Владислав Стрелков - Случайный билет в детство

Ознакомительный фрагмент

— Здорово!

— Ты прям как Талгат Нигматулин, — добавил Переходников, — я в «Пиратах» видел. Карате, да?

Я пожал плечами, какая разница, пусть для них будет карате, хотя им и не пахнет. Просто похожие удары.

— Брюс Ли круче, — хмыкнул Олег, но никто, кроме меня не обратил на это внимание. Откуда Савин про него знает? Читал, или, скорей всего фильмы смотрел.

От пацанов посыпались вопросы:

— А ты давно карате знаешь?

— А почему раньше не показывал?

— Серег прием покажи тот, ну тот, которым ты Громозяку свалил.

Я согласился показать, так как необходимо проверить, получаются ли приемы или нет. Может, с Громиным всё случайно вышло? Отбив всех желающих в сторону, напротив меня встал Савин.

— На мне показывай, Сергей-сан.

И картинно поклонился, шутник. Все засмеялись, но затихли когда поклонился я. Олег внимательно посмотрел на меня:

— Ну?

— Что ну?

— Вставай в стойку.

— А зачем, нападай так, — улыбнулся я.

— Что, прям так?

— Да нападай же!

Савин, взревев как заправский паровоз, выбросил руку вперёд. Я поймал кисть, и крутанулся телом навстречу. Бросок. Ноги Олега описали полукруг и он впечатался в мат, но сразу вскочил.

— А так?

Он схватился за моё плечо. Перехватываю руку Олега правой выше локтя, левой за кисть, скручивая руку шагаю в сторону, его рука заламывается за спину, и Савин семенит, согнувшись к полу.

— Ой-ё!

Я отпустил его, и Олег затряс правой рукой.

— Теперь я.

Напротив встал Переходников.

— Ты мне тот прием покажи, которым ты Громозяку свалил.

— Тогда хватай меня, так как он хватал. Вот так.

— Я видел, — Жека положил руку мне на плечо, ближе к шее и сжал пальцы. Правой рукой за мизинец, вверх его и в сторону, закручивая. Переходников заплясал по кругу на цыпочках.

— И вот так, — сказал я и, больше загибая палец вместе с запястьем, заставил Женьку лечь на маты. Раздались возгласы. Всем парням хотелось попробовать провести так же прием.

Раздался свисток. У края мат стоял физрук, имени которого я не помнил. Скорей всего в нашей школе он работал не долго. Молодой, моложе меня на… тьфу, старше на лет десять. Наверно, он практиковался в нашей школе после института, а потом ушел, вот и не запомнился. Физрук пристально меня рассматривал.

— Как фамилия, спортсмен?

— Вязов.

— Вязов? А, Вяяязов, — скривил свой рот, он растянул мою фамилию, чего я не любил, — наслышан-наслышан, Вяяязов. Так вот что, Вяяязов. Строй свою гоп-команду и сам падай в строй, Вяяязов. Урок уж десять минут как идет.

Затем наклонился и свистнул мне прямо в лицо. Меня взяла злость — чего он свистит в лицо? И что за манера много раз повторять фамилию, да ещё коверкая её. На лице физрука было написано высокомерие вперемешку с презрением. И такие учителя приходят в школу? Понятно, почему он тут долго не работал. Нет уважения учеников — нет уважения коллег, а узнает про это Коротов, то вылетит махом. Наши глаза встретились. Сразу захотелось ударом ноги вколотить свисток в его кривой рот. Теперь уверен, что у меня получится. Физрук, вдруг вздрогнул и отвел глаза, но спохватившись, свистнул пару раз и скомандовал:

— Построится.

Я медленно выдохнул сквозь зубы воздух, вместе с ним выпуская свой гнев:

— Ссссзззззууууу… — и встал в строй. Савин, вставший рядом, прошептал мне в ухо:

— Я подумал, ты ему вдаришь.

— Было такое, — согласился я, — только-только сдержался. Как, хоть, его фамилия?

— Громин.

— Понятно, — я с интересом посмотрел на физрука. Родственник или однофамилец? Скорей первое, раз так себя ведёт, ладно, поглядим.

— Старший брат, — подтверждая мои выводы, шепчет Олег.

— Разговорчики прекратили!

Физрук грозно оглядел строй, взглядом избегая меня.

— На первый-второй рассчитайсь!

— Первый, второй, первый, второй…..

Класс разделился на две половины. Женская часть стояла отдельно, отдельно и занималась делением пополам. После расчета физрук объявил:

— Так как план урока был сорван, то нормативы я приму на следующем уроке. А сейчас разбиваемся на две команды и играем в волейбол.

Все одобрительно зашумели, так как играть всегда интереснее, чем сдавать нормативы.

— Вторые номера на ту половину поля, первые на эту. По местам, марш-марш!

Сам полез на судейское кресло на торце сетки, а мы разошлись по площадкам. Раскинули, кому подавать? Досталось нам. Я взял мяч и встал на подачу. Свисток, и я, подкинув невысоко мяч, отправил его за сетку. Свисток.

— Неправильная подача!

Посмотрел удивленно — я, после подачи, приземлился за линией, мяч упал в поле, не задев за сетку, чего ещё?

Ладно. Подача с той стороны, мяч летит на меня, принимаю его, передавая Савину, и кричу:

— Дай!

Олег поднимает мяч, но дальше от сетки и в сторону. Бах, мяч ударился в край сетки, но перекатился на противоположную сторону, и упал вниз. Соперники не смогли принять его внизу. Свисток.

— Сетка. Счет один ноль, — и показывает на наших соперников.

Возмущенно загудели:

— Как так? Это же не подача. Мяч-то в поле.

Свисток.

— Сетка есть сетка, не спорить! Один ноль. Подавайте.

Я скрипнул зубами — специально судит против моей команды. Хоть это просто игра, но обидно…

Подача. Мяч принимает Бердников, от него к Савину, тот бьёт неудачно и мяч летит в сторону. Еле его догоняю и отправляю на поле соперников. Свисток.

— Потеря мяча. Два-ноль.

— Почему, — возмущаюсь я, — мяч же не ушел?

Громин опять кривит рот:

— За то ты вышел за линию.

— Ну и что, правилами не запрещается принимать мяч за пределами площадки.

Физрук наклонился и прошипел мне:

— Ты будешь спорить с учителем, сопляк? Подай мяч так, как подаёт настоящий мужчина, и я соглашусь с твоими правилами. Урод мелкий!

Ребята тихо загудели.

— Эти правила не мои. — Я, скрипнув зубами, взял мяч и принципиально встал на подачу.

Сопляк, значит? Значит урод мелкий? Чувствую, как начинаю закипать. Учитель, значит? Мстит за утреннее унижение брата?

Я видел его перед собой, сидящего в двух с половиной метрах над полом. Смотрит на меня и криво лыбится, а свисток во рту. Подачу тебе как мужчина подать? Сейчас подам! Пристально посмотрел на свисток. Громин свистеть не торопился. Так и щерился, глядя на меня. Я свистка ждать не стал. Злость придала сил и, подкинув мяч, с разгона так вдарил по нему…

Чмок!

Физрук схватился за лицо, закашлялся, выплевывая осколки размолотого пластика. Потом слетел с судейского стула и кинулся ко мне.

— Сучёнок! Да я тебя закопаю.

Он схватил меня резко, сильно сжав и закрутив в узел вместе с кожей футболку. От боли в глазах потемнело. Я сразу пожалел, что допустил это. Надо было уйти в сторону…

Сквозь зубы говорю:

— Вы не учитель, разве так с детьми поступают?

— Что ты можешь знать о жизни, щенок? — он без труда оторвал меня от пола и прошипел, брызгая слюной:

— В этой жизни всегда права сила. А ты слабак. Ну и где твое карате? А? Не слышу?

Громин стоял в вполоборота, держа меня на полусогнутой руке почти не напрягаясь. Вынырнув из кипящей в груди боли, сквозь зубы, а больше никак, я сиплю ему в лицо и думаю — куда ударить так, чтобы он меня выпустил:

— Ты, урод, прав в одном — сила правит этим миром. Но на силу всегда найдется другая сила.

— Но не сейчас, — Громин отводит руку для удара.

— Отпусти его!

На руке физрука повисают Савин и Маринка, причем Зеленина хватанула Громина зубами за руку. Тот отпихнул Маринку, и с легкостью швырнул Олега в сторону.

— Всем стоять! — Физрук развернулся по кругу. В тумане боли я видел, как нас окружил весь класс.

Громинское лицо оказалось почти рядом. Я тут же схватил его за нижнюю губу и потянул. Знаю, это очень больно. Громин, выпустил меня и обеими руками схватился за руку, но тут он ничего сделать не сможет, пока его губа зажата моими пальцами.

— Ё… отфусти, уфью, гаденыш.

Я облегченно вздохнул, так как боль в груди сразу ушла, осталось только легкое жжение, будто от ожога. Плевать, пройдёт. Весь класс изумленно замер — тринадцатилетний мальчишка стоял и с лёгкостью управлял здоровенным мужиком. Я наклонился и прошептал Громину на ухо:

— Я тебя сейчас отпущу, но не вздумай опять дурить. Хорошо?

Дождавшись его кивка, продолжил:

— Советую поскорей уволиться. В школе, таким как ты, не место.

Отпустил и пошел в раздевалку.

— Серый, сзади!

Я резко повернулся. Физрук замер с занесённой для удара рукой, но он смотрел мимо меня.

— Что тут происходит?

У входа в спортзал стояли директор и преподаватель энвепе Спартак Семенович Нефедов. Громин опустил руку и открыл, было, рот, как весь класс загомонил, рассказывая — что тут произошло.