Газонокосильщик - Антонио Морале

️ — Ну ты ведь сам хотел об этом поговорить, Джеф! Вот например (шуршание бумаг) — как тебе новость из Южного Централа? Неделю назад на обочине обнаружили машину, в багажнике которой лежали три трупа со связанными за спиной руками и простреленными головами. Гангстерские разборки, скажете вы? Может быть. Но только вот камеры зафиксировали, как несколько часов до этого эти ребята сидели в патрульной машине LAPD. Совпадение? Конечно, совпадение! Как и то, что два детектива, которые расследовали это дело, вдруг неожиданно переведены в другой округ.

️ — Да уж…

️ — Пора признать — в Лос-Анджелесе нет справедливости, а есть только деньги и связи. А кто-то ещё удивляется, почему у нас весь город во власти уличных банд. П-ф-ф-ф!

️ — Предлагаю всё же сменить тему, Анжелика…

️ — А всё почему? Потому что им просто дают это делать! Наркотики? Копы в доле. Проституция? Шеф полиции получает с этого свой процент. Ограбления? Половина улиц — это зона, куда полиция вообще не суётся, потому что им проще договориться, чем разбираться. И знаешь, что самое интересное? Ты, я, наши слушатели — все мы платим налоги, а эти налоги идут на зарплаты тех самых офицеров, которые в этот момент стоят на улицах с протянутой рукой, собирая с барыг «дань за крышу».

️ — Ой, ну зачем так грубо, Анжелика? Дань — это же такой архаичный термин. Сейчас это называется «спонсорская поддержка правоохранительных органов».

️ — Джеф, у нас в городе убивают людей средь бела дня, разборки идут прямо на центральных улицах, а полиция в это время пьёт кофе в закусочной и делает вид, что ничего не происходит. Остаётся только один вопрос: сколько ещё город будет терпеть этот бардак? Или, может, нам пора просто признать, что Лос-Анджелес больше не принадлежит закону, а стал ареной для тех, у кого больше стволов и денег?

️ — Да уж… Интересные вопросы ты поднимаешь, Анжелика. Об этом точно стоит задумать. Ну а пока мы думаем, я предлагаю послушать хорошую музыку. На волнах Radio California FM — «Sympathy for the Devil» от Rolling Stones!

* * *

— Венис-Бич! — объявил водитель, с шумом распахнув заднюю дверь своего транспортного средства.

Я поднялся с дивана, закинул сумку на плечо и вышел из душного, пропахшего потом и бензином салона автобуса на горячий асфальт, подставив свежему океанскому бризу лицо. Я — в Городе Ангелов! Я — в начале 90-х! Да уж…

Немного постояв на тротуаре и приведя мысли в порядок, я глянул вдоль широкой центральной улицы города, ведущей к главной достопримечательности района Venice Boardwalk, и ненадолго завис…

Высокие пальмы лениво покачивались вдоль аллеи, словно гигантские мачты пиратских кораблей. На тротуарах сидели уличные музыканты — кто-то бренчал на гитаре, кто-то бил в пластиковые ведра вместо барабанов, создавая ритмы уличной жизни. Уличные художники расписывали плакаты, продавая туристам неоновые картины с силуэтами пальм на фоне заката.

На открытой баскетбольной площадке группка парней играла в уличный баскет, а упругий тяжёлый мяч стучал по асфальту под звуки музыки, доносящейся из хриплой магнитолы. Роллерши в узеньких тесных плавках и коротких топиках и велосипедисты в шортах неспешно катили по променаду, ловя тёплые лучи майского калифорнийского солнца.

Запахи разносились за добрую милю, заставляя мой желудок урчать, словно голодный тигр. Бургеры, хот-доги, приправленные специями креветки, кокосовое молоко — всё это смешивалось в сумасшедший коктейль аромата пляжного города.

Лос-Анджелес жил… Дышал, шумел, пел гудел, смеялся, спорил и играл на гитаре на каждом углу.

Я подошёл к ближайшему фудтраку на колёсах, облепленному яркими красочными наклейками со всех сторон, стал в конец очереди из людей в плавках и купальниках, и на автомате прислушался к американской речи, тренируя слух и стараясь уловить знакомые мне слова…

— Что берёшь, брат? — через несколько минут донёсся до меня голос продавца со скрученными засаленными дредами под цветной вязанной шапочкой.

— Хот-дог и Колу, — коротко бросил я ему, поморщившись от своего говора.

Продавец ловко подкинул сосиску на гриле, швырнул её в мягкую хрустящую булку, щедро залил сверху горчицей и кетчупом, достал из ведра со льдом банку Колы и протянул мне:

— С тебя два пятьдесят, брат, — хмыкнул он.

Я расплатился, взял хот-дог в одну руку, холодную банку в другую, и двинулся в сторону пляжа. Под белой подошвой стареньких Конверсов скрипел белый песок Венис-Бич, а перед глазами расстилался бескрайний голубой океан. Волны выкатывались на берег, оставляя тонкие белые линии пены, а где-то вдали слышались крики чаек и шум серферов, разбивающих гребни волн.

Чёрт! Я действительно здесь! Это не сон…

Покончив с небольшим перекусом, я решил заняться делами насущными и двинулся на поиск жилья. Почти семь вечера — не самое удачное время для поиска, но особого выбора у меня нет.

Интересно — хостелы уже изобрели? Или ночлежки… Ночлежки… Слово-то какое. Уже оно само вызывает отторжение… Ладно, надеюсь, с жильём в Эл-Эй всё не так плохо, как я думаю…

Я развернулся в противоположную от океана сторону и направился по променаду, пробираясь сквозь толпу уличных торговцев, фокусников и туристов в гавайских рубашках. Может и себе такую прикупить? Хотя, причём здесь вообще гавайская рубашка к Лос-Анджелесу?

На одной из лавочек пожилой хиппи с седыми дредами продавал открытки с видами Венис-Бич, а рядом с ним молодой парень в рваных джинсах торговал дешёвыми солнцезащитными очками…

Я на минуту остановился, примерил парочку зеркалок, выбрал более-менее симпатичные, отвалил очередные два бакса и продолжил свой путь.

Через два перекрёстка свернул на боковую улицу, с видневшимися вдоль дороги трёх- и пятиэтажками, завернул во двор первой же, преодолел пять высоких ступеней и через секунду оказался в просторном, отдающем прохладой остывших каменных стен фойе.

Повертел головой по сторонам, заметил в дальнем углу скучающего за стойкой администратора — старика в засаленной майке-алкоголичке, с всколоченной копной седых волос, хитрым прищуром и сигаретой в зубах, подошёл к нему и негромко покашлял, привлекая внимание.

— Чего тебе? Ежели заболел — то здесь у нас не больница. А ежели здоров — то чего кашляешь тут, бациллы разносишь?

Половину слов я не понял из-за его говора, вторую половину понял с трудом, а о смысле сказанного по большей части просто догадался.

— Я по поводу аренды, — тщательно подбирая слова, произнёс я. — Есть что-то в сдачу? Недорого.

Старик смерил меня взглядом прожжённого арендодателя, видевшего уже