Космонавт. Том 2 - Феликс Кресс

Ближе к вечеру Володя затащил меня в буфет аэроклуба. За столиком из сколоченных досок мы пили газировку с сиропом, пока он живописал планы:

— После выпуска — прямиком в Чкаловское! Представляешь, буду истребители гонять!

— А как же гражданская авиация? — спросил я, ковыряя ложкой мутное мороженое.

— Ну-у — протянул он. — Истребители интереснее…

— Громов, — послышался голос дежурного от двери. — Тебя Павел Алексеевич к себе вызывает.

— Иду, — крикнул я и добавил Володе: — Бывай, до завтра тогда.

Володя кивнул и начал напевать себе под нос переделанную версию «Чёрного кота»: «Чёрный бумер, чёрный бумер, мне вчера приснился кошмар…»

Пока я шёл в кабинет Крутова, заглянул в радиорубку. Катя, с наушниками на макушке, сосредоточенно выстукивала:

— «В-Н-И-М-А-Н-И-Е… Всем добрый вечер…»

— Молодец, — сказал я и показал большой палец. — Только паузу между словами делай длиннее.

Она обернулась, и приложила указательный палец к губам. Я засмеялся и жестами показал, мол всё — не мешаю, развернулся и пошёл к Крутову.

Крутов сидел за столом, откинувшись на спинку стула. При моём появлении кивнул на табурет:

— Садись, Громов.

Пока я устраивался, он аккуратно сложил папку с грифом «Для служебного пользования», сцепил руки в замок и посмотрел на меня долгим взглядом.

— Молодец, Сергей, — наконец, заговорил он. — Сегодня проявил хладнокровие во время инцидента на лётном поле. Не растерялся.

— Это долг каждого курсанта, Павел Алексеевич. Любой на моём месте поступил бы так же.

Крутов щёлкнул языком, словно отгоняя формальности, и полез в нижний ящик. Достал оттуда газету и шлёпнул её на стол. Полоса «Подвиги молодых патриотов» пестрела фотографиями комсомольцев на субботнике. Внизу страницы расположилась фотография с моим лицом, сделанная в момент выхода из кабины Як-18.

— Читай, — коротко сказал Крутов.

'Мужество курсанта — во славу Родины!

_Курсант аэроклуба им. В. П. Чкалова Сергей Громов проявил выдержку и мастерство во время показательных выступлений. При выполнении фигуры высшего пилотажа на малой высоте у учебно-тренировочного самолёта возникла нештатная ситуация — отказ двигателя. Благодаря грамотным действиям молодого пилота, машина была благополучно посажена. Жертв и разрушений нет.

«Это победа советской школы авиац ии, — заявил начальник аэроклуба майор П. А. Крутов. — Такие кадры — золотой фонд нашей страны!»

«Нештатная ситуация», — мысленно усмехнулся я, вспоминая всё, как было на самом деле. Ни слова о найденном «подарочке» в самолёте Борисова, ни про нарочно испорченный мой самолёт. В заметке же всё было чисто — стандартная поломка, героизм по уставу.

— Хорошая фотография, — сказал я вслух, — я здесь неплохо получился.

Крутов коротко хохотнул, снова полез в стол и вытащил потрёпанный конверт с печатью «Для служебного пользования».

— Пока рано, конечно, — он повертел письмо в руках, — но думаю, проблем возникнуть не должно.

— С чем, Павел Алексеевич?

— С твоим досрочным окончанием аэроклуба. — Он вскрыл конверт ножом для бумаг. — Рекомендация в Качинское училище. Лётчики-истребители нужны стране.

В окно ударил луч закатного солнца, подсветив строчку в письме: «…проявил качества, достойные воспитанника…»

— Спасибо за доверие, — сказал я, беря в руки письмо.

Глава 6

Штаб-квартира КГБ.

Москва. Лубянка.

Дверь допросной захлопнулась с глухим стуком, отсекая сдавленные стоны допрашиваемого. Александр Арнольдович замер на секунду, доставая папиросы. Он закурил, щурясь от едкого дыма, и двинулся по коридору, где жёлтые пятна света от голых ламп дрожали на стенах, выкрашенных масляной краской в цвет больничной зелени. Под ногами хрустел линолеум, местами протертый до бетона. Из-за дверей с табличкамидоносились сдержанные голоса, лязг телефонов и запах табака. Но мысли капитана были далеки от казенной суеты.

Лицо его было каменным, лишь брови, сдвинутые к переносице, выдавали внутреннюю бурю. Мысли метались, как голуби в запертом сарае. Он ошибся. Дважды. И это не укладывалось в голове. Александр Арнольдович, чьи донесения ложились на стол аж на самый верх, прозевал нечто важное.

Первая ошибка — Громов Сергей Васильевич, курсант аэроклуба имени Чкалова, куратором которого он, капитан госбезопасности, был назначен два года назад. Наблюдать, докладывать, пресекать. Такова была работа его работа. Аэроклубы — кузницы будущих лётчиков и находились они под особым контролем КГБ. Молодёжь рвалась в небо, но партия знала — романтики часто путают горизонты.

Громов с первых дней резанул его стальной выдержкой. На вступительных экзаменах по физподготовке курсанты, как щенки, толклись у снарядов, пряча дрожь в голосе под грубоватыми шутками. Громов же стоял в стороне, спокойный, будто наблюдал за муравейником. Даже когда ещё один курсант по фамилии Семёнов, полез на него с претензиями из-за девчонки, Громов не вспылил. Отбрил коротко, точно, без суеты. А ведь это молодые и горячие парни.

Александр Арнольдович, подводя итоги первого вступительного экзамена, беседовал со всеми абитуриентами лично и все они выдавали привычную реакцию: страх, заискивание, волнение. Это были понятные эмоции. Но Громов отличился и здесь. Стоял напротив, руки в карманах, поза расслабленная, взгляд — чуть поверх головы капитана, будто видел сквозь него. Так смотрят ветераны, прошедшие огонь. Не по-юношески.

Это смутило Александра Арнольдовича, который имел врождённую подозрительность и он начал внимательно следить за дерзким и амбициозным курсантом. «Наверх» он не докладывал, ход делу не давал — причин для этого не было. Просто начал копить факты, как копил их всегда: аккуратно, методично. Слишком многое он знал и умел для вчерашнего школьника. Слишком хладнокровно он себя вёл в беседах с ним.

Капитан вошел в кабинет, щелкнул выключателем. Лампа под абажуром из желтого стекла озарила стол, телефон и пепельницу. Александр Арнольдович щелкнул замком сейфа, достал папку с фамилией «Громов С. В.» и швырнул её на стол. На обложке — фото Громова: молодое лицо, острый взгляд, будто бросающий вызов даже на бумаге.

Он сел в кресло, потянулся к графину с водой, но передумал. За окном, в промозглой московской тьме, гудел ветер. Александр Арнольдович откинулся на спинку кресла и уставился в потолок, задумавшись. Он рыл не в ту сторону. Интуиция его подвела. Громов оказался чист — просто талантливый и целеустремлённый молодой человек, который упорно идёт по намеченному пути. Более того, он теперь герой.

Звонок телефона вырвал его из раздумий. Трубка ледяным грузом легла в ладонь:

— Егоров! — Голос начальника звучал как скрип ржавых жерновов. Александр Арнольдович поморщился. — Жду отчёт по инциденту, произошедшего седьмого ноября.

— Товарищ генерал-полковник,