Русский диктат - Денис Старый

Турки отстреливались, у некоторых из них были пистолеты. Ружье разрядить так можно было изловчиться. Но давка не позволяла перезарядить оружие. Но и у русских воинов, что навязывали городской бой, потери всё же были. Так что русская кровь начинала скатываться по черепице домов по обе стороны узкой дороги. Капли алой, героической, жидкости начинали капать на головы османов.

Но ручейки русской крови в сравнении с теми озёрами и реками турецкой, разливающейся по брусчатке, были малы. И все же шаг за шагом, но турки, скорее вынуждено, двигались вперед.

— Командир, туркам удалось пробиться севернее, и сейчас они будут выходить на площадь, — сообщил один из офицеров.

— Отходим на вторую линию! Демидовку ломаем и уходим за площадь, — командовал Кашин.

Глава 5

Сегодня победа осталась бы за противниками, если бы у них было, кому победить.

Гай Юлий Цезарь

Глава

Очаков.

29 марта 1736 года.

Половину города все же пришлось сдать. Но и площадь по центру Очакова не будет гостеприимной для захватчиков. Ведь в то время, как Кашин и другие стрелки истребляли, казалось, что нескончаемый поток турок, команда подрывников уже ожидала отхода русских стрелков на новые позиции, чтобы взорвать заложенные на площади фугасы.

Кашин выбежал на площадь и увидел, как убегают, показывая невероятные способности к атлетике, стрелки. А ведь они должны были ещё держаться на похожей узкой улице, но севернее. Иван решил, что потом будет разбираться с тем, была ли это трусость, или же неправильный расчёт и преждевременный приказ на отход.

— Ракету! — выкрикнул Иван Кашин, убегая, но при этом умудрившись ударить себя по лбу.

Забыл… Он забыл…

Да, в ходе сражения и притворного бегства Кашин забыл о том, что и других стрелков нужно предупредить о начале отхода на вторую линию городских укреплений. Но так оказалось, что отряд, которым непосредственно командовал Иван Кашин, был последним, кто ещё сопротивлялся на первой линии обороны.

Остервенелые, злые, растерянные турки, превратившиеся частью в зверей, одурманенные запахами крови и вони человеческих внутренностей, толпой выбегали на площадь. Мало у кого из них были заряжены ружья, но иногда выстрелы всё-таки звучали в спину убегающим русским солдатам.

— Ба-ба-бах-бах-бах! — последовала череда взрывов фугасов.

Кашин посмотрел за спину. Там был туман из дыма от сгоревшего пороха. И в дым уже летели подарки в виде пуль. Русские солдаты не видели, куда именно стреляли. Но они умели распределять цели и сектора обстрела, так что по всей площади, в метре друг от друга или даже ближе, летали русские пули.

Туман постепенно рассеивался. Кашин боялся увидеть, что начался пожар. На самом деле, деревянные здания возле тех мест, где должны были прозвучать выстрелы и взрывы, разобрали загодя. Да и крайне мало в Очакове было чего-то деревянного, в основном строили из камня. И пожаров пока не случилось.

— Они отходят! — выкрикивали в разных местах те стрелки, кому что-то удавалось рассмотреть. — Они не идут к нам.

Казалось, что воины, так же ставшие рабами своих эмоций, искренне сожалеют, что турки приостановили свой бег и постепенно стараются отойти, может и занять какие-то позиции, переждать.

Кашин хотел было отдать приказ, чтобы русские стрелки выдвигались вперёд и занимали только недавно оставленные позиции первой линии, как новая волна — свежих, испуганных огромными потерями, но ещё не прочувствовавших весь ужас уличных боёв, турков бежала в сторону готовых к бою русских стрелков. И этих бойцов сложно будет отпугнуть. В бой пошел полк янычаров.

— Бить по готовности! — прокричал Кашин.

Сам он повесил на плечо свой штуцер, но достал сразу два револьвера. Раньше Иван учился стрелять из пистолета с двух рук. Сейчас посчитал, что прицельная стрельба не столь важна, если впереди плотная толпа врага. Роль играет только лишь плотность огня, в меньшей степени — точность. Промахнуться сложно.

В его личном плутонге все были с такими револьверами и поспешили сделать ровным счётом то, что и их командир.

— Гранатомёты! — прокричал Кашин, когда не менее трёх сотен янычар трусцой пробежали площадь и стали входить в узкие улочки.

Два десятка гранатомётчиков, опирая свое оружие на крыши домов, стали закидывать небольшие гранаты в сторону янычар.

— Бах-бах-бах! — гранаты попадали в скопление турецких элитных войск, взрывались там, разрывая тела, так как порой прилетали рядом и две и три гранаты, погибали некогда лучшие воины мира.

Похоже, что прямо сейчас ставилась точка в споре, какой воин лучше, сильнее, профессиональнее: русский или турецкий. Ответ был однозначным, причём, уже не только для русских бойцов, которые и так считали, что они сильнее, — теперь такое же мнение появится и у турок. Ну а кто боится — тот чаще смельчака проигрывает.

— Доклад с крыши! — прокричал Кашин. — Много их ещё? Дым, не видно ни зги!

Кашин и сам убил или ранил не менее пятнадцати турок, может, чуть меньше, но также много убивали врагов его солдаты. Казалось, что враги уже должны закончиться, а они всё прут и прут.

— В крепость заходят, разгребают нынче заторы из мертвяков. Вперёд не идут! — доложил солдат с крыши. — Янычары откатываются, закрепляются в первых домах у площади.

— Примкнуть штыки! — приказал Кашин. — За веру! Царя! И Отечества! Ура!

Выставив вперёд два револьвера, Иван первым пошёл в атаку, увлекая за собой не менее двух сотен русских стрелков.

— Бах-бах-бах! — удивительно быстро Кашин расстрелял все двенадцать зарядов.

Солдаты его плутонга сделали то же самое. Но такая плотность огня, да ещё от малого количества русских солдат, повергла в ужас даже мотивированных и сильных турецких воинов. Янычары выбегали с ятаганами, остервенело кричали, но тут же получали пулю, и не одну.

Уже меньше чем через минуту турецкая военная элита стала откатываться. А когда русские бойцы с пригнутыми штыками обрушились на остатки батальона янычар, бежали уже все: только русские шли вперёд и гнали, кололи