Петр Третий. Наследник двух Корон - Владимир Викторович Бабкин

— А чьим он наследником приходится?

— Шведским. Ну и…русским, ещё.

Генриетта продекламировала: 'ich würde den Thron mit dir teilen.

meine Liebe, meine Liebe, Лиззи, Dein Peter'.

— «Я б разделил с тобою трон, Моя любовь, моей любви. Твой Петер», ПЕТЕР! — повторив за невесткой слова Луиза снова заплакала.

— Герти, и что мне делать?

— Радуйся подруга, радуйся. И учи русский. Отправь ему перевод его признания: он поймёт.

Каролина Луиза принцесса Гессен-Дармштадтская покачала головой, не отрываясь от корсета невестки и не переставая плакать. Она не верила ещё, но очень желала, чтобы так и было и чтоб слёзы её текли от радости.

* * *

КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. БРАНДЕНБУРГ. ПОТСДАМ. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР. 6 января 1742 года.

На этот раз для нас нашелся Постоялый двор и получше. По здешним меркам можно сказать четырёхзвёздочный отель. Впрочем, нам его рекомендовали и даже «забронировали». Им регулярно пользуется русская миссия и посол фон Бракель заранее снял для нас шесть комнат. Так что только Румберт с Бастианом делили одну спальню. И свечи тут не экономят как в Виттенберге. Впрочем, мы здесь планируем передохнуть денька два, отоспаться помыться, снестись с посольством. Бумаги подорожные справить и деньгами пополниться.

А то, запаршивели мы в дороге совсем. Что те бомжи моего времени. Свечи — роскошь, ванная с горячей водой — роскошь, да и чистая питьевая вода — вообще роскошь. Беда времени — реки в районе крупных городов закономерно превращаются в сточные клоаки. В рассадники антисанитарии и эпидемий.

Моё седалище за эти дни наверно стало плоским. Лавки зимних возков — прямая дорога к геморрою и простатиту. Это я вам как потомственный врач говорю! Здешнею медицинский курс университета я — технарь, осилил не по Википедии.

В целом — разместились как-то. Чувствуется, что столица Пруссии уже рядом. Потсдам, пусть ещё не тот, но уже не такая дыра, как Виттенберг. Вполне себе ничего. Цивилизация.

Надо, кстати у хозяина шахматы спросить. Должны быть. Вроде заведение приличное. Ладно, приступим к записям. Последний раз сегодня пишу без кода.

«6 января 1742 года. Мы в Потсдаме. Приехали без приключений. Рассчитываем отдохнуть два дня и посмотреть на местные и берлинские развлечения. Старшие навестят старых знакомых, я же просто хочу расслабится и погулять, а то до лета мне придется внимать чужой мудрости и корпеть над бумагами. В голове много прожектов и надежд. Хочется поделиться с Линой. Но пока это пустое, надо добраться до пункта назначения. Нет смысла писать, когда адресат обратного адреса не знает. Так что, приведу пока в порядок пришедшее в голову улучшение машин Виберста и Папена. А то пока похожи они скорее на скороварку…»

Паровая машина Папена

Как же мне надоело это иносказание, но надо рядом с Берлином наиболее велика вероятность нарваться на неприятности. Дядюшка уже в любом случае меня ищет, а здесь немало тех, кто мог видеть меня в Киле год или два назад. Будь я постарше, усы бы отрастил или приклеил. А так и бородой никого не обманешь.

Надеюсь, Николай Андреевич с Бергхолцем завтра быстро обернутся у русского посла. А то Отто фон Брюммер без них вовсе не сдержан. Два года назад чуть «не убил» его, когда он хотел поставить меня на горох. Вовремя понял, что в этом теле мне не хватит роста и массы что бы свалить «борова Отто». Да и не тренировался я в этой жизни, да и лет до того сорок в той. Пришлось уворачиваться и бежать к дядюшке. Еле тогда уговорил ограничится армейскими экзерцициями. Два часа под ружьем простоял на плацу. Потом пришлось быть хитрее: расспрашивать фон Брюммера про «любимого дедушку Карла ХII» у которого Отто служил по молодости флигель-адъютантом. Нельзя сказать, что его рассказы были бесполезны… В общем выкрутился. Последний год Брюммер меня, кроме шведского с командным и рубки на эспадронах, ничему и не учил. Рубака он отменный. А вот учитель никакой. Терпения нет, он сразу норовит поразить противника. Спасибо Бастиану, который помимо скрипочки, мне и на шпагу руку поставил. Но, пока, не дай мне Бог попасть под клинок Отто фон Брюммеру.

Да и не моё это — петушиться на всяких дуэлях. Дел и так полно.

* * *

Глава 4

Понедельник. Тяжелый день

* * *

КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ПОТСДАМ. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР. 7 января 1742 года.

— Canalia! Jour merde!

Больше ничего в тираде француза я не разобрал. Её заглушил пьяный смех Брюммера.

— Играем, шевалье?

Тот чертыхнулся, но из-за стола не встал. Играли в кости. Что за француз, я не знал и не интересовался. Как и он нами. Каждый ехал по своим делам, пил вино, шнапс или пиво, кушал местных курочек, и не только кушал, если вы понимаете о чём я. Это ж постоялый двор, тут кто угодно и куда угодно. Поесть, отдохнуть с дороги и перед дорогой. Если повезёт, то можно где-то комнату снять, но скорее койку в общих комнатах. Это если повезёт. А так, особенно к ночи, было немало тех, кто спал прямо в зале таверны, кто на лавке, кто, пьяно опустив голову на стол, а кто, завернувшись в какое-то своё одеяло, прямо на полу. Некоторые договаривались о месте на конюшне рядом с лошадьми, но это не очень приветствовалось, лошади — люди нервные, им тоже отдых нужен. А пьяные соседи, шатающиеся по конюшне, могли быть укушены или даже получить копытом. Ладно, мы-то устроились нормально.

Чая с кофе здесь, понятно, нет. И соки не водятся. Отхлёбываю пиво. Моча, конечно, но где тут возьмешь лучше? Где хвалёное немецкое пиво? Эх…

Но, жизнь течёт своим чередом.

Сидим. Поздний вечер.

Встали поздно. Пока Корф с Берхгольцем колесили по Берлину, я предавался воспоминаниям и приводил записки в порядок. Крамер с Румбергом и Бастианом готовились к завтрашнему отъезду. С Бастионом мы даже партийку в шахматы успели сыграть.

Николай Андреевич с Фридрихом Вильгельмовичем отбыли в Берлин к русскому послу фон Бракелю за требуемыми в дороге бумагами, и ещё более требуемыми деньгами. Дорога прожорлива. Текли деньги нещадно из кармана главы нашей экспедиции барона фон Корфа, но таяли и гольштинские деньги «хранимые» фон Брюммером. Вчера вырвал у этого жмота Отто целый мариенгрош и