Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр

выезжал за Великую стену, сопровождая товар, сколько раз играл со смертью, а получается, что в глазах жены все их состояние – одно лишь ее приданое. Все его стремления стать первым, все его самостоятельные решения, все пережитые им горести – все это она перечеркнула одной фразой. Куда ему взывать о справедливости? Чэн Фэнтай побледнел как смерть, без лишних слов он вытащил из кармана чековую книжку с личной печатью и положил на стол. Чэн Мэйсинь растерялась: помимо каких-нибудь содержанцев да обольстителей женщин, нет такого мужчины, для которого эти слова не прозвучали бы величайшим оскорблением. Она спешно проговорила:

– У невестки мысли путаются от гнева! Это она сгоряча сказала!

Вторая госпожа тоже почувствовала, что наговорила лишнего, но, разумеется, отступать она уже не собиралась, спрятала от них лицо и больше ничего не говорила. Чэн Фэнтай продолжал расставаться со всеми своими финансами, а Фань Лянь все тянул его за рукав. Отшвырнув руку Фань Ляня, Чэн Фэнтай ушел прочь. Вторая госпожа горько зарыдала ему вслед.

Как только Чэн Фэнтай вышел из покоев второй госпожи, он мигом распрямился, вернул голосу прежнюю мощь, красноречие его вновь было при нем. Словом, он стал тем самым храбрым и решительным Чэн Фэнтаем, которого все знали. Первым делом он принялся сводить счеты с Фань Лянем:

– Вы говорите еще, что все деньги семьи Чэн принадлежат семье Фань? Ну и чепуха! Все приходно-расходные книги семьи Фань у тебя в руках, открой их и посчитай, помимо приданого, взял ли я хоть один грош у семьи жены? Какой из этих грошей не заработан лично мной? Рискуя жизнью, я семь раз входил и столько же раз выходил из логова разбойников, сам прорубал себе путь! Это я Чжао Юнь, я! Ну а вы, члены семьи Фань? Только, мать вашу, и знаете, что сидеть на заднице да высиживать яйца!

Сегодня Фань Лянь оказался закоренелым преступником: он не только прогневил старшую сестру, но еще и спровоцировал разлад между ней и зятем. Точно презренный подхалим, он беспрестанно кивал, соглашаясь со всеми обвинениями:

– Зять в самом деле головой попирает небо, ногами стоит на земле, ну а я ничтожество, проедающее семейное наследие, не смею даже сравниться с тобой.

По дороге Чэн Фэнтай принялся кричать служанкам, чтобы те собрали вещи, сообщив им, что собрался в дальний путь и ему нужна одежда на всякую пору, а еще трубка с табаком. Мамушка Линь, кормилица второй госпожи, неотступно следовала за ним и хотела его отговорить, но не могла вставить ни слова, только жалобно тянула: «Второй господин, второй господин!» – преграждая ему путь и не давая уйти. Чэн Фэнтай всегда испытывал отвращение к этим старым служанкам и девкам, привезенным второй госпожой из родительской семьи. Будучи преданными хозяйке, они частенько разжигали вражду между супругами – правда, не по своей воле. Для них обычное дело браниться и поднимать в доме шум, вели они себя в точности как кучка свекровей. В этот раз Чэн Фэнтай вовсе не собирался их щадить, криво усмехнувшись, он проговорил:

– Мамушка Линь пришла как раз вовремя, ну-ка, тщательно проверь, все ли, что я уношу из дома, принадлежит мне. Ни одной монеты из несметных богатств семьи Фань я с собой не беру.

Мамушка Линь покрылась холодной испариной, она ужасно испугалась, что господин бросит их барышню и сбежит. От волнения мамушка Линь готова была разрыдаться.

Чэн Фэнтай не стал тратить время на пустую болтовню с ней, дошел до комнаты Чача-эр и в раздражении провозгласил:

– Собирай вещи и сейчас же следуй за мной, или ты не желаешь больше учиться? Второй брат отошлет тебя в школу.

Сперва Чача-эр даже не обратила внимания на пустую болтовню брата, но затем поняла, что он говорит серьезно. В уголках его глаз, в изгибе бровей вечно пряталась радостная улыбка, но как только он становился черствым, превращался в совершенно другого человека, словно лицо его кто-то подменил. Брат с сестрой проворно собрали одежду с ценными вещами – вышло как раз три больших сундука – и привязали их сзади к машине, точно спасаясь бегством от наводнения. На шум вышли четвертая наложница с Цзян Мэнпин, и увиденное потрясло их. Цзян Мэнпин, став свидетельницей огромной беды, которой сама и проложила дорогу, в растерянности опустила руки, ноги ее подкосились, и она проговорила:

– Я погубила младшую двоюродную сестру.

Вид разбивателя женских сердец, что катился прочь из дома, доставил Фань Цзиньлин ни с чем ни сравнимое наслаждение.

– Двоюродная невестка, не будь такой мягкосердечной! Мой зять получил по заслугам, да и сестра теперь избежит унижений, это мы еще должны тебя благодарить!

Цзян Мэнпин теребила в руках носовой платок, душа ее пребывала в полном смятении.

Цокая туфельками на высоком каблуке, Чэн Мэйсинь нагнала Чэн Фэнтая и ткнула острым ноготком прямо ему в лоб, заговорив на родном диалекте:

– Как так вышло, что чем дальше, тем глубже ты утопаешь в этом болоте?! Не своди меня с ума! Давным-давно в Шанхае, когда шум поднялся невыносимый, ты все отмалчивался, ни слова не сказал о том, что собираешься бежать из дома. Теперь нрав твой настолько переменился? Достаточно одного слова, чтобы ты разгневался?

Чэн Фэнтай отвернулся в нетерпении, и ноготь прочертил у его виска белую полосу. Глядя на сестру, он спросил с натянутой улыбкой:

– А разве это не ты сказала, что пустишь меня пожить к себе на несколько дней? И ведь даже сейчас я с ней не ругаюсь, разве не так?

Фань Лянь, вцепившийся в окно автомобиля, поспешил добавить:

– Зять, оставайся лучше у меня! Обо всем и поговорим.

Чэн Фэнтай даже не взглянул на него:

– С тобой мне не о чем разговаривать! Сперва дерьмо свое подотри!

Фань Лянь бросил взгляд на Чача-эр, сидевшую в машине, и попытался воспользоваться ею, чтобы достучаться до Чэн Фэнтая:

– Ну ты еще сможешь где-то пристроиться, но как быть с третьей сестрой, она ведь девушка?! Будет слоняться с тобой невесть где?

Чэн Фэнтай ответил:

– А это тебя, член семьи Фань, волновать не должно!

Он ударил концом элегантной трости по спинке сиденья Лао Гэ, тот мигом завел машину и умчался прочь, едва не отдавив Фань Лян ноги. Чэн Фэнтай так и сидел с мрачным выражением на лице, не произнося ни слова, а Лао Гэ не смел его спрашивать. Так они и кружили по улице Цяньмэнь, пока Чача-эр наконец не спросила:

– Старший брат, а куда мы едем?

Чэн Фэнтай вырвался наконец из