Князь Барятинский 5. Тень врага - Василий Анатольевич Криптонов

отстал бы от меня надолго, — но я вдруг вспомнил, что однажды он уже задавал такой вопрос. И я точно так же бесился — слишком уж не вовремя Мишель лез под руку. А в результате именно он мне тогда и помог.

Помог — вспомнить!

— Знаешь… А ведь можешь, — проговорил я. — Больше скажу: если кто-то из моих знакомых и в состоянии мне помочь, то это — ты!

— Господин Барятинский! — Леопольд Францевич ткнул в меня указкой. — Могу узнать, что за вопрос вы с таким энтузиазмом обсуждаете с господином Пущиным? Смею надеяться, он имеет отношение к моему предмету?

— Безусловно, — вставая, сказал я. — Я рассказывал господину Пущину о некоторых подробностях относительно снаряжения судов в русской и японской эскадрах. Во время битвы при Цусиме, о которой вы упомянули.

Леопольд Францевич скис. Он уже не раз убеждался, что задавать мне вопросы относительно снаряжения той или иной армии, или распределения сил во время битвы, в расчёте на то, чтобы срезать — означает попусту тратить лекционное время. Все эти подробности я знаю назубок, ни в чём не ошибусь и ничего не перепутаю.

— Похвально, — сухо сказал он. — Однако я убедительно прошу вас делиться своими знаниями во время перемены. Лекционное время отпущено для того, чтобы курсантами был усвоен материал, который даёт преподаватель.

— Прошу прощения, — покаялся я. — Больше не повторится.

— Садитесь. — Штейн благосклонно кивнул.

Я сел. Шикнул на Мишеля, попытавшегося было снова полезть с вопросами. Придвинул к себе промокашку и написал: «Всё скажу на перемене».

На перемене вокруг нас постоянно крутились однокурсники, так что поговорить толком не удалось. Мишель-то был более-менее посвящён в мои тайные дела, а вот остальным раскрывать глаза на то, что Константин Барятинский в свободное от учёбы время спасает мир и якшается с отбросами общества — не очень-то хотелось. Право слово, ко мне и так было приковано слишком много взглядов. После Игры в Кронштадте даже старшекурсницы провожали томными вздохами.

После занятий же Мишель куда-то внезапно потерялся. Я в задумчивости вышел из учебного корпуса, сощурился на яркое солнце, обещающее скорое лето и скорую битву за место в Ближнем Кругу. А перед этим ещё и экзамены. Но, будто мне всего этого мало, я ещё и занимаюсь чёрт знает чем…

Большинству курсантов хватало одних лишь экзаменов. Несмотря на волшебную погоду, парни и девушки стремились разойтись по своим комнатам и зубрили материал. Где-где, а в стенах Императорской академии расслабляться не стоило.

Впрочем, в своих знаниях и магических способностях я был уверен. Так же как и в том, что никто, кроме, может быть, Иллариона Юсупова, меня отсюда вышвырнуть не жаждет…

— Ищешь свою невесту? — послышался низкий рокочущий голос, принадлежащий человеку, который в такой прекрасный день уж точно не будет сидеть за учебниками.

Я повернул голову и увидел Пьера Данилова. Тот стоял справа от крыльца и вертел в руке блестящий предмет, напоминающий зажигалку. Скорее всего, именно зажигалка это и была, но я подозревал, что, помимо бензина, в ней содержится что-то ещё такое, что может очень сильно огорчить наставников и преподавателей. Жить по правилам, не высовываясь, Пьер Данилов не умел и не хотел. Однако умом его природа также не обидела, так что академия строптивого курсанта пока терпела.

— Нет, я…

— Удалилась в Царское Село. С господином Пущиным.

— Ах, с Пущиным! — обрадовался я. — Тогда это всё меняет.

Спустился с крыльца и направился было к парку. Но меня остановил голос Пьера:

— Положа руку на сердце — вряд ли такого рода дуэль прибавит тебе очков. Я изъясняюсь во всех смыслах, не только в плане общего зачёта. Однако — честь есть честь. И я полагаю, что господину Пущину разумно будет дать соответствующую фору, либо же уравнять шансы при помощи необычных условий…

— Пьер, — перебил я, — я не собираюсь драться с Мишелем на дуэли. И Полли — не моя невеста. Я не делал ей предложения.

— Вот как? — Данилов вскинул брови. — Но люди говорят…

— Да люди постоянно говорят. Чем им ещё заниматься-то? Девяносто пять процентов — говорят, пять процентов — действуют.

— Эх, Костя, — вздохнул Данилов. — Увы, ты — не первый и не последний, кто недооценивает силу людской молвы.

— Она меня тоже постоянно недооценивают, — улыбнулся я. — Думаю, мы с молвой ещё потягаемся. А ты чего тут караулишь?

Данилов, будто переключившись, быстро огляделся и, шагнув ко мне, понизил голос:

— Я тут, как ты выразился, караулю подходящий момент. Ты, полагаю, заметил, какой изумительный сегодня день, и как грешно проводить его в пыльных академических стенах! Когда жизнь пробуждается, расцветает! Когда зовёт нас, и зов её…

— Как её зовут? — перебил я.

— Изольда… — выдохнул Данилов, мечтательно закатив глаза. — И живёт-то совсем неподалёку. Видел бы ты эти… глаза!

— А зажигалка тебе зачем?

Данилов щёлкнул крышечкой зажигалки.

— Это — амулет разового действия «Отведи внимание». Невидимости не даёт, но все присутствующие перестают тебя замечать. Увы, работает лишь десяток секунд. Вот я и прикидываю, как бы половчее его использовать…

— А ещё ведь назад пробираться, — напомнил я.

— Помилосердствуй. Да кто же в здравом уме в такой день будет думать наперёд? — Похоже, Данилов даже обиделся.

— Ясно, — кивнул я. — Ну, удачи.

Где искать уединившуюся с Мишелем Полли, я не то чтобы знал, но был уверен на девяносто девять процентов. Возле достопамятного фонтана — девушки с кувшином — Полли любила гулять больше всего. Сколько раз она меня туда таскала, и не сосчитать. Так что теперь ноги сами привели меня к нужному месту, и я, разумеется, оказался прав.

Полли и Мишель сидели рядом на скамейке. Даже слишком рядом. Впрочем, судя по тому, что Мишель примостился на самом краю, это сближение было всецело инициативой Аполлинарии Андреевны.

Я подходил к ним сзади. Парочка сидела, склонившись вперёд, глядя на что-то, находящееся примерно на коленях у Мишеля. Первая моя мысль была о том, что они решили почитать учебник на свежем воздухе. Но тут я услышал восторженный полушёпот Полли и понял, что зря подумал о них так плохо.

— О Господи, какой же он красивый! Такая ярко-красная головка!

— Возьмите его, Аполли… Полли, — ответил в тон ей Мишель.

— С превеликим удовольствием…

Я от неожиданности обо что-то споткнулся и чуть не полетел носом в землю. Разумеется, тут же привлёк к себе внимание. Две головы повернулись, две пары глаз уставились на меня.

— Я… не помешал? — спросил я.

Полли задумчиво повертела в руке тюльпан с ярко-красной головкой и приняла решение:

— Вообще-то — нет, — сказала она. — Я даже рада, что этот миг настал. И мы все, наконец, сможем подобающим образом объясниться…

— Только не сейчас, — перебил я. — Пойдём, я за тобой.

— Константин Александрович! Я не собираюсь сейчас никуда идти, поскольку нахожусь в том месте, которое мне по душе. И вы…

— Я к Мишелю обращаюсь, — вновь оборвал я свою невесту.

Полли поперхнулась собственной речью. Мишель, извинившись, вскочил со скамейки и подошёл ко мне.

— Если вы задумали стреляться, — начала Полли, — то я сейчас же, сию же секунду…

— Не извольте беспокоиться, Аполлинария Андреевна, — улыбнулся я. — У нас с Мишелем есть свои дела, исключительно мужского характера. Посему я, пожалуй, избавлю вас от подробностей.

Полли это проглотила и позволила нам уйти. Впрочем, бежать следом — было бы для неё уже чем-то за гранью образа.

— Так неудобно получилось, — сконфуженно пробормотал Мишель.

Глава 8. Непредвиденные обстоятельства

— Ты где тюльпан раздобыл? — спросил я.

— Создал.

— Вот как?

— Ну… да. Дело в том, что после того, что случилось… Ну, там, в Кронштадте. Ты понимаешь, о чём речь.

Мишель явно говорил о том, как его шарахнуло магией пустоты. Когда он попытался остановить её Щитом. Что характерно — сквозь мой Щит эта магия пролетала как сквозь воздух, а о его Щит — сдетонировала.

— Ну, и? — поторопил я его.

— Мне кажется, мой магический уровень увеличился.

— Так это же хорошо! — искренне обрадовался я.

— Да… Наверное. Вот, жду, когда будут измерять уровень в конце года. Я, правда, и сам много тренировался, развивал каналы. Но после того случая ощутил серьёзный подъём, и… Костя!

Мишель вдруг замедлил шаг, и я был вынужден под него подстроиться.

— Что?

— Эта ситуация… Я имею в виду Полли. Я не настаиваю… Точнее, не могу настаивать, всё-таки вы с ней… Но пойми, пожалуйста, и меня. Я бы хотел определённости.

— Так это от неё надо добиваться, — пожал