Знаменосец забытого бога - Юрий Ра

Алло, у нас учебный год заканчивается, последний шанс узнать чего-то полезное, нафига нам тут классная не нужна! Так думал не один Шура Рудаменко, так думали многие в классе. Но физик со смешным именем и отчеством Пал Палыч и еще более смешным прозвищем Пол-Пот не выгнал её и не возмутился, проявляя учительскую солидарность. Пришлось бедному Шурке вставать и становиться концентратором эмоциональных напряжений. Зная правило «чем меньше скажешь, тем меньше выдашь», он не стал в обычной подростковой манере спрашивать, что за беспредел, по какому праву, чево сразу Рудаменко. Просто стоял молча и возвышался как скала над бурным морем.

— В молчанку будешь играть или уже скажешь, как вы додумались до этого безобразия?

— А чего я-то, не утерпел Шура и исполнил классическое шоу с переобуванием, — это всё она! — и мотнул головой в сторону активистки и будущего комсорга класса Оли Загурной. Демократия демократией, но все в классе знали, кого «выберут» комсоргом. Ясно, что председателя пионерского отряда, правила игры такие.

— При чём тут она? Ты что сочиняешь на ходу, Рудаменко!

— Она сказала, чтоб мы вчера после уроков собрались и готовились к приёму в комсомол.

Шура был очень крупным юношей, выглядевшим старше своих лет из-за плечей, роста и очков. Даже рыжие волосы и почти отсутствующая нижняя челюсть не делали его посмешищем. Над такими кулаками поди посмейся. Спокойный в обычной жизни парень был еще и очень умным, очки кому попало не выдают. Кстати, дрался он всегда без очков, убирая их в чехольчик. И плохое зрение в таких случаях мешало скорее не ему, а тем, кто вставал на пути носорога.

— Ты чего дурака включил? Я тебя про это спрашиваю?

— Нет? А про что тогда? Вы, Ольга и Ванна, совершенно неясно выразились.

— Ты дрался в субботу?

— Когда, в субботу? — Врать ему не хотелось, а начни говорить правду, потянут подельников, а это западло, как в райком комсомола с пионерским галстуком.

— В субботу! Что ты тянешь, между прочим, от урока время отрываешь!

— Я? — Он реально включил дурака, а весь класс принялся следить за увлекательным действом. На его месте мог оказаться любой из участников той драки, сейчас каждый прикидывал, как бы изворачивался он сам.

— Ты! Или скажешь, не дрался?

— Я не помню… — И весь класс выдохнул. Шурка пошел по самой скучной, хоть и достаточно крепкой схеме защиты. Тимур тоже оценил манёвр и подумал, что в его времени любой адвокат посоветовал бы тот же ответ. За открытую ложь могут привлечь по отдельной статье, а так совершенно недоказуемо, что подозреваемый помнит, а что не помнит. Может, он головой ударился дома.

— Тебя видели вместе с твоими дружками.

— Так я не неведимка, вот он я. Смотрите сколько хотите. И тогда лучше спрашивать у тех, кто что-то видел, раз они запомнили. Я вот не помню ничего такого, нам учить по литературе много задали, стих из головы выместил, видать, всё ненужное. — Он прокашлялся и неожиданно начал читать не тот отрывок, который на самом деле задавали, а читанное на литературе Чирковым. — «… И совсем твои ребята сразу будто не они. Сразу будто не похожи на своих на тех ребят, сразу всё важней и строже, сразу всё тебе дороже…» И так далее, там много.

Последние слова Рудаменко произнес совсем другим, обычным голосом. Словно стих читал Александр, а теперь на его месте опять Шура. Класс снова стих. Это было не по канону, не под дурачка и не «не помню», это был уже другой уровень, практически высший пилотаж. Это поняли школьники, это почувствовала классная руководительница. Но уйти молча она не могла, последнее слово было ни о чём. Но оно было.

— В следующем году у вас выпускные экзамены, я посмотрю, кого вы там будете изображать. Не все перейдут в девятый класс.

Даже Пол-Пот решил, что зря она так, потому он как в холодную воду бросился в тему урока. А Тимур вспомнил, что прозвище «Пол-Пот» нифига не смешное, так зовут заигравшегося диктатора Кампучии, устроившего в своей стране политический эксперимент по построению идеального общества. Очередной, если рассматривать в масштабе человечества. Снова оказалось, что достойных жить в царстве добра и любви не так много в общей массе, так что недостойных опять начали истреблять. А ведь тот настоящий Пол Пот тоже аристократ, в Сорбонне учился. Что-то страшное таит в себе университетское образование — кого ни возьми из вождей революции, все вышли с университетской скамьи, а не из народа. Даже товарищ Горбачев выпускник МГУ. Хотя нет, этот уж точно не революционер, он реформатор. Реформаторы, они все такие, от них крови еще больше, чем в революцию.

Класс не сразу настроился на тему параграфа, какое-то время все мысли ребят были направлены на героя дня Шуру, шикарно съехавшего с допроса Аллы и Ванны. Даже Загурная начала громким шёпотом пояснять, что ничего классуха не сделает, иначе сорвет приём в комсомол, а это никому не нужно. Из уст активистки слышать такое было необычно. Думали, она идейная, а Олька оказалась нормальная, просто хитрозадая.

На перемене пацаны высказали претензию Тимуру, что он снова их загоняет в непростую ситуацию, это если выразить без мата то, что было произнесено.

— Парни, да нормально всё. И в прошлый раз можно было сходку не устраивать. А в этот я точно рыло-в-рыло затащу катку. Просто буду их по одному раздёргивать.

— Что затащишь, какую катку? — Сленг был непонятный даже интуитивно.

— Короче. Не парьтесь! Кто из бубелей станет рыпаться, буду на месте валить.

— А если они толпой навалятся?

— Убегу. Мне побегать не в падлу.

— Здоровья-то хватит? Чего-то ты больно резкий стал.

— Это я к вступлению в комсомол готовлюсь. Буду как Павка Корчагин. — Пацаны не выдержали и заржали на весь школьный коридор как кони. Стёб получился зачётный, Чирик в очередной раз показал, что с головой у одноклассника всё в порядке. Если юмор признак интеллекта, то с головой у него всё в норме. А то, что планка падает, так это даже в плюс, если не слишком часто.

Тимур не стал говорить парням, что жёсткими стычками он просто выстраивает авторитет в школе, что называется, столбит свою территорию. Лучше сразу дать обратку, чем потом раз за разом доказывать, что тебя лучше не трогать. Смешно, но в офисе,