Космонавт. Том 3 - Феликс Кресс

Пока ждали такси, Наташа вдруг нахмурилась, пристально глядя на мою ногу.

— Громов, у тебя кровь, — проговорила она и указала на моё колено.

Я посмотрел вниз. На правом колене брюк была дырка, а на тёмной ткани вокруг неё расплылось влажное, липкое тёмное пятно. Кровь. Я согнул колено: больно, но не критично. На адреналине я почти не чувствовал боли, но теперь, когда всё закончилось, она напомнила о себе ноющей тяжестью.

— Да, — согласился я. — При падении приложился. По приезде в училище зайду в санчасть.

Наташа согласно кивнула. Сейчас в её взгляде не было прежней игривости или ехидства. Только профессиональная забота.

Такси подъехало довольно быстро. Зотов и Наташа сели на заднее сиденье, я помог устроиться там же и Кате, а сам сел на переднее сидение. Ехали молча. Город вальяжно проплывал за окном: тёмные улицы, редкие огни, силуэты сталинских домов. Говорить не хотелось никому из нас.

Машина остановилась у гостиницы. Я вышел вместе с Катей, попросив таксиста подождать немного.

— Ты точно в порядке? — ещё раз спросил я, уже на пороге её номера, держа её за руки. — Ничего не болит? Как голова? Тошноты нет?

— Серёжа, честно, всё в порядке, — она попыталась улыбнуться, но получилось так себе. — Только локоть царапнула. И… испугалась. Очень. — Она посмотрела мне в глаза, и в её взгляде я прочёл вопрос прежде, чем она задала его. — Как думаешь… с ним… с лейтенантом… всё будет хорошо? Он же… он же нас спас…

Я обнял её крепче, стараясь вложить в голос всю возможную уверенность, которую сейчас сам не до конца ощущал, но виду не показал.

— С ним всё будет хорошо, Катюш. Поверь. Пётр Игоревич — боец. Настоящий офицер. Такие не сдаются. Он выкарабкается. Обязательно. Что бы там ни случилось.

Я предложил ей помочь обработать локоть, но Катя отказалась, ответив, что в детстве она коленки расшибала посильней.

Обняв её на прощание, я поцеловал в макушку, шепнув напоследок:

— Не думай о плохом. Ложись спать. Завтра увидимся.

— Хорошо, — Катя кивнула и снова попыталась улыбнуться. — Я так и сделаю. Спокойной ночи.

Она закрыла дверь. Я дождался щелчка замка и только после этого развернулся и зашагал к такси.

Вернувшись в машину, я устроился на переднем сиденье. Колено теперь ныло по-настоящему, особенно после ходьбы по лестнице. Мы тронулись. Зотов и Наташа молчали на заднем сиденье. Городские огни снова замелькали за окном.

Я смотрел в тёмное стекло, но видел не пробегающие улицы, а лицо Орлова в момент, когда он открывал рот, чтобы назвать имя. И мчащуюся «Победу». И неподвижное тело водителя за рулём. Сердечный приступ. Удобно. Слишком удобно.

«Совпадение? — Подумал я, скептически хмыкнув про себя. — Не верю ни на грош».

Такси продолжало неспешно катить по ночному Волгограду. Ритмичный шум двигателя и покачивание убаюкивали, но внутри меня всё кипело от холодной ярости. Я посмотрел в прямоугольное зеркальце заднего вида. Наташа сидела, сцепив руки на коленях так крепко, что костяшки побелели. Она смотрела в чёрное заоконное пространство, но взгляд её был пустым, устремлённым куда-то внутрь себя. Между её аккуратно выщипанными бровями залегла глубокая хмурая складка. Что крутилось у неё в голове? Вина? Шок? Или что-то ещё?

Я отвернулся к своему окну. Мысли мои метались, как пойманные в клетку звери. Если моя догадка верна — а я всё больше склонялся к тому, что это не просто догадка, — то сидеть сложа руки больше нельзя. Чёрта пройдена. Сегодня была попытка убийства. Замаскированная под несчастный случай, но попытка. И целью был я. А Орлов… он просто оказался на пути. Жертва обстоятельств и собственной порядочности. Просто отмахнуться, отшутиться, как я иногда делал раньше, теперь не выйдет. Это уже не игра в кошки-мышки. Это война.

Раньше я грешил на Наташу. Думал, это она, из ревности или амбиций, подбила Орлова тогда на аэродроме, на ту дурацкую провокацию с посадкой «на блин». Но сегодня… Сегодня я видел их вместе. Видел, как лейтенант смотрел на свою Ольгу с такой нежностью и обожанием, что сомневаться в его чувствах было глупо.

А на Наташу? Взгляды их пересекались, да. Быстро, украдкой. Но в этих взглядах не было и тени вожделения или романтического интереса. Это было что-то другое. Настороженность? Уважение? Словно между ними существовала какая-то негласная договорённость, общее знание, недоступное другим. Но не любовная связь. Однозначно. Так не смотрят на женщину, ради которой готовы на безумства.

Тогда что? О каком «влиятельном враге» говорил Орлов? Кому я мог перейти дорогу ещё до училища?

Мысль вспыхнула ярко и неожиданно, как сигнальная ракета: Седьмое ноября. Попытка ограбления. События в Москве, в которых мелькали тени людей, о которых позже мне рассказал Ершов. Если верить ему, то и там, и там торчали уши одних и тех же влиятельных людей. Их прошлые действия вполне наглядно демонстрируют, что они не гнушаются грязных методов. Неужели их щупальца дотянулись и сюда?

Больше вариантов у меня не было. Казалось, пазл складывался. Но тут же в голове зазвучал холодный, скептический голос:

«А Ершов? С чего ты взял, что ему можно доверять?»

Да, сейчас Советский Союз, времена расцвета науки и культуры. Но гниль была всегда и везде. Она просто глубже зарылась. Где гарантии, что Ершов не ведёт свою игру? Что он не просто пешка в руках своего начальства? Или, что ещё страшнее, он может искренне верить, что служит делу, выполняя приказы, которые на самом деле кому-то очень выгодны. Он может и не знать всей подоплёки. Слепое орудие в чужих руках.

Я раздражённо потёр переносицу, чувствуя, как накатывает волна усталости. Голова гудела от пережитого, колено ныло тупой болью.

«Так, Громов, завязывай, — строго приказал я себе мысленно. — Ты сейчас дойдёшь до клинической паранойи. Санчасть. Осмотр колена. Сон. А завтра, на свежую голову, будешь думать снова.»

Мне необходимо было переключиться. Хотя бы ненадолго.

Машина свернула на знакомую дорогу к училищу, а вскоре показались и ворота. Покинув такси и пройдя полагающуюся процедуру на КПП, мы зашли на территорию училища.

Зотов тяжело вздохнул:

— Ну и вечер, Серёг… С днём рождения, блин. — Он хлопнул меня по плечу и поплёлся в казарму.

Наташа стояла неподвижно, словно не решаясь идти. Я повернулся к ней и спросил:

— Идём?

Она молча кивнула и двинулась в сторону невысокого корпуса санчасти, расположенного