Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

– А будет ли помощь эта? – вопрошал Юрий у советчиков таких в ответ на призывы вернуться в Рязань. – То никому не ведомо. Можем и не дождаться. А вернемся с полпути назад – страх в душах поселится еще больший. И стены не спасут. А потому, други мои, нет нами иного пути, как только вперед. Навстречу победе или славной смерти. Должны мы схлестнуться с татарами в чистом поле и пустить кровь врагов наших. Пришла пора ратникам рязанским обагрить мечи в татарской крови, забрав у них силу. Чтобы понял собака Батый с первого дня на русской земле, на кого руку посмел поднять. И рубить их всех, пока не перебьем до последнего. За матерей наших, жен и детей, коим надеяться больше не на кого.

Задержал вдох Юрий Игоревич и закончил тогда:

– Ну а если не перебьем всех, то хоть пыл охладим да за княжича Федора убиенного отомстим. Вот тогда и вернемся в Рязань да запремся в стенах. Но не ранее, чем кровь врагу пустим.

Про с Евпраксию с наследником Юрий ни словом не упомянул, лишь скользнув взглядом по лицу Евпатия. Воевода не успел еще найти следы убийц, хоть и был совсем рядом с разгадкой, как ему казалось. Но дела ратные не отпускали.

Тот разговор был еще в дороге. А теперь, накануне сражения, на совете в походном шатре княжеском, определив место в предстоящей битве Коловрату, рязанский князь расставил по местам и остальных военачальников.

– Ты, Юрий Давыдович, – наказал князь рязанский своим союзникам, – с муромской дружиной своей будешь держать центр наш. Олег Юрьевич тебе в помощь будет. И еще дам тебе пять тысяч ратников рязанских под командой Лютобора, для того чтобы ты отразить мог любой удар. И пятьсот лучников пеших. Только, думаю, в самый центр татары не ударят. А потому, хоть и немного у тебя людей будет, стоять ты должен до тех пор, пока все враги о твою крепость не разобьются, или покуда я не прикажу вперед идти или отходить. Позади у леса возы поставим, чтобы ратники твои не пятились под натиском, да в тыл тебе невзначай никто не ударил. Только с этим воевода управится, думаю.

– Не подведем, – ответил с поклоном Юрий Давыдович, – муромские богатыри биться умеют, про то тебе ведомо.

– Ведомо, – кивнул Юрий, – потому и позвал вас.

– Ты, Богун, – обернулся рязанский князь к своему степному родственнику, – с половцами своими встанешь на левом краю. И терзать будешь татар атаками ответными и лучниками меткими, кои не уступают в силе врагам нашим. Биться будешь резво и свяжешь татар на своем краю, сколь возможно будет.

Хан Богун, невысокий коренастый воин с раскосыми глазами и в меховой шапке, нахлобученной почти на глаза, кивнул. Поверх теплого стеганого халата на нем был надет сейчас легкий походный доспех, а на поясе висела изогнутая сабля с белой костяной рукоятью, украшенная искусной резьбой.

– Хорошо, Юрий. Мои лучники дадут татарам достойный ответ. Нам есть за что отомстить им.

– А чтобы сил и тебе хватило подольше повоевать, рядом с тобой на левом краю биться будут сыновья брата моего. Племянники мои: Олег и Роман Ингваревичи. И с ними еще четыре тысячи всадников.

Богун с удивлением бывалого воина воззрился на юнцов в раззолоченных доспехах, что стояли от него в двух шагах.

– Ты не смотри, что молоды, – упредил его вопрос Юрий, – они уже повоевали маленько и с ратниками управляться умеют. Вон, Юрий Давыдович Муромский подтвердит.

– Мордву восставшую ходили усмирять со мной, – кинул Юрий Давыдович, – и от стрел и мечей не прятались. Многих своей рукой умертвили, да и предводители ратников из них выйдут отменные.

– В общем, юнцы эти – прирожденные воины, – поставил точку в рассуждениях рязанский князь, – и будут тебе подмогой.

Хан Богун немного скривил свою верхнюю губу с тонкими усиками, почесал бородку, разглядывая своих молодых помощников, но промолчал, покорившись воле родственника.

Олег и Роман Ингваревичи сами смотрели на степного хана с недоверием, и Коловрату даже показалось, что Юрий ошибся, соединив вместе эти две несхожие силы, да еще почти подчинив князей половецкому хану. Хотя у молодых Ингваревичей и оставалось в открытом бою право решать самим, как биться, если что-то пойдет не так, старшим на левом крыле все же был Богун. В этот раз расчет князя ускользал от Евпатия.

Еще более вызвало у него недоумение другое решение Юрия, вновь всплывшее в памяти во время совета. Покидая Рязань и забрав воеводу с собой, он, неожиданно для Евпатия, вверил ее оборону до возвращения своему брату – князю Ингварю. А Пронск и окрестности велел перепоручить воеводе Ореху. Как ни намекал Коловрат на причастность Ингваря к смерти Богдана и нападению на поезд княжича Федора, рязанский князь остался непреклонен. Да еще в сердцах напомнил Коловрату его место и наказал не лезть не в свое дело. Боярин вынужден был умолкнуть и с тех пор находился в недоумении. Рязань, по его мнению, осталась в руках главного соперника Юрия, от которого можно было ожидать всего. И произошло это с разрешения самого Юрия Игоревича.

Вместе с Ингварем остался в Рязани и тысяцкий Тишило, отменив возвращение в Пронск. Узнав об этом, Коловрат забеспокоился еще сильнее. Уезжая на войну, воевода наказал своим приказчикам, наперсникам во всех его тайных делах, неотступно следить за Ингварем и Тишилой, ибо ждал, что, оставшись хозяевами в Рязани, они потеряют бдительность и быстро выдадут свои намерения. Злосчастное письмо, которое передал Тишиле монах, и его угрозы все не выходили из памяти у Коловрата. Если хотя бы часть из них была правдой, то совсем не татар нужно было бояться Юрию в родном городе. Впрочем, и татар тоже никто еще не отменял. И в этой ситуации нападение небольшой армии русичей на огромное войско своих противников выглядело безумием до такой степени, что даже сам Евпатий порой ловил себя на мысли, что властитель Рязани немного повредился в уме. Хотя и не видел тому других подтверждений: в остальном Юрий Игоревич держал все в своих руках.

«Ладно, – решил про себя Коловрат, – князь не первый год правит. В этих играх он гораздо мудрее меня. Может, задумал что, да не говорит. Опасается. Поживем, если бог даст, увидим. А сейчас только о татарах думать и надобно».

– Ну а