Крест и полумесяц (СИ) - Руслан Ряфатевич Агишев

были разбить у родового селения Джавада, чему было несколько объяснений. Во-первых, сыграла свою роль страшная спешка. Ринату банально время не хватило, чтобы привести в порядок свое разношерстное воинство. Его так долго не было здесь, что мюриды снова скатились к анархии. Дала сбой и выстроенная им система административного управления иммаматом. Без верховного надзора назначенные им наибы начали в своих районах так своевольничать, что местные жители взвыли от неудовольствия. В одном месте какие-то новые подати появились, в другом — судили неправедно, не по обычаю, в третьем — землю не давали, в четвертом — все это сразу вместе взятое. Наконец, верхом безответственности и непрофессионализма оказался и сам «карательный» поход на Джавада. Всех их, включая самого Рината, поразила самая настоящая беспечность. В воинстве, начиная с самого последнего мюрида и заканчивая наибами, царили шапкозакидательские настроения. Мол, с нами теперь имам Шамиль и никто не сможет устоять перед тем, кто благословлен Аллахом. Джавад, между делом времени совсем не терял. Этот хитровыделанный хан связался с османами и восстановил работорговлю. С Кавказа в Крым и Стамбул широкой рекой снова потекли рабы, а назад самое разнообразное оружие и боеприпасы. Отметились и англичане, поставившие ему свои ружья и порох. Обо всем этом Ринат, к своему сожалению, узнал крайне поздно.

— Вот такая получается тряхомудия. Джавад, конченный… — буркнул он себе под нос, не замечая прикорнувшей сбоку от него Патимат.

Та, толком не расслышав сказанное, тут же встрепенулась:

— Что, мой муж? Вода кончилась? Принести питье?

Махнул на нее рукой. Мол, успокойся и дремли дальше. Не в питье дело.

Для решения проблемы под названием «Джавад, сукин сын», начинать ему следовало с самого начала, то есть с тренировок своего воинства, с разведки и секретного ноу-хау. Если с первыми двумя, в принципе, все было ясно, то с третьим ясности особой не было.

— Аул превратили в настоящую крепость. Такой орешек и в мое-то время разгрызть было не просто. Сейчас же, пожалуй, и невозможно, — бормотал Ринат, вспоминая укрепленное селение. — Аул находиться на возвышении и обнесен почти трехметровой каменной стеной. Стрелки и орудия с высоких башен контролируют всю прилегающую местность. Там все, как на ладони. Ни кусточка, ни деревца. Спрятаться негде, от слова совсем. В добавок, есть еще ров… Тут точно без секретного вундерваффе не справиться. Неужели после окончания славного КИСИ[2], я ничего замутить не смогу? Смогу, обязательно смогу…

Время за столько непростыми а, подчас, и зубодробительными мыслями пролетело незаметно. Казалось, только что Ринат разговаривал с Имраном, и вот уже наступает вечерний привал. Мюриды, закончив обихаживать лошадей, начали подтягиваться к его повозке. Наслышанные о проповеди имама, они заблаговременно занимали лучшие места, откуда можно было видеть своего кумира.

Вскоре небольшая долина, втиснутая между двумя горными отрогами, заполнилась людьми, повозками, лошадьми. Между группками заалели огоньки костров, к небу потянулись струйки дыма. Солнце постепенно спускалось по склону одной из гор, и скоро должно было исчезнуть из виду. Пора было начинать.

—… Братья! — немного оклемавшийся Ринат встал перед костром, чтобы его освещенную фигуру было хорошо видно даже с окраин лагеря. — Вижу сомнение в ваших глазах. Вам будоражат вопросы: почему так случилось?, как там могло получиться?, почему клятвопреступник Джавад устоял? Эти и многие другие вопросы гложут вас, как дикий зверь, не давая вздохнуть. У некоторых сомнение пошло ещё дальше. Вы стали сомневаться…

Люди застыли, боясь пошевелиться. Ни одна из проповедей их имама ещё так не начиналась. В ней не было никаких яростных призывов, никаких клятв. Она была другой. Заставляла их виновато прятать глаза, скрипеть зубами от стыда.

—…А вдруг что-то лет не так. Вдруг мы не так сильны. Вдруг мы в чем-то ошибаемся… Вы начали оглядываться, смотреть на своих товарищей, искать причину нашего бегства, — голос Рината постепенно набирал силу и мощь, начиная разноситься по все долине. — Только в одно место вы забыли заглянуть… — Ринат сделал внушительную паузу, давая мюридам самим найти ответ. — В самих себя! Вы смотрели на самих себя, братья⁈ Может быть, дело в вашей вере⁈ Верите ли вы истово? Что смотрите? Вера, ведь, не только молитвы, но и дело! Вы подтвердили свою веру делом?

Мюриды непонимающе вертели головами. Что им говорили? Почему их обвиняют? Разве они не верят во Всевышнего? Верят!

— Мы все возгордились, братья! Мы слишком уверовали в себя, в свою силу! Сила и правда только у Всевышнего, только с ним! — едва не кричал Ринат. — Забыли про это?

Поймав вдохновение, он забыл про боль и ломоту в теле. Жадно слушавшим его людям, рассказывал о вере, о ее наполнении. Призывал доказывать свою веру не пустыми словами, а реальным делом.

-…Как можно было забыть о воинских упражнениях? О дисциплине? Кто вы, воины Аллаха или банда разбойников? Почему вы делом не доказываете свою веру? Почему?

Они должны были понять главное. Вера для них — это покорность, исполнительность, дисциплина, порядок. Никакой вольницы не должно было быть. Четкое исполнение приказов во всем и везде. Сказали прыгать, нужно прыгать. Сказали копать, значит нужно копать.

—… Запомните, Всевышний неимоверно милостив в своем величии. Он дал нам понять и осознать наши ошибки. Дает нам возможность исправиться, — теперь Ринат давал своим людям возможность увидеть выход из сложившегося положения.

Мол, смотрите, что теперь нужно делать…

Заведенный своей же речью, Ринат так и не смог уснуть этой ночью. Сначала долго сидел у затухающего костра и вслушивался в звуки спящего лагеря, затем бродил вдоль горы и любовался звездным небом. В кристально чистом воздухе гор звезды казались особенно крупными и многочисленными. Казалось, на иссиня черном шелковом полотне кто-то разбросал сотни и сотни ограненных алмазов, которые теперь заманчиво и сверкали. Хотелось, запрокинув голову, вечно смотреть на них.

— Господин… — из этого созерцательного состояния его вырвал еле слышный шепот, раздавшийся из-за спины. — Спросить хочу… — к нему прижалась гибкая фигурка супруги; голос у нее звучал тихо-тихо, как журчал лесной ручеек. — А зачем Всевышний создал звезды? — она спросила и тут же испуганно ойкнула, испугавшись самого вопроса.

Ринат повернулся к ней. Паунат робко улыбалась, смотря на него влажными и полными обожания глазами. Руки сами собой потянулись к ней. Коснулись ее узких плеч, скользнули к тонкой шее и нырнули в шелковый водопад волос. Она была чудом, которого он совсем не достоин. За бесконечной беготней, сражениями он совсем забыл о ней.

Широко улыбнувшись, Ринат наклонился к ее маленькому ушку и горячо зашептал.

— Только Всевышний мог создать величайшее в мире сокровище, — Паунат в предвкушении раскрыла свой ротик. — Это сокровище ты, моя маленькая…

Даже в ночной темноте было заметно, как она зарделась. Бедняжка, видно, совсем ее не баловали комплементами. Дыхание сбилось, плечи задрожали. Она таяла в его объятиях, как ледышка в горячих ладонях.

— Сможешь ли ты простить меня за мою сухость? За грубость и невнимание? Я полный глупец, если не замечал твоей красоты, — Паунат тут же спрятала свое лицо у него на груди. — Да, да, глупец. Ты мое сокровище, частичка моей души…

Море нежности затопило его. В его объятиях, словно попавшая в силки пташка, трепетала самая прекрасная женщина на свете. Разве мог он в этот момент думать о чем-то ином, кроме нее⁈ К черту Джавада! К черту его аул, набитый турецким и английским оружием! Сегодня, вообще, все пусть идет к черту!

…Конечно, потом ему пришлось ей рассказать о звездах. Опьяненный магической красотой ночи и столь близкой и манящей женской сладостью, Ринат и «дал дрозда». Пожалуй, больше в прямом, чем в переносном смысле. То и дело задирая голову к сверкающему небосводу, рассказывал ей о бесконечно далеких звездах, которые, на самом деле, достигают огромнейших размеров. Необъятных миллионов верст шары, что плывут тысячелетиями в чернильной бесконечности космоса. Одни похожи на наше родное солнце, что дарит Земле жизнь и согревает ее от смертельного холода. Другие звезды состоят из постоянно двигающихся газов, похожих на тот, что выходит из некоторых расщелин. Третьи, вообще, не то и не се.

Охающая то ли от удивления, то ли от восторга и любопытства, Паунат начинала с еще большим восхищением смотреть на него. Ведь ее супруг рассказывал