Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

тащил небольшую вязанку хвороста, а надсмотрщик легко нес на плече неслабых размеров мешок. Замерев, я опустил глаза — а вдруг инвиз кончился? Нет, норм, пока действует. Интересно, сколько осталось? Присмотревшись к иконке, я увидел обратный отсчет — минута двадцать. Нужно торопиться.

Голоса стихли, я двинулся было дальше, но в растерянности остановился: больше матрацев не было, в метре от меня находилась стена. Блин!

Так, спокойно, надо сообразить, что делать. Бежать в соседнее бунгало? В любом из них может кто-то быть, а невидимость кончается. Не успею.

Ладно, к дьяволу совесть. Я решительно направился к лежанке Риччи. Секунду помедлив, потянулся к мешку.

Кража удалась

Изворотливость +1. Текущее значение: 11

В моей руке оказалась тряпка с завернутой в нее кучей медяков. Считать их не было времени. Я побежал к выходу, кинув последний взгляд на матрац обворованного соседа. Прости, парень, но мне сейчас деньги нужнее.

Только я успел зайти за ближайший дом, как невидимость кончилась. Нервно осмотревшись — вокруг никого не было — я присел на корточки у небольшого куста и стал считать медяки Риччи.

Их оказалось меньше, чем я ожидал — четыреста двадцать медных монет. Я отложил триста, остальные завернул обратно в тряпку. Все, билет на караван у меня есть!

Хитрость +1. Текущее значение: 11

Пробравшись между лачугами, я осторожно выглянул из-за угла. Корлин с Эферусом как раз взвалили на спины последние тюки и, попрощавшись с торговцами, ушли. Виссон, молодой парень в чалме, поднимал лежащих верблюдов на ноги. Унтий, бывший, видимо, главным в караване, нетерпеливо осматривался.

Я вышел из своего укрытия и направился к нему, на ходу протягивая деньги.

— Вот, держи, как договаривались.

Торговец буквально вырвал монеты из моей руки, жадно пересчитал.

— Все правильно. Влезай на последнего верблюда, пора в путь.

Внимательно оглядев животных, я попытался понять, какой из них последний. Но вот все они поднялись, и стало ясно, что морда каждого из них привязана к седлу предыдущего. Виссон показал на одного и, потянув вниз узду, заставил его лечь. Я взобрался на импровизированное сиденье, привязанное прямо к горбу, и через минуту мы тронулись.

Унтий шел пешком, ведя за собой первого верблюда. На него, в отличие от остальных, тюков не навьючили. Вместо этого к седлу были приторочены шесть кожаных бурдюков, закрытых пробками. На втором и третьем ехали парни, которых, судя по никам, звали Фераам и Румоль. Четвертый, нагруженный больше всех, был без седока. На пятого, маячившего передо мной, сел Виссон.

Пустыня на удивление походила на ту, в которой я был под Дубаем. Те же пески, барханы, то же палящее солнце. Но в реале дело происходило в крытом джипе с кондиционером, и неудобств мы с друзьями не испытывали. Сейчас же мне очень быстро пришлось понять, что путешествие на «корабле пустыни» — то еще удовольствие.

Поначалу все складывалось неплохо. Караван шел довольно медленно, тем не менее, ферма скоро исчезла из виду. Теперь вокруг был только бесконечный песок. Верблюд мерно покачивался на ходу, и вскоре меня стало клонить в сон. Я в самом деле задремал, а проснулся оттого, что едва не соскользнул с седла. Часы в интерфейсе показывали четыре, солнце нещадно палило, моя рубаха и даже штаны пропитались потом. Сытость опустилась, а жажда, наоборот, поднялась до пятидесяти процентов.

Я быстро схомячил оставшееся яблоко, напряженно всматриваясь вдаль. Ничего похожего на город. Фигово.

— Эй, — окликнул я ехавшего впереди Виссона, — когда мы приедем?

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Еще далеко.

Сглотнув шершавый комок в горле, я замолчал. Ладно, потерплю.

Однако скоро стало ясно, что свои силы я переоценил. Хотелось есть, пить, казалось, все внутренности были иссушены горячим, сухим воздухом. Лицо и руки покраснели от солнечных ожогов, в общем, все шло к тому, что скоро здоровье начнет уменьшаться.

— Виссон! Мне нужна еда и вода!

Не оборачиваясь, он махнул рукой.

— Не положено.

— То есть как это? — возмущенно заорал я. — Оплачено!

— Вот остановимся, тогда поговоришь с Унтием.

Нормально так! За свои собственные десять серебряных я еще должен ждать привала?! Эти неписи совсем охамели!

— Э, алло! Обалдели?! Дайте пожрать!

Но Виссон больше не обращал на меня внимания. Как, впрочем, и другие торговцы. Хотя, уверен, все трое прекрасно слышали наш разговор. Я бессильно скрипнул зубами — уроды, блин.

Караван шел и шел, а мне становилось все хуже. Голова кружилась, разум затуманился, и я, бездумно вцепившись в луку седла, изо всех сил старался не упасть.

Через пару часов мучительной пытки солнце опустилось к горизонту, но легче мне не стало. Когда казалось, что от жары, голода и жажды я сейчас сдохну, Унтий остановился.

— Ночуем здесь, — объявил он, выбрав место между двумя барханами.

Его подручные спрыгнули с верблюдов, стащили с одного из них большой вьюк и развернули. Внутри находилась сине-красная ткань, оказавшаяся шатром. Торговцы за несколько минут установили его и внесли внутрь несколько тюков поменьше, потом принялись отвязывать хворост.

Я сполз со спины животного и рухнул на песок. Ночуем? Неудивительно, что никто с фермы не рискует идти через пустыню без каравана. Вот уж не думал, что здесь такие огромные расстояния.

Пока я приходил в себя, метрах в двадцати от шатра торговцы развели костер, подтащили к нему жратву и бурдюки. Верблюды величаво опустились поодаль. Вскоре в воздухе поплыл дурманящий запах мясной похлебки, от которого у меня в буквальном смысле слова потекли слюнки. Я с трудом поднялся и, шатаясь, пошел к огню. Сел рядом с караванщиками, протянул руки к еде...

— Эй, куда? — гаркнул Унтий и шлепнул меня ложкой по запястью. — Тебе не положено!

— Как не положено?! Я же заплатил.

— Ты заплатил за переезд и ночевку. Еда в эти деньги не входит. Постель тебе принесли, иди в юрту и спи.

Офигев от такой наглости, я возмущенно заорал:

— Ты совсем берега попутал, урод?! Вы обязались доставить меня в Мергус! Хочешь, чтобы я сдох в дороге?!

— А вот на это мне наплевать, — отрезал Унтий, сверкнув глазами.

Пришлось сбавить обороты. Помолчав, я начал заново:

— Я же не доживу до утра, если не поем.

— Никто не будет делиться своими крохами только потому, что ты не позаботился о жратве.

— Но ты не говорил, что еда не входит в оплату.

На его лице появилось мерзкое выражение, глаза хитро