Инженером быть не просто - Анатолий Н. Патман

— Эх, Эдуард Антонович, не поддержал ты меня тогда, и оттого и Андрей Павлович отклонил мою кандидатуру. Я бы точно с этим несчастным «Ласковым маем» развернулся! А эти молодые щеглы там всё развалят! У меня и песен, и прочей музыки никак не меньше, и они не хуже, чем у одного инженеришки. Зато она вся советская!

— Не знаю, Матвей Исакович. Твоя музыка и так в репертуаре обоих ансамблей. Но, похоже, судя по письмам в партком завода, музыка Репнина работникам завода больше нравилась и сейчас сильно востребована. А Андрей Павлович имел тогда тяжёлый разговор с Кругловой. Ты же сам знаешь, что по «голосам» всё время твердили об ущемлении Репнина. Вот она и накричала на него. Мол, доведёте до того, что Репнин так за границу сбежит. А сейчас, после покушения на него, на Западе вообще словно с цепи сорвались. По «голосам» как бы только об этом и говорят. Ну, и много его музыки передают. И, надо же, действительно оказалось, что в покушении, помимо четвёрки уголовников, принимали участие и два сотрудника КГБ. Один даже убит, а второй тяжело ранен.

— Так, Эдуард Антонович, это же парень сам себе неудачно жену выбрал. Ты же и сам эти слухи слышал, что её бывший парень, хоть сейчас и сидит в тюрьме, всё успокоиться не может. Тем более, получается, что именно Репнин его в тюрьму и засадил.

— Э, Матвей Исакович, это не совсем так. У меня на Кировском заводе много знакомых. Так вот, они говорят, что тот сам собирался убить Репнина и даже сорвался за ним в Калинин. Ну и попался, хоть и внештатник КГБ, так ещё и с незаконным оружием. У него там целая шайка была. Репнину тогда повезло. Хотя, всю шайку он сам и задержал и просто сдал милиции.

— Да, опасно с уголовниками связываться. А что на этот раз вмешались и сотрудники КГБ, то, это, конечно, сильный скандал. Тем более, Репнин скрытый антисоветчик, оттого сразу же подозрение на КГБ падает. А ведь, зараза, живуч!

— Да, как я слышал, ранения опасные, но жить будет. Вот теперь и Андрей Павлович переживает. Получается, он же тоже ущемлял Репнина. Прямо по «голосам» и об этом передают. А то Репнин, как выздоровеет, вдруг на самом деле на Запад сорвётся?

— А кто его выпустит? Насколько я знаю, Эдуард Антонович, парень работает на военном производстве. У него же секретность. Репнина точно за границу не выпустят! А попробует сбежать, так пограничники поймают. Он сам себя разоблачит!

— Уже не работает, Матвей Исакович. Перешёл в другой отдел и до нападения занимался товарами народного потребления. Хотя, всё равно срок подписки пять лет. А инженер он хороший. Я пока так и не смог достать его посудомойку. Даже для заводских не хватает. Сторонним вообще не отпускают, только по специальным заказам. А вот чемодан на колесиках и с выдвижной ручкой достал. Очень удобная вещь. Тоже страшный дефицит. Тем более, только недавно придумал. Вот и присматривает Круглова за Репниным, как бы следит, чтобы его не трогали. Сейчас её лучше не сердить. А то она и за наш Союз может взяться! Сейчас, после покушения, трогать Репнина опасно. На самом верху за него заступятся.

— Ну, если она за него беспокоится, и наверху за Репнина, то, да, лучше не попадаться под горячую руку. Тем более, не вся же музыка Репнина прозападная. Там и достойные песни имеются. Если на то пошло, парня можно и в наш Союз принять. Разве я против? Надеюсь, тогда мы его технику без всяких проблем будем доставать?

* * *

Наконец, ещё через две недели меня выпустили из больницы. Пролежал я там, в итоге, чуть более месяца. И во дворе уже был конец марта. Да, не заметил, как пролетел ещё месяц моей нелёгкой жизни. Главное, живу ведь и надеюсь прожить много-много счастливых лет, больше, чем в первый раз. Может, и повезёт?

Ну, и эти две недели я провёл не зря. Записал ещё пять новых инструментальных композиций, но их ещё никому не показал. Решил потихонечку готовиться к записи с немцами. Успеется, так и немного доработать надо. Неделю и ещё три дня назад прямо в коридоре своего хирургического отделения дал небольшие концерты. Много не пел, лишь исполнил по паре песен в каждый раз. В первый раз «Дорогу в облака» и «Emmanuelle», и во второй — «Мою гитару» и «Плот», и, всё, конечно, под гитару. Врачи не позволили. А так, сыграл на гитаре и пианино по десятку мелодий, ранее записанных, притом «К Инге» на обоих концертах, и в обоих вариантах. Хоть уровень игры из-за ранения снизился, больные приняли меня тепло. С другой стороны, музыка же хорошая, и как бы сам автор играет, так и никто денег не просит. И народ уважил, и себя показал. И люди меня явно признали.

А так, часть времени я провёл за сочинением фантастики. Нет, ничего серьёзного, обычная история про космические путешествия, но, может, и примут, или нет, о Содружестве и борьбе одного парня из приграничного королевства, вдруг ставшего наследником Джоре, с жестокими ящерами. Хотя, успел записать только начало повести, где главный герой нашёл космический фрегат, конечно, имеющий название «Аврора». Ведь и он проложит в этом Содружестве дорогу к новому миропорядку, поведёт тамошний пролетариат к социализму. И эту короткую рукопись, наверное, прочло всё отделение, и моя работа, хоть и лишь начало, многим больным явно понравилась. Они просили и продолжения. Так что, можно и поработать.

Хотя, скучно болеть. Ладно, что хоть Инга навещала меня почти через день, правда, детей с собой не приводила. Ну, свои же, не убегут, так и не смогут. Они ещё только свои первые шаги делают. Раза три приходили тётя с маэстро, и я им в последний раз, за два дня до выписки, отдал две песни, тем более, для записи совместно с Эстрадным оркестром. Пусть и они прославятся. Тётя получила «Я не могу иначе», а маэстро — уже «Домик на окраине», и он как раз всё и подготовил. Пусть Инга не обижается, но всё-таки не всё, что запишу, я ей покажу. Хотя, должна понимать, что сама же и заслужила такое двойственное отношение. Хоть и таю от её любви, но у меня где-то внутри засело и не отпускает сильное недоверие к ней. За эту пару лет жизни я с ней