Военкор 2 - Михаил Дорин

садятся под стену и молча зажигают сигареты, закатывая рукава. Один сразу вырубился прям тут — уснул сидя, привалившись к стене.

Я закончил съёмку и вернулся в штаб. Там, за столом, сидел командир группы спецназа капитан Рубинин с седой височной полосой и спокойным голосом. Рядом на столе лежали фляга, карта и рация.

— Товарищ капитан, — начал я. — Хочу снять репортаж о работе спецназа. Я бы пошёл с вашими на следующую вылазку. Мешать не буду.

— Зачем? — уточнил Рубинин.

— На передовой настоящая жизнь, а в штабе у меня уже шарики за ролики заходят!

Капитан прищурился.

— Ладно. Пойдём, познакомлю с группой. Мы выходим через полтора часа. Время на сборы, инструктаж и молитву у нас всегда чётко отмерено.

Я вышел в каменный двор между модулями, где уже собиралась группа. Бойцы сидели на корточках, проверяли магазины, один зашивал наспех порванную куртку. Рядом с автоматами аккуратно лежали рюкзаки, уже собранные.

Рубинин подвёл меня к командиру группы, который стоял в стороне, говоря по рации. Стройный, подтянутый азиат, но гладковыбритый и с чёткими чертами лица. Выглядел он на двадцать пять, не больше, но по всему его виду было видно, что офицер опытный.

— Ассаламу алейкум, — обратился к нему Рубинин, подойдя ближе.

Тот оглянулся, прищурился и поприветствовал меня в ответ.

— С вами на задачу поедет наш советский корреспондент из «Правды», Алексей Карелин.

— Лейтенант Ильгиз Саидов, — протянул он мне руку.

— Прошу любить и жаловать! Дальше — сами, — Рубинин развернулся и зашагал прочь.

Ильгиз осмотрел меня с головы до ног. Взгляд остановил на шрамах на левой руке.

— Ты раньше бывал в рейдах? — спросил лейтенант, внимательно меня рассматривая.

— Приходилось. Я быстро учусь, — заверил я.

— Не сомневаюсь. Сразу скажу, что у нас свои правила. Команды не обсуждаются, какими бы нелепыми они ни казались. Возражения?

— Отсутствуют.

Саидов снова окинул меня взглядом, на этот раз прикидывая по фигуре.

— Форму свою снимешь. Слишком выделяется. Мы в горы идём, и там советская форма как мишень.

Через пару минут мне вынесли из склада чистый комплект местной одежды: бежевую пуштунку, плотный костюм х/б синего цвета.

В таких были и остальные ребята спецназовцы, причём одежда у всех была разных цветов. Хотя я знал, что некоторые банды духов специально носят только чёрный цвет.

Переоделся прямо у модуля. Следом мне выдали разгрузку и автомат.

Всего в отряде было двенадцать человек. Почти все смуглые, низкорослые, с чёрными глазами. Судя по разговору и манере держаться, большинство были из Узбекистана и Таджикистана. Только один — молодой, белобрысый, славянской внешности, сидел отдельно, держа автомат на коленях.

— Кто он? — спросил я Саидова.

— Костя сибиряк. Единственный славянин в группе. Остальные мои земляки. Мы с ним нормально, но он немного… особняком. В бою надёжен.

Я подошёл к Косте, заговорил.

— Видел, как снимаешь. Если вляпаемся, ты фотки не забудь передать. Хоть родня увидит, где погиб, — выдал он с тем же невозмутимым видом.

— Погибать собрался? Настрой какой-то невесёлый? — спросил я.

— Да не. Просто трезвый взгляд на вещи. Местность тут жёсткая и духов, как мух в свинарнике. Иногда не спасает опыт, — как-то философски пояснил Костя и улыбнувшись, сдвинул пуштунку на затылок.

Саидов построил бойцов и провёл краткий инструктаж.

— Наша задача — проверить информацию о скоплении боевиков у старого кишлака. Работать будем в режиме наблюдения, без контакта. Важно! С нами идёт товарищ Карелин из «Правды». Он не боевой, но часть нашей группы.

Все молча кивнули, и лейтенант внимательно посмотрел на меня.

— Последний шанс отказаться, Алексей. Может, ну его на хрен? Весело с нами точно не будет, а вот шальную пулю можно поймать.

— Я с вами, — заверил я.

— Тогда выдвигаемся на аэродром через 10 минут.

В расчётное время мы погрузились в вертолёты Ми-8. Двигатели были запущены, а винты раскрутились, заставляя вертолёт слегка раскачиваться.

Бортовой техник захлопнул сдвижную дверь. На борту начало что-то щёлкать, и вертолёт оторвался от полосы. Через иллюминатор я увидел, как рядом висели и два Ми-24. Наше сопровождение.

Несколько секунд спустя командир вертолёта наклонил нос и начал разгонять Ми-8.

Чем ближе к границе с Пакистаном, тем выше набирали высоту. Под нами проплывали гребни скал и мёртвые русла рек. Внутри вертушек было тесно и шумно, но бойцы были невозмутимы. Один сидел с закрытыми глазами, другой шептал, двигая одними губами, а сибиряк Костя с важным видом зевал.

Рядом со мной сидел Саидов, думавший о чём-то своём.

— Давно за этим маршрутом следите? — наклонился я к нему, чтобы перекричать рёв винтов.

— Нет. ХАДовцы первыми клюнули. У них осведомитель в кишлаке передал, что атаки на посты в Хайбере слишком дерзкие. И тела не забирают, и отходят как по расписанию. Сказали, что отвлекают. Типа кто-то или что-то идёт, — коротко пожал плечами лейтенант.

— Караван?

Саидов кивнул.

— Возможно. Нам нужно проследить, а там передадим нашим, и дальше или сами с ними вопрос решим, или авиация отработает.

Он взглянул на часы.

— Ещё пятнадцать минут и высаживаемся. Пойдём оттуда через хребет. До утра должны занять позицию.

Я больше ничего не спрашивал. Посмотрел на окно вертолёта, светящееся красным — солнце клонилось к горизонту.

Вертолёт начал снижаться, подходя к земле. Пыль летела во все стороны, но из кабины экипажа бортовой техник не выходил.

Вертолёт уже у самой земли. Пылевая завеса всё больше. Но Ми-8 тут же взмывает вверх.

Это была «ложная высадка». Чтоб запутать противника.

Выполнив ещё пару посадок, пришло время высаживаться. Саидов поправил разгрузку, гулко выдохнул и бросил коротко:

— Готовимся! — крикнул он.

Только дверь открылась, а пыль ещё не осела, спецназовцы начали высадку. Я быстро покинул грузовую кабину.

Как только все высадились, в воздух взмыл и Ми-8. Дождавшись, когда ляжет пыль, все выдвинулись за головным дозором.

Мы шли молча, камни скрипели под ногами, и каждый лишний звук отдавался во тьме, нарушая тишину.

Саидов раз за разом поднимал руку, давая сигналы: «стоп», «сдвиг», «ниже».

Мы прошли первый кишлак с брошенными домами, прогнившими дверьми. Здесь не было ни души.

Ко второму кишлаку подошли ближе к рассвету. Уже на подходе стало понятно, что люди здесь есть. Над хижиной поднимался дымок, паслась пара коз, но по-прежнему не было видно ни одного человека. Наверное, к лучшему, встречи