Последний бой (СИ) - Дмитрий Лифановский

Бей, гвардеец! Наступай —

Родину освобождай!

Передай по цепи

— Э-э-э, а мы что, уже Оршу взяли? — Стаин удивленно уставился на Ивелича.

— Не взяли, так возьмем, — тот выдернул из рук командира листок и спрятал его в карман гимнастерки, — Думаешь, у меня время будет в разгар боев по типографиям мотаться? У хорошего политработника все загодя подготовлено! — поучительно задрал вверх палец майор.

— Нуу, если загодя, — покивал Сашка, — Ты все? Домой?

— Ты как со временем? Спешишь? — вопросительно взглянул на него Ивелич.

— Что хотел?

— В Запасной полк надо заскочить, тут не далеко, километра три юго-восточней.

— Нахрена?

— Начмед просил, — пожал плечами Ивелич, — он там на счет фельдшеров договорился. Заберем. Место в машине есть.

— У нас что, недокомплект медиков? — недобро прищурился Стаин, — почему не доложили?

— Тебе что, про каждого сержанта с аппендицитом докладывать? — удивленно вскинул брови Николай, — Люди, бывает, болеют.

— Поехали, — раздраженно буркнул Стаин, усаживаясь на переднее сидение. С одной стороны Ивелич прав, а с другой, не успели на фронт прибыть, а уже по запасным полкам побираются. И кого им там подсунут, кто знает. Хотя, во фронтовых запасных люди должны быть опытные, туда обычно после ранений поступают, а затем уже распределяются по строевым частям.

Запасной полк оказался и, правда, недалеко. Рядом с деревушкой в десяток домишек Старый Ржавец. Тут в лесочке, на берегу озера саперы по-быстрому сколотили бараки, чуть в стороне оборудовали отхожие места, вот и готов пункт временной дислокации переменного состава. Постоянный состав квартировал в деревеньке. Пока проехали эти три километра, дважды были остановлены для проверки документов, один раз на блокпосту на выезде из Вязьмы, второй раз передвижным патрулем. В преддверии наступления СМЕРШ рвал жилы, чтоб не допустить утечки информации о концентрации войск на данном участке.

Пока Ивелич бегал, искал командование полка, а затем оформлял медиков, Стаин завалился на заднее сидение и, надвинув фуражку на глаза, прикорнул. Теплое весеннее солнышко потихоньку нагрело брезент, птицы, радуясь теплу, устроили свою мелодичную перекличку, по которую Сашка и сам не заметил, как уснул. И даже недалекие отрывистые команды сержанта, гоняющего проштрафившихся запасников не могли ему помешать, все-таки сказывалось напряжение последних дней и выматывающее ожидание в полной боевой готовности.

— Подъем, командир, войну проспишь! — весело рявкнул Ивелич, подходя к машине.

— Чё, орешь⁈ — недовольно отозвался Стаин, выныривая из сладких объятий сна. Он нехотя поднялся, водрузив на голову фуражку, и выбрался из машины: — Кулебяка, полей! — скомандовал парень водителю, надо было умыться и привести себя в чувство. Неожиданно рядом послышался удивленный девичий возглас:

— Саша⁈ Стаин⁈

Парень обернулся:

— Нина⁈ — перед ним в потрепанной шинели с погонами старшины медицинской службы опоясанной брезентовым ремнем стояла его одноклассница Нина Высоцкая. Но как же она изменилась! Вместо статной красавицы-девушки с роскошной черной косой и добрыми огромными выразительными глазами, какой запомнил ее Сашка, стояла осунувшаяся женщина с поблекшими короткими волосами, топорщащимися из-под видавшей виды ушанки. От виска к щеке тянулся безобразный бордовый шрам, уродующий лицо. И усталый, грустный взгляд, в глубине которого мелькнули искорки радости от неожиданной встречи.

— Ой, ребята, как же я рада Вас всех видеть! — Нина сидела за столом и, подперев рукой щеку, с доброй, нежной улыбкой смотрела на друзей. Они собрались в избе, где квартировали Стаин с Коротковым и Ивеличем. Саша, Настя, Лена, Игорь и Нина. Их 9-ый «А». Колька погиб, Поляковы остались в Москве, а что стало с другими ребятами, никто из них не знал. Всех раскидала война. — Какие вы все стали! Командиры! Орденоносцы. Настька с Сашкой, вообще, Герои! Еще и муж с женой!

— Ничего, с нашим Стаиным и ты скоро в званиях и наградах подрастешь, — усмехнулась Волкова, — да и мужа тебе найдем, — в этом Ленка вся, вот кто ее за язык тянул.

Лицо Нины резко потемнело:

— Не надо мне никого, — выдохнула Нина, — да и кому я нужна такая, — она горько и зло усмехнулась.

— Нужна, — категорично отрезала Волкова, — кому не нужна — дураки!

— Где тебя так, Нин? — сочувственно спросила Настя.

— В январе на Калининском, — тихо ответила Нина, — Вы знаете, я даже не поняла, как случилось. Мы только раненых приняли. Я в перевязочной была. А Валя… Валя в операционный вагон пошел… Я еще увидела, как он мне улыбнулся обернувшись и все… Очнулась через неделю, уже в Загорске в госпитале. Мне потом рассказали. Бомба. Одна единственная. Мессер вынырнул из облаков, наши зенитчики даже ничего сделать не успели. Прямо в наш вагон. Меня стерилизатор спас. Хорошо пустой был, а так бы сварилась. Только вот, — она провела рукой по лицу, — осколком. Еще в живот и контузия. А Валю не нашли даже, — глаза девушки сухо заблестели. Слез не было. Выплакала. Остались только боль и злость на немцев и несправедливость войны. Они же с Валентином собирались пожениться. Да вот, все как-то откладывали. Ждали когда Нине восемнадцать исполниться. А потом стало поздно.

— А я все гадала, почему ты на письма отвечать перестала, — подала голос Волкова, всхлипнув, — не хотела о плохом думать.

— В госпитали я лежала. А потом… Просто не хотела ничего… Прости, что не писала, — повинилась Нина.

Стаин молча привстал и щедро разлил по стаканам водку:

— Давайте не чокаясь. За всех ребят… — он тяжело поднялся из-за стола, крепко держа стакан, следом стали подниматься ребята. Одни одновременно опрокинули в себя водку. Не закусывая. Не чувствуя вкуса. Волкова посмотрев на Сашку и поймав его кивок закурила. Следом задымила и Нина, стряхивая пепел папирос в стоящую на столе пустую тарелку. Настя тесно приникла с Сашке.

— Что мы все обо мне? — улыбнулась Нина, — Как вы то? Игорек наш, вон, все молчит.

— А Игорек у нас опять со Светой поругался — ехидно заметила Волкова, вот и переживает, — Не переживай, Бунин, перебесится и сама прискочит.

— А что за Света? — в голосе Нины послышалось любопытство.

— Не переживаю я, — буркнул Игорь, — Света и Света. Просто Света.

— Ага, и фамилия у Светы Сталина, — хохотнула не угомоняясь Волкова, ей нравилось дразнить тупеющего при упоминании Светланы Бунина.

— Та самая? — глаза Нины округлились.

— Ага, — закивала Ленка.

— Дааа, Игорек, а ты по мелочам не размениваешься, — подержала ехидную подругу Нина. На что парень, надувшись, молча отвернулся. Начни отвечать, совсем заклюют. Бабы, что с них взять. А Сашка с Настей переглянувшись улыбнулись, понимая друг-друга без слов. Им было хорошо и немножко грустно наблюдать за друзьями. Казалось вот, совсем недавно, они сидели в классе за соседними партами, а сейчас вон курят, водку пьют. И никто не упрекнет их за это. Потому что не по своей воле им пришлось так рано повзрослеть.

— Саш, а спой? — тихо попросила мужа Настя. Она любила, когда Сашка поет. И тайно гордилась своим талантливым мужчиной.

— Да не к месту, Насть, — стал, как обычно, отнекиваться тот.

— К месту, к месту, — не естественно весело тряхнула челкой Нина, прогоняя боль тяжелых воспоминаний, — Ты знаешь, у нас в поезде даже пластинка твоя была. Мне девочки даже не верили, что мы знакомы.

— Давай, Стаин, не вделывайся, — поддержала подруг в своем стиле Волкова.

Сашка обреченно покачал головой:

— Игорек, там позади тебя за буфетом гитара.

Бунин, приподнявшись, заглянул за крашенный зеленой краской деревенский буфет и подал командиру инструмент. Стаин подкрутил колки, думая, что же исполнить. Честно сказать, настроение было не песенное. Давило ожидание наступления, новых боев. А это значит снова вглядываться в небо, ловя звуки приближающихся моторов и пытаться угадать по звуку все ли возвращаются. И еще это острое осознание того, как они изменились за полтора года войны. И память… С лицами… Кольки, Исы, девчонок оставшихся в Крыму… Пальцы сами легли на аккорды, и слова сами стали выскакивать из горла: