуду.

— Но я только унтер…

— Сказано тебе, прапорщик, значит прапорщик! — грубовато перебил его Юшков. — Поздравляю с первым офицерским чином!

— Покорнейше благодарю, — машинально ответил тот, не веря в случившуюся с ним метаморфозу.

Не знаю, на что рассчитывал Кокрейн, но одно точно. Если бы его затея удалась, мои матросы вырезали бы всех на борту «Виктора Эммануила» до последнего юнги — пороховой обезьянки. Но и теперь мне стоило немалых усилий, чтобы пресечь расправу. Британцы и сами поняли, как близко от них прошла смерть, и сдались без уговоров и ропота.

Впрочем, вскоре выяснилось, что покладистость англичан (а возможно, и коварный замысел их адмирала) была вызвана приближавшимися к нам на всех парах линейному кораблю «Вола» и фрегату «Мария». Но как бы то ни было, точка в сражении оказалась поставлена. К сожалению, пока мы дрались с вражеским флагманом, на «Колоссусе» успели поставить паруса и отойти подальше от места схватки. Капитан «Круизера» ушел еще раньше, здраво рассудив, что его не отличавшиеся большим калибром пушки не смогут оказать должной поддержки товарищам. Преследовать их никто не стал…

Я в тот момент находился в каком-то странном расположении духа. Казалось, мое желание осуществилось. Кокрейн не просто побежден, но и мертв. Более того, опозорен перед смертью. Но я почему-то не чувствовал удовлетворения. В конце концов, его эскадра и так потерпела окончательный разгром. Стоило ли гнаться за ним, рискуя собой, своим сыном, кораблем с людьми, наконец? — раз за разом задавал я себе вопрос и не находил ответа.

— Папа, что с тобой? — еле слышно прошептал пробравшийся ко мне в каюту Николка.

— Все хорошо, малыш, — вздохнул я, обнимая его.

— Мы победили?

— Да.

— И теперь никогда не расстанемся?

— Обещаю!

Стоит ли удивляться, что на встречу с королем Фредериком я взял с собой сына. К счастью, с ним все было хорошо, за исключением небольшой царапины на лбу, полученной по неосторожности. Что интересно, практически на том же месте, что и у меня. Сделанные судовым лекарем перевязки придали нам обоим до невозможности геройский вид.

— Ваш сын был с вами в сражении? — изумился король, не подозревая, что оказался, по меньшей мере, восьмым человеком, задавшим мне сегодня этот вопрос. И если поначалу отвечал серьезно, сейчас мне захотелось немного пошутить.

— В абордажной схватке он не участвовал, — скупо улыбнулся я.

— Э?

— Это правда, ваше величество, — с достоинством ответил мой отпрыск. — Все, что мне доверяют пока, это подносить порох!

К слову сказать, Николка ничуть не погрешил против истины. Вернувшийся после боя к роли дядьки Семен Ермаков и впрямь неоднократно объяснял ему обязанности орудийных номеров и даже разрешал участвовать в учениях. Так что таскать картузы с порохом ему действительно приходилось. А то, что это было не во время сражения, он с присущей ему скромностью просто не упомянул…

Стоит ли удивляться, что его величество тут же пожаловал моего отпрыска рыцарским крестом Даннеброг. После чего между нами состоялся доверительный разговор.

— Позвольте еще раз поздравить ваше императорское высочество с выдающейся победой! — начал король.

— Сердечно благодарю ваше величество за добрые слова.

— Я уже отдал приказ оказывать вашей эскадре все возможное содействие. Но быть может, есть что-то, что я мог сделать для вас лично?

— Вы и так сделали больше, чем мы могли бы рассчитывать, принимая во внимание требования нейтралитета, коим ваша страна неукоснительно следует. Поэтому я скажу нет. Небольшой ремонт для наиболее пострадавших кораблей моей эскадры, чтобы они могли без риска вернуться в родную гавань, и врачебная помощь раненым — это все, что нам нужно. Разве что…

— Слушаю вас.

— Ваше величество, я слышал, вы запросто общаетесь со своими подданными, не обременяя их требованиями соблюдать этикет. Все, что я хочу, чтобы вы оказали подобную честь и мне. Хотя бы в неофициальной обстановке. Я, знаете ли, не слишком жалую