Назад в СССР: Демон бокса – 3 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Предлагаю лететь туда, где всё своё: мандарины, хачапури и цинандали. Долго жить в люксе «Астории» и мне накладно. В Минск при любом раскладе не стоит возвращаться несколько месяцев. Понятно, что на АЭС бросят массу сил и денег, погубят сколько-то людей, выбросы радиации прекратятся. То есть на улице не опасно. Но наладить контроль, чтоб заражённая пища не попала на стол, быстро никто не смог бы. Даже коммунисты.

— Ты так их ненавидишь!

— Да, Виктория Львовна, не люблю. Но в данном случае коммунизм имеет свои плюсы. Они умеют мобилизовать людей на чрезвычайщину. Создать проблему и героически её преодолеть — их главное развлечение. Кстати, надо узнать — исключили ли меня? А то за полтора года партвзносы не плачены. Барышни! Предложение такое. Сейчас летим в Тбилиси. Друг Резо обеспечит посадочную площадку в лучшем виде. Оля, любишь страстных кавалеров? Роста они, правда, поменьше белорусов.

Это — правда. По моим наблюдениям, акселерация у молодых грузин началась чуть позже. Потом наверстают и перегонят.

— Давай без шуток, — отмахнулась она.

— Далее зависит от того, согласится ли Виктория подписывать со мной контракт и лететь в США. Либо лететь без контракта, делая вид, что ничего не произошло. Тогда Оля пусть выбирает между Массачусетсом и Пенсильванией, читал, предоставляются неплохие гранты для сбежавших из «империи зла». Полностью оплачивать учёбу не собираюсь, но поддержу. К второму курсу найдёт работу, на жизнь хватит вполне.

Сёстры встретились взглядом, и я заметил неприятную перемену в Ольге. Фактически поставил её будущее в зависимость от готовности старшей сестры вернуться в семейное лоно. Та старалась. По ночам — особенно, насколько это возможно при годовалом ребёнке и младшей сестрице за стеной. Я уже немного привык к такому положению дел. Но сколько-то возвышенные чувства не вернулись ничуть. Девяносто процентов лояльности к Вике оттого, что она — мама Маши. А её лояльность ко мне пока не простирается до готовности лететь в Америку.

— Тбилиси… Хорошо. Мы с Ольгой не были в Грузии. Лететь сколько? Как Ванечка выдержит?

Пацан прекрасно перенёс поезд. А если начнёт вопить в самолёте, это будет проблема пассажиров, летящих рядом, нас не заставят сойти, рейс беспосадочный.

Я поднял трубку и набрал хорошо знакомый номер.

— Гамарджоба, генацвале! Сижу в Ленинграде в гостинице «Астория», тут по радио передали: у украинцев атомная станция взорвалась, накрыло не только их, но Белоруссию и часть России тоже. Что? Конечно, дорогой. Бегу за билетом.

Он-лайн его не купить. Я заказал такси через сервис отеля и помчался за билетами в круглосуточную кассу. Без стеснения сунулся в свободное окошко для ветеранов и Героев Советского Союза, сунул паспорта и получил нужные листочки. Советский у меня заграничный долгоиграющий, продлил в Москве по пути в Минск. Раньше в СССР так было: при выезде за бугор сдаёшь внутренний, получаешь международный, действительный лишь на время командировки. В общем, если бы не ПГУ, огрёб бы проблемы. Ничего, подстраховали.

Перед сном Оля заложила, пока Вика мылась в душе:

— Она звонила в Минск. Мама сказала, Гошу выпустили.

— Так давно пора.

— Ему накинули за дебош в изоляторе несколько суток. Не важно. Он съездил в Ждановичи, обнаружил, что замки заменены.

— Взломал?

— Нет, не до такой степени отмороженный. Обнаружил шмотки в гараже, забрал. Вернулся к себе. Но до этого заехал на Пулихова плакаться. Худой, осунувшийся, мама говорит — щёки словно собачьи брыли висят.

— И как Вика восприняла?

— Вроде без особых эмоций. Да, жалеет его. Не понимаю, почему давно не сказала: забудь дорогу ко мне.

Я не стал озвучивать свои версии, но взял на заметку: мне жена ничего не сообщила.

В Грузии нас принимали так, что обе взрослые женщины и очень маленькая не раз восклицали: почему мы сразу поехали не сюда, а в Ленинград? Даже Ваня в колясочке улыбался и гукал как-то более радостно. Резо моментально организовал показательный турнир первого и пока единственного чемпиона мира из СССР по профессиональному боксу с тяжеловесами и супертяжеловесами республики, против пяти соперников я боксировал по два раунда, очень тщательно дозируя силу ударов, чтоб парням мало не показалось, но никому не погасил свет и ничего не сломал. Нас буквально носили на руках. На приёме у Шеварнадзе я почувствовал, что скоро лопнет даже демоническое здоровье, если опустошать рог с вином один за одним, обязательно до дна, иначе «не уважаишь». Правда, приём был неофициальный, без информации для прессы, так как неприятная тень невозвращенчества пока ещё порхала за моей спиной.

В тени моей славы, а также благодаря достаточно броской внешности и ростом с меня даже без каблуков, Оля пользовалась успехом. Похоже, Резо специально подсватал нам в компанию самых высокорослых джигитов. Вика с ребёнком на руках воспринималась как натурщица к картине «Мадонна с младенцем», грузины засыпали её комплиментами, но более сдержанно, чем свободную младшую, и эти комплименты скорее адресовались мне: «вай, какой у тебя красивый жена!»

Восточная сказка продолжалась неделю, наступил май. И однажды утром после завтрака, а жили мы в особняке Резо, я собрал сестёр на военный совет. Маша мучила куклу, сидя на полу у моих ног, и в разговоры взрослых не лезла.

— Вы убедились, что в Чернобыле шарахнуло ровно так, как я предупреждал? И что Белоруссия — не самое подходящее время для жизни на ближайшее время?

Обе кивнули, Оля — с явным восхищением моими провидческими возможностями. Не задали вопрос: почему я не позвонил «куда следует» и не предупредил. Звонил, с тем же результатом, что и в NASA. Имея в запасе единственный аргумент «у меня предчувствие», хрен кому что докажешь, когда с той стороны целая команда инженеров и профессоров, уверенно рапортующих «всё предусмотрено», «сто процентов всё будет в порядке». В результате «Челленджер» взорвался столь же успешно, как Чернобыль, и ничто не спасёт экипаж «Коламбии» в последнем полёте этого корабля, разве что подстрою теракт и заранее сорву запуск.

Но пока надо разобраться с текущими проблемами, хлопающими двумя парами красивых глаз.

— Ваши предложения, мисс и миссис? Я свои варианты давно озвучил, новых не появилось. На хлебах грузин оставаться не стоит, скоро вы обе ни в одни джинсы не влезете.

Оля с лёгкой грустью глянуло в окошко, где щеголял яркой майской листвой роскошный сад. Закавказье — это маленький рай…

— Мисс за немедленный отъезд в США. Сестра, только от тебя зависит — мы переждём последствия Чернобыля в удобной