Кай из рода красных драконов - Кристиан Бэд

Медвежья гора

Проверка со стрелами не получилась — выстрелить ни один из воинов не успел. Мы — русские, с нами бог. А если бога нет — с нами, оказывается, ещё и медведь.

Я стоял на камнях, ссыпавшихся с горы, а волчьи воины — на земле.

И вдруг эта земля вздыбилась и поднялась горбом медвежьей спины, погребая под обвалом и крылатых зверей, и их всадников.

Всё произошло в какие-то мгновения. Никто и опомниться не успел.

Призрак исполинского медведя мелькнул и растаял в солнечном свете. Осталась только здоровенная яма — от поля битвы до самого подножия горы.

Шаманка, она одна не побоялась остаться рядом со мной, присела на камень и достала свою трубку. С довольной такой улыбочкой.

Я растерянно посмотрел на неё:

— Что это было-то?

Ноль внимания. Шаманка возилась с кресалом и трутом, пытаясь разжечь трубку. Разожгла.

Только тогда в ответ на мой ошарашенный взгляд она приподняла подол своей длинной шаманской рубахи с верёвочками и ногой указала на мёртвого воина. Того, что я рубанул на автомате мечом.

Спихни, мол, и его в яму.

Я наклонился к телу. К счастью, воин был уже мертвее мёртвого. Добивать — это не моё. Всегда тяжело давалось. Я же не бог: раз выжил, живи уже, как сумеешь.

Но как же я так ловко его зарубил? Словно бы руки помимо моей головы знали, помнили, как держать меч.

В такое я готов был поверить: есть же какая-то память тела у этого мальчишки? Мы же с ним только душами поменялись, а тело всё равно помнит что-то своё.

Раз он малолетним уже считался воином, значит, и подготовка у него была соответствующая. Тут их, наверное, почти с рождения сажают на коня. Ну, или на волка. И учат сражаться мечом.

Ну, допустим, так. Но медведь-то откуда?

Схватив мёртвого воина здоровой рукой за загривок, я потянул его к яме и едва не завыл от боли и бессилия. Всё никак не мог отделаться от ощущения, что всё ещё довольно крепкий мужик. Что могу как раньше. А на поверку…

С утра я вообще много о себе возомнил. Когда рана закрылась, а в голове прояснилось, — вернулась, казалось, и сила. Но мёртвый воин был слишком тяжёл для меня.

Пришлось, по совету шаманки, подпихнуть его немного ногами. Тропинка шла под уклон, и скоро труп сам съехал в яму.

Жалко мне его не было: у меня дети и бабки, которых надо защищать. Хотя бы и призраками медведей.

А вот волки пострадали невинно. Этакие рабочие крылатые лошадки. Ну вот за что?

Я обтер об траву сапоги, очень они мне нравились. Попробуй, найди вот так сразу обувь себе по ноге. Остроносые, с подошвой из нескольких толстых слоёв непривычно шершавой кожи. Под них надевалось что-то вроде портянок. Очень удобно, и не жало нигде.

— Кончай дымить, — сказал я шаманке. — Сматываться надо отсюда.

— Успеем теперь, — бросила она мне и опять расплылась в улыбке.

— Ну вот чего ты радуешься! — рассердился я.

— Радуюсь, что сразу медведя в тебе углядела, — захихикала шаманка. — Не из наших ты — не из барсов и не из волков. Правильно братья решили — ты из воинов тех горных отрядов, что шли правителю Юри на подмогу. Это у них родовой зверь — медведь. Не видали мы раньше этих медвежьих воинов. Да больше и не увидим. Так и полегли все в битве с драконами.

— Ну не все, — вздохнул я. — Раз медведь как-то меня опознал.

— На, — сказала мне шаманка, протягивая небольшой бурдючок. — Иди к чёрному боку горы. Поблагодари Хозяина, побрызгай на его каменный бок аракой. Тогда и дальше пойдём.

— А куда пойдём? — спросил я, повертев бурдючок. Вещь была красивая, прямо музейная, украшенная орнаментом и костяными бусинами.

— На гору его пойдём, — пояснила шаманка. — Она укроет теперь. Тропа сама приведёт.

Я не очень-то поверил в это «сама». С тревогой посмотрел в небо: не летят ли там ещё какие-нибудь вороги?

Но в небе было ни облачка. И тихо так. Даже вороны перестали орать — попрятались. Да и кто смог бы выследить нас так быстро? Колдуны?

Расстояния тут такие, что уйти мы теперь успеем. Много ли колдунов у терия Вердена, чтобы гоняться за детьми и старухами? А спутников, дронов или сотовой связи в этом мире пока ещё не придумали.

— Как думаешь: узнают колдуны этого вашего терия, что тут было? — спросил я у шаманки на всякий случай.

— Это — как повезёт, — покивала она. — Не всякий колдун умеет видеть духов долин и гор, пока они сами ему не покажутся. — Может, и не поймут ничего. Может, обережёт гора, если наши духи сильнее.

Шаманка всё курила свою трубочку, намекая, что я ещё должен принести жертву призрачному медведю, и я подошёл к обнажению. (Так, кажется, называется место, где видно, из какого камня состоит поросшая сверху лесом гора?)

Мне казалось, что камень тут тоже старый — какие-нибудь сланцы. А в итоге получилось — базальт.

Геологических знаний мне не хватало, конечно, но было ясно — выглядит чёрный и плотный каменный бок горы инородным, слишком молодым, что ли? Я побрызгал на него молочной самогонкой, как научила шаманка.

— Спасибо тебе, брат-медведь, — сказал я. И, пользуясь тем, что никто не слышит, добавил: — Передай нашим, российским медведям, привет от Женьки Кесаря. Не похоже, что я тут как есть пропал, но для них-то пропал совсем.

Похлопал тёплый каменный бок, нагревшийся за день на солнце. Гора взирала на меня ласково, и на душе как-то сразу стало спокойно.

В конце концов, призрачный медведь — не чуднее того, что со мной случилось. Вот только непонятно, могу ли я как-нибудь выбраться из этого странного мира?

Призраки в зале с колоннами говорили, что отца мальчишки, в чьём теле я очнулся, убили. Нужно отомстить за него, тогда хотя бы у пацана появится шанс.

А вот что будет со мной — я так и не понял. Если просто убьюсь тут в процессе — то как бы и ладно. Что мне тут делать? Из родни — один вот этот медведь.

Ещё раз окропил молочным самогоном каменный бок. Запах был острый, непривычный. Неужели духу медведя такое нравится?

Я прижал горлышко бурдючка к губам и