Василий Кононюк - Я – меч, я – пламя!

Ознакомительный фрагмент

– А хотелось бы узнать и ваши предложения, товарищ Егоров. Вы ведь у нас начальник штаба армии, верно?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Надеюсь, недели вам хватит?

– Так точно!

– Тогда у меня больше вопросов нет. Письмо передайте товарищу Ягоде.

В трубке раздались короткие гудки. Смахнув рукой пот, командарм Егоров понял, что видимый мир между Сталиным и Тухачевским пришел к концу. Нужно выбирать, на чьей ты стороне.

Первым делом Оля, записавшись в седьмой класс одиннадцатой средней школы, которая обслуживала район, где проживала девушка, познакомилась с учителями и директором. Директор Стрельцовой не понравился. На предварительный, осторожный разговор о том, что она хотела бы сдать экзамены экстерном и поступить в вуз, он ответил отказом. Аргументировал это тем, что ученица должна хотя бы год проучиться в школе. Оля пока не отчаивалась, она собиралась добыть бумагу, которая могла бы поколебать мнение директора.

Следующие несколько дней Ольга выходила из районной библиотеки только в обед, в столовую, все остальное время до семи вечера проводила в читальном зале, где изучала учебники по физике и математике, решала задачи. Подготовившись по курсу средней школы и чувствуя себя уверенно в этих двух предметах, девушка пошла в Московский университет. Теоретически вход в корпуса университета был по студенческим билетам, но практически вахтеры их не спрашивали, и кто не выделялся из студенческой массы, мог свободно зайти и выйти.

Олю интересовал преподавательский состав кафедры общей физики. Как объяснил ей ее внутренний голос, она должна была найти преподавателя-революционера и фаната физики, а не флегматичного ретрограда. Оля не совсем понимала значение этих слов, но была уверена, что нужного ей преподавателя узнает с первого взгляда. Это у нее заняло немного времени. Больше всего ей в качестве кандидата на борьбу с ретроградством и косностью понравился профессор Гинзбург Лев Яковлевич. Было ему лет пятьдесят, физика для него являлась, как говорили древние, альфой и омегой его жизни.

В ее средней школе учителем физики работал Ильин Виктор Павлович. Стараясь, чтобы ее почерк выглядел резким и угловатым, Стрельцова написала письмо следующего содержания:

Профессору кафедры общей физики

Гинзбургу Л. Я.

Глубокоуважаемый Лев Яковлевич!

Пишет Вам Ваш бывший студент, Ильин Виктор Павлович. Прошли годы с той счастливой поры, когда я слушал Ваши лекции, дорогой профессор. И хотя жизнь тогда была не в пример тяжелее, чем сегодня, вспоминаю те дни как одни из самых счастливых в моей жизни. Ведь Вы открывали перед нами волшебный мир физики, о котором мы еще вчера даже не догадывались. И еще раз по прошествии всех этих лет хочу Вам сказать – большое спасибо за Ваш труд!

Лев Яковлевич! Посылаю к Вам свою ученицу Олю Стрельцову. Девочке всего пятнадцать, а она уже полностью освоила физику и математику за среднюю школу и проявляет при этом не только упорство и трудолюбие, но и незаурядный талант. С моей точки зрения, ей пора поступать в университет, в школе в следующем году Оле делать нечего. Остальные предметы она знает в достаточном объеме и легко сдаст экзамены. К сожалению, у директора свое мнение, он считает, что ей нужно еще год провести в наших стенах. У меня это вызывает опасения. Мозг как мотор, оставишь его без нагрузки, наберет обороты и пойдет вразнос.

Не сочтите за труд оценить знания Оли по физике и, если наши мнения совпадут, подписать ходатайство, черновик которого я взял на себя смелость сочинить и предложить Вашему вниманию. С Вашей подписью я надеюсь изменить мнение директора и добиться досрочной сдачи экзаменов.

Подписавшись замысловатой закорючкой, Оля удовлетворенно перечитала письмо и засунула его в чистый конверт. Затем сочинила еще одну бумагу.

Директору СШ № 11

Звягинцеву Н. В.

профессора кафедры общей физики МГУ

Гинзбурга Л. Я.

ходатайство

Проверив знания Вашей ученицы Ольги Стрельцовой, могу констатировать, что, с моей точки зрения, любой университет страны будет рад видеть ее в своих стенах. Прошу разрешить ей досрочную сдачу экзаменов за среднюю школу и дать возможность еще в этом году поступить в высшее учебное заведение. Надеюсь, что она выберет физический факультет Московского университета. Нашей стране нужны такие специалисты, молодые строители коммунизма.

Добавив свой шедевр бюрократической мысли в тот же конверт, заклеив его и подписав сверху: «Профессору Гинзбургу Л. Я.», Оля, напевая: «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!» – направилась в МГУ.

Читая вчера расписание занятий, она обратила внимание, что у профессора сегодня есть окно, значит, в это время он будет не занят и его можно попробовать поймать. Дождавшись после лекции момента, когда настырные студенты оставили профессора в покое, она подошла к нему в коридоре, робко протянула письмо и, с восторгом глядя ему в глаза, сказала:

– Здравствуйте, профэссор, я так рада вас видеть, мой учитель так много рассказывал о вас. Он просил передать вам вот это письмо.

– Здравствуйте, очаровательное создание. А кто ваш учитель?

– Ваш бывший студент, Ильин Виктор Павлович.

– Как же, помню, помню. Ну-с, давайте почитаем. Садитесь, эта аудитория свободная, я тут всегда готовлюсь к следующей лекции.

«Попробовал бы ты не вспомнить. Ильиных на каждом потоке по несколько штук учится!» – ехидно прокомментировала Оля. Про себя.

Открыв конверт, профессор углубился в чтение письма, изредка кидая заинтересованные взгляды на девушку, которая не сводила с него восторженных глаз. «Как смешно она выговаривает слово профессор!» – мелькнула посторонняя мысль.

– Оля, вы знаете, о чем речь в этом письме?

– Учитель сказал, что, если у вас будет время, вы меня немножко поспрашиваете по физике, профэссор.

– Ну что ж, давайте для разминки решим детскую задачку. Поезд проехал полпути со скоростью тридцать километров в час, а полпути со скоростью шестьдесят километров в час. Какая у него была средняя скорость?

– Сорок километров в час, – практически без паузы ответила девушка, не сводя глаз с Гинсбурга.

– А почему?

– Потому что сто двадцать разделить на три – будет сорок.

Хмыкнув, Лев Яковлевич занялся девушкой всерьез. Что-то она решала быстро, что-то медленно, на чем-то застревала, и он, неизменно повторяя:

– Дома дорешаешь, деточка, а пока давай вот это попробуй, – подкидывал ей следующее задание. Минут через сорок он удовлетворенно улыбнулся, поставил дату и подпись во второй бумаге, положил оба листка обратно в конверт.

– На первый раз хватит, Оля. Отдашь конверт Ильину. Надеюсь, ты будешь поступать в МГУ?

– Это моя мечта!

– Когда подашь документы в приемную комиссию, скажешь мне, я прослежу, чтобы не было никаких неожиданностей.

– Спасибо вам! – Оля взяла конверт, подскочила, поцеловала профессора в щеку и выбежала за двери.

«Какой она еще ребенок!» – подумал Лев Яковлевич, провожая взглядом ее покачивающиеся бедра. На следующей лекции он был непривычно жизнерадостным и веселым, о чем студенты не преминули ему сказать.

– Работа с молодежью подымает настроение, – ответил профессор.

Студенты задумались. Кого он имел в виду? Если их, то почему он был так весел только сегодня? Но задавать эти вопросы молодежь не решилась. Они не имели отношения к теме лекции, а профессор очень не любил вопросов на посторонние темы.

Выйдя из корпуса, Оля села на трамвай и поехала в школу. По дороге купила газету «Вечерняя Москва», переписала в тетрадку номер телефона редакции и фамилию одного из репортеров.

– Могу я поговорить с товарищем Аносовым?.. А когда он будет?.. А не подскажете, как его имя, отчество?.. Спасибо большое!

Записав полученную информацию в тетрадку, Оля порвала первое письмо, а ходатайство переложила в новый конверт. Затем направилась в кабинет директора. Школа была пустынной, первая смена закончила свою работу, вторая еще не пришла. Оля уже знала – директор обычно сидит в школе до пяти, затем уходит домой. Постучав в кабинет, девушка вошла и достала ходатайство.

– Здравствуйте Николай Васильевич!

– Чего тебе, Стрельцова?

– Николай Васильевич, я вас очень прошу, вот ходатайство из МГУ, разрешите мне сдать экзамены за среднюю школу. Поверьте, это очень важно не только для меня.

Внимательно прочитав ходатайство, директор откинулся в кресле и стал разглядывать Ольгу как какое-то диковинное животное. В глазах его светилась та непередаваемая смесь презрения и превосходства, которые испытывает ничтожная личность, имеющая власть над другим человеком.