Адвокат вольного города 10 - Тимофей Кулабухов

проверите и отгрузите дальше, всё официально, сохраняя монополию и контролируя рынок в своей части.

— Такое есть, такое допустимо. Ну смотрите, Аркадий, как там Вас по батюшке…

— Ефимович.

— Да-да, как скажете. Так вот. Я могу принять Ваш вольфрам по цене сорок четыре тысячи за тонну. Это цена при доставке до склада моего предприятия, расходы по доставке на Вас. Документов никаких не оформляем, оплата в течение месяца после поставки.

— Андрей Васильевич, Вы меня простите, но это… Вы отгружаете вольфрам по сто девяносто тысяч за тонну. А у меня хотите купить по сорок четыре? Вы уронили цены в четыре раза и хотите заработать, вообще не ударяя пальцем о палец?

— А откуда Вы знаете, по какой там я цене отгружаю? Это по меньшей мере государственная тайна. Как Вы сказали, Ваша фамилия?

— Запоминать надо, — нахмурился я. — Что это за схема такая, четверть цены? А если я пожалуюсь Вашему главному акционеру?

— Ах, Вы и это знаете? — мой собеседник не казался испуганным. — Ну тогда Вы представляете, с какой силой соприкоснулись. Я могу сообщить, кому следует и Ваш вольфрам вообще изымут, без разговоров, будете рады, что не на каторге оказались. Какой у Вас там уезд, Вы сказали? И ещё раз чётко фамилию, имя, отчество.

Я повесил трубку. Вот ведь жмот. Ещё и угрожал.

Угроз я не особо боялся, всё же я за пределами юрисдикции империи, к тому же такой типчик так и не понял, кто я и лишь только имя смог запомнить.

Помолчав полминуты, я посчитал в столбик на полях блокнота. Если расчёты дяди Вани верны, то я могу выручить, грязными, то есть после мероприятий по легализации своего вольфрама, после транспортных расходов и так далее, в глубокой теории — шестьдесят один миллион шестьсот тысяч рублей. Круто, да?

Но, во-первых, мысль о том, что какие-то канцелярские крысы поднимут втрое больше просто потому, что оказались в нужном месте, меня никогда не оставит в покое. А во-вторых, вовсе не факт, что по такой схеме можно прогнать такие объёмы.

Но важнее, конечно, первое. Чувство несправедливости меня сожрёт.

Чуть выдохнув, я пообщался ещё с двумя директорами. Те оказались более вежливыми, но и категоричными, отвечали, что купить никак не могут, с продажей тоже не помогут, посоветовали обратиться с этим вопросом к князю Мышкину Льву Николаевичу.

Странно, это ж министр внутренних дел, вроде? А курирует товар Министерство обороны? Странные дела творятся между Мышкиным и Орловым.

Четвёртый директор долго не брал трубку, а звонил я ему на стационарный номер.

— Дирекция слушает, — ответил чуть дребезжащий голос.

— Мне бы Модеста Сергеевича.

— У аппарата, — собеседник, бессменный директор, немолодой и тёртый калач, судя по ответам и тону, был по меньшей мере скромен.

— Меня Аркадий зовут. Здравствуйте. Хотел бы узнать о возможности продать Вам вольфрам.

— Мне продать? Я же его добываю, голубчик!

— А мне тут досталась по случаю партия в пятьдесят тонн.

— Ого, это почти мой годовой объём по вольфраму. А молибдена у Вас там нет?

— Чего нет, того нет, врать не буду.

— Жаль.

— Сможете у меня выкупить вольфрам… по номиналу или близко к тому?

— По какой цене?

— Ну, номинальная рыночная цена в империи — сто девяносто за килограмм.

— А Вы откуда сами, Аркадий?

— Ну, считайте, что сибиряк, но фактически сижу в Степи.

— И как у Вас там погодка?

— У нас хорошо, ветер облака выгнал. Холодно, но красиво.

— Здорово… А по профессии Вы кто?

— Вообще-то адвокат.

— И как же к Вам попалась партия вольфрама? — беззлобно спросил собеседник.

— По случаю… Его англичане добывали тут… Ну вот он нашему предприятию и достался… В качестве наследства.

— Трудное Вам досталось наследство. Тут такое дело, Аркадий, с этими ценами непростая петрушка получается. Не могу Вам всего объяснить, Вы всё же посторонний в добыче металла человек. Но реальная цена ниже. И есть негласное… Подчеркиваю, негласное указание, у мелких производителей закупать, скажем так, ниже номинальной цены на рынке.

— Вот оно что…

Говорить ему, что общался с тремя его коллегами, само собой, не стал.

— Да. Поэтому, если Вас так прижимает, заключим контракт, только мы в нём его обозначим, как рудное сырьё. Вы отгрузите мне… Далеко Вам до моего предприятия переть груз?

Мой собеседник находился на Дальнем Востоке, так что я смело ответил, мол да, далеко.

— Ну тогда отгрузите на наш склад в Новосибирске. Так будет дешевле. Мы Вам оплатим. Пожалуй, сто тонн мы потребить сможем. Оплату прямо сразу не гарантируем, всё же его надо продать и получить оплаты. За пару месяцев получите деньги на счёт.

— Я Вас понял, Модест Сергеевич. А правильно ли я понял, что потребители, то есть заводы по производству корпусов для… скажем так, для специальной строительной техники, — слово «танк» вслух побоялся произносить. — Они у меня, у постороннего, даже официально — не купят?

— У них такой приказ. И ежели чего, руководитель рискует отправиться добывать лес ближе к Тихому океану.

— Ого, серьёзно как у Вас! Ну, мы будем советоваться с коллегами.

— Хорошо. Ну, привет солнышку. Пойду я в бухгалтерию, хотят что-то от старика.

…

Последний разговор, который прошёл явно лучше, чем предыдущие более-менее расставил всё по местам. Выходит, что в монополию так запросто не влезть, а номинальные сто девяносто — это некая профанация. Что, впрочем, не меняет моего нежелания отдавать им мой вольфрам за копейки.

С этими мыслями я занялся работой грузчика и перетащил всё необходимое для сбора «козликов», передал Ивану Ивановичу.

Поскольку не позавтракал, переместился в БЦ, где заказал себе яичницу с беконом, словно какой-то англичанин.

— Доброе утро, господин посол, — подошедший Танлу-Же светился, как новый червонец и вообще олицетворял успех и здоровье.

— И Вам, господин посол, — устало улыбнулся я.

Глава триад присоединился ко мне, попросил принести себе какой-то национальный суп.

— Что-то Вы грустны, Аркад Ий. Трудности в каганате?

— В некотором роде… Война.

— До меня дошли слухи, что Вы хотите изготавливать гильзы. Для нужд армии?

— Ну да, сейчас-то они всё такие весёлые, стреляют, а я как смотрю на это, мало того, что у меня словно звон монет в обратном направлении, ведь каждый выстрел — это деньги,