Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества - Сергей Николаевич Шкенев

Хороший город Брест-Литовск, но очень маленький, никак не спрячешься от настырного духа.

– Разрешите, ваша светлость? – В руках у вошедшего вестового серебряный поднос со стопкой корреспонденции.

– Заходи, братец, клади на стол. – Михаил Илларионович проследил за пакетами и уточнил: – От этого ирода здесь точно ничего нет?

– Никак нет, ваша светлость, все проверили.

– Значит, еще будет, – тяжело вздохнул Кутузов. – По всем правилам военного искусства осаду ведет, мерзавец.

– А если его того… арестованию подвергнуть? – предложил сержант. – И к Карлу Иванычу на строительство крепости отправить.

– За что?

– За самовольное оставление места службы.

– Не выйдет – Бугско-Висленская военная флотилия сей город местом базирования имеет, и всякий флотский офицер до объявления тревоги волен проводить свободное время где ему заблагорассудится.

– Тогда объявить тревогу, а потом – на стройку.

– Оставив флотилию без капитан-командора? И откуда к тебе, братец, злонамеренные мысли являются? Чем карается подрыв обороноспособности державы, знаешь?

– Э-э-э… виноват, ваша светлость!

– Вот! Это ведь не баран чихнул! Ступай, сержант, не доводи до лиха. Да не пугайся, шучу я так.

Вестовой с превеликой радостью поспешил уйти, а Кутузов откинулся в любимом походном кресле, за последние несколько лет ставшем значительно просторнее, и задумался. Он вообще не одобрял задуманную государем Павлом Петровичем постройку крепости в Брест-Литовске, о чем не постеснялся сказать в глаза. Какой смысл возводить капитальные сооружения, если укрытые артиллерийские и ракетные позиции обойдутся гораздо дешевле? Тем более генерал Опперман хотя и человек исключительного ума и образованности, но силой мысли никак не закончить строительство до прихода Наполеона. И как ни крути, город придется сдать без сражения.

С эвакуацией населения успеть бы к сроку. На памятном апрельском совещании в Михайловском замке было принято решение отвести народ с предполагаемого маршрута французской армии, оставив на пути лишь пустующие города и села да зеленеющие поля. Последние все же засеяли – даже если гордые мусью и соберут какую-то часть урожая, то партизаны побеспокоятся о его дальнейшей судьбе.

Жителей царства Польского беспокоить не стали, но вовсе не из злокозненных побуждений, как может предположить проникшийся идеями Вольтера и Руссо недоброжелатель. А из соображений сохранения секретности. Там каждый второй является потенциальным бонапартовым шпионом, и это не считая тех, кто находится на постоянном денежном довольствии французского военного ведомства. Нам лишний кипеж нужен?

«Миша!» – Кутузов позвал вклинившегося в размышления Мишку Варзина. Только тот мог выражаться так насквозь грубо и неприлично.

«Да тут я. Куда из твоей башки денусь, наша светлость?»

Вселенец из будущего обладал здоровым честолюбием и справедливо полагал, что полученный недавно титул Светлейшего принадлежит им обоим в равной степени.

«Миша, у тебя какие соображения?»

«По Денису? Дадим ему своей властью три эскадрона, да пусть с ними по лесам кочует».

«Ну какой же из Давыдова партизан? – не согласился Михаил Илларионович. – Он флотский человек, а не гусар, потому на Буге и Висле принесет больше пользы».

«Не скажи, – возразил Варзин. – Партизан из него первостатейный, проверенный временем. Я бы ему рекомендацию в партию дал не сомневаясь».

«Так это когда было?»

«В двенадцатом году, ну и что? Давай дадим юноше возможность прославиться на пять лет раньше, заодно и досаждать перестанет. А то, видите ли, злой дух! Соглашайся, товарищ фельдмаршал, верный экзорцизм получится!»

«И правда… Но под общую ответственность!»

«Это каким образом?»

«Государь найдет способ отделить агнцев от козлищ».

И уже в полный голос попросил явившегося на звон колокольчика адъютанта:

– Людвиг Стефанович, будьте любезны вызвать ко мне капитан-лейтенанта Давыдова.

– Будет исполнено, ваша светлость! – И сразу же в оставленную приоткрытой дверь: – Денис Васильевич, заходите!

Капитан-командор Бугско-Висленской военной флотилии с самого утра пребывал во власти черной, как раз под цвет мундира, меланхолии. Где-то там люди воюют, а он? Командование, видите ли, посчитало, что речные мониторы будут наилучшим применением талантов первого в российской истории командира боевого парохода. Или на самом деле решили забальзамировать на скромной должности для потомков? С чего бы это? И вообще вроде ничего геройского пока не совершил… так, по мелочам.

А главнокомандующий не дает возможности для настоящего подвига. Неужели не понимает, что бронированные канонерки, формой напоминающие крышку гроба, являются речными кораблями и попасть на них во вражескую столицу никак не получится? А очень хочется. На белом коне… при орденах и Золотой шпаге… И Наполеона взять в плен хочется. В крайнем случае – его маршала. Любого. Лучше двух.

Но вот беда: Светлейший упорно не желает выслушивать прожекты Давыдова и несколько раз отказывал в аудиенции. На посланные через вестовых пакеты ответов нет и не предвидится, а фельдмаршальский адъютант за рюмкой хорошего коньяку сообщил, будто бы по распоряжению Кутузова те письма отправлены в печку. Каков ретроград, а? Не понимает Михаил Илларионович простой вещи: военная наука не стоит на месте, нельзя в просвещенном девятнадцатом веке подходить к ней категориями восемнадцатого. Так можно навеки в прошлом остаться, во временах Очакова и покорения Крыма.

Дважды безуспешно пробовал пробраться в резиденцию, дабы вынудить главнокомандующего к откровенному разговору. В первый раз переоделся монахом, но вызвал подозрение охраны безбородостью и торчащей под рясой рукояткой кортика. Не пустили. Вдругорядь разобрал черепицу на крыше особняка графов Вербжицких, где, собственно, и квартировал фельдмаршал, но заблудился в темноте, попал в спальню хозяйки дома и во избежание скандала вынужден был остаться до рассвета.

Только сегодня удача вроде бы улыбнулась: Людвиг Стефанович Геллер провел капитан-лейтенанта в приемную, клятвенно пообещав при первой же оказии пропустить в кабинет светлейшего. Пришлось замаскироваться, прикрывшись недельной давности газетой, и долго-долго ждать. Успел даже немного вздремнуть, пользуясь случаем. Но вот громкий голос фельдмаршальского адъютанта возвестил о свершившемся чуде:

– Денис Васильевич, заходите!

Давыдов подскочил с диванчика, довольно неудобного, надо заметить, и ринулся в кабинет. У самых дверей опомнился, расправил плечи, сбил с рукава несуществующую пылинку и решительно шагнул вперед:

– Ваша светлость, капитан-лейтенант Давыдов по…

– Что же вы так кричите, голубчик? – Михаил Илларионович перебил доклад и знаком попросил сесть в кресло напротив. – Неужели я не знаю своих титулов, а вы – собственного звания? И что явились, тоже вижу. Вот лучше мне такую вещь скажите: а зачем явились?

– Желаю принести пользу Отечеству в роковые минуты вражеского нашествия!

– А кто же мешает? Пойдите и принесите.

Денис Васильевич смутился:

– Хотелось бы предложить прожект летучего отряда, действующего на неприятельских коммуникациях.

– Партизанить, значит, желаете?

– Так точно, ваша светлость.

– Вот о том и нужно говорить, а то развели турусы на колесах! Чай, не девку красивыми словами уламываете. Польза Отечеству – это хорошо, но в чем вы видите эту самую пользу, господин капитан-лейтенант?

– В