Моров. Том 4 - Владимир Кощеев

и до сих пор неплохо справляюсь — именно поэтому до сих пор жив.

Ни император, ни дворяне не перестанут тягать на себя одеяло, переманивая меня на свою сторону. Но их желания понятны, объяснимы и даже логичны. А чего хочу я?

Навеянное церемонией философское настроение отошло на второй план, когда священник закончил читать молитву. Глава рода и еще трое мужчин из семьи Герасимовых подняли постамент с урной и понесли в родовую усыпальницу.

Гости спускались по очереди, и у стены, в которой была проделана ниша, оставляли цветы и небольшие венки с подписанными лентами. Когда мы уйдем, урну закроют плитой с годами жизни Никодима Павловича и до момента, пока не умрет кто-то из его родных, в эту усыпальницу посторонних не пустят.

Поставив и свои цветы к уже разложенной куче, я выпрямился и взглянул на урну с прахом. Поклонившись в знак уважения, как того требует обычай, я выбрался на улицу, тут же уступая дорогу следующему гостю.

В прошлой жизни я оставил после себя учеников и Империю людей. Что я хочу оставить после себя в этой?

Подошедший слуга перехватил меня и направил на тропинку, ведущую в дом.

— Иван Владимирович, прошу вас следовать за мной.

— Хорошо, ведите, — не стал отказываться я.

Мы прошли через двери в особняк, и слуга сразу же повел меня на второй этаж, видимо, в ту самую комнату, откуда был нанесен удар родовым артефактом правящей семьи. Во всяком случае здесь явно ничего не трогали с того момента, так как в помещении отчетливо чувствовалась некая запущенность.

И посреди нее стоял глава рода Герасимовых, глядя в окно.

— Иван Владимирович, ваше благородие, — известил слуга, прежде чем оставить нас наедине.

Глава рода обернулся ко мне и изобразил улыбку. Впрочем, я видел, что она ненастоящая, а он не пытался этого скрыть.

— Иван Владимирович, у меня есть к вам просьба очень личного характера.

— Я слушаю вас, Анатолий Никодимович.

— Попробуйте найти того, кто это сделал, — озвучил он. — А когда найдете, скажите мне. Я хочу сам ему отомстить…

Он сжал кулаки от переполняющего его гнева. Было заметно, что мужчина с трудом сдерживает эмоции.

— Хорошо, Анатолий Никодимович, — кивнул я. — Если я встречу виновного в гибели вашего отца, я обязательно сообщу вам о нем.

Кивнув мне, глава рода жестом предложил мне следовать за ним. А пока он выходил, я обследовал комнату взглядом. Что сказать, за прошедшее время все следы сотворенного здесь волшебства давно развеялись.

Мы шли по коридору другой дорогой, очевидно, в столовую. И Анатолий Никодимович завел разговор, не желая проделывать весь путь в молчании.

— Вы познакомились с моей дочерью, Иван Владимирович, — констатировал он факт. — Она у меня четвертый, самый поздний ребенок. Трех сыновей я пристрою без проблем, они уже сейчас на хороших должностях и скоро подарят мне первых внуков… Но Мирослава — другое дело.

Я понял, к чему он ведет, однако перебивать отца, рассказывающего о дочери, не стал. Очевидно же, что Анатолий Никодимович ее любит. Возможно, даже больше остальных своих детей.

— Я подумал, что лучшей проверки, кто бы мог просить ее руки, устроить было сложно, — продолжил глава рода Герасимовых. — Да, этот удар забрал у меня отца. Но взамен, как мне кажется, дал мне возможного союзника. Скажите, Иван Владимирович, какую супругу вы хотели бы видеть рядом с собой?

— Я не готов ответить на этот вопрос, Анатолий Никодимович, — честно признался я. — Буду откровенен, ваша дочь показалась мне хорошей девицей. Но я с ней перекинулся парой фраз, и вряд ли можно назвать это знакомством. На меня наседают со всех сторон, предлагая выбрать именно их родственниц себе в жены. А я не могу этого сделать.

— Потому что подвергнете девицу опасности, — кивнул Анатолий Никодимович. — Понимаю. Но несмотря на это, я уверен, с вами Мирославе ничего бы не грозило. Вы не из тех людей, кто рискует своей семьей.

Мы вышли в холл и спустились на первый этаж по винтовой лестнице. А еще через пару залов вошли в обширную столовую, на которой уже все было готово для тризны. И без того немногочисленных гостей стало чуточку меньше, зато род Герасимовых собрался во главе стола.

— Помяните моего отца добрым словом, Иван Владимирович, — жестом предложив мне занимать свободное место, произнес Анатолий Никодимович.

* * *

Ночью меня разбудила тревога умного дома.

Подорвавшись с кровати, я отбросил одеяло и выглянул наружу. Взгляд сразу же выцепил перевернутый автомобиль, объятый пламенем, и четверку чародеев, атаковавших смутно знакомую фигуру прямо посреди дороги.

Она бежала, периодически выпуская огненные снаряды в догоняющих преследователей, но не сдавалась, хотя я и видел, что резерв уже на пределе.

— Да вы издеваетесь, — вздохнул я, натягивая халат.

Надев тапочки, я в таком виде распахнул окно и выпрыгнул в него. Приземлившись прямо на дорожку, ведущую к крыльцу, я на ходу ткнул кнопку на телефоне, отворяя калитку. Увидевшая меня беглянка тут же прибавила ходу, а вот ее преследователи замерли на месте.

— Помогите! — ворвавшись на мою землю, выпалила девушка, и тут же рухнула на колени.

— Отдай нам девчонку, Моров, это тебя не касается! — крикнул один из чародеев. — Это тебя не касается!..

— Она на моей земле, — объявил я. — Даю вам шанс убраться отсюда живыми. Если начнете дурить, я все равно вас перебью, допрошу трупы и приду к вашему хозяину уже за его головой. Вы же знаете меня, ребята.

— Знаем, твое благородие, — отозвался один из преследователей. — Потому и предлагаем отдать девчонку.

Обсуждаемая беглянка смотрела на меня с такой надеждой во взгляде, будто думала, что у меня действительно есть возможность сдать ее обратно. Дворяне так не поступают. Она попросила помощи, я обязан ее оказать в меру своих сил.

— Ай, да мне все равно, — произнес я и махнул рукой в сторону чародеев.

Дорожное полотно под каждым из них лопнуло, наружу вырвались переливающиеся черно-фиолетовым огнем щупальца мрака. Впившись в грудь магам, они в мгновение ока высосали жертв до дна и тут же втянулись обратно.

На землю опала одежда, в которой уже никого не было. С помощью телекинеза подхватив вещи убитых и перекинув их через забор на свою территорию, я обернулся к шокированной быстрой расправой беглянке.

— Вставайте, Варвара Викторовна,