Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

Элмер, вытирая меч о шкуру последней поверженной хантоги, усмехнулся и посмотрел на Стефания:

— Почему мне кажется, что ты нас сюда завел, чтобы подправить свою исхудавшую фигуру?

За время нашего путешествия солидный живот мэра и в самом деле заметно сдулся.

— Может, потому, что твое воображение, кроме жареной лапы, сейчас ничего не рождает? — парировал тот с улыбкой.

Неожиданное восклицание Ронды прервало их словесную пикировку:

— Ого! Тут и вода нормальная есть!

Ни журчанья, ни капели слышно не было.

— Где? — удивленно спросил я.

— Любой гном тебе скажет, что голубой пещерный мох впитывает влагу и фильтрует ее, делая вкуснее родниковой. Тудерим, ну–ка, подсоби.

— Так и есть, — подтвердил тот и, скрестив ладони, подставил их под сапог хозяйки.

Ронда сорвала со стены пушистый голубой комок и выжала во флягу щедрую струю воды. Затем оглядела нас и мотнула головой.

— Ну, чего уставились? Действуйте, тут воды на весь Треглав хватит.

Мы бросились помогать, в то время как Стефаний отрядил несколько бойцов на разведку. Вскоре они вернулись: оказалось, ход закончился тупиком.

Когда мы вернулись с добычей, радости наших не было предела. Воины тут же взялись разделывать туши хантог, а Стефаний отправил большой отряд за запасами воды.

На раскаленные магами огня камни разложили куски мяса. Воздух заполнил соблазнительный запах, от которого невозможно было сдержать слюни. Конечно, при такой толпе каждому досталось понемногу, но после голодухи все радовались даже маленькому кусочку.

Как только мы принялись за еду, сразу наступила тишина — за последнее время писк биперов, сообщавших о скорой смерти от голода, почти не прекращался.

Сомкнув зубы, я с трудом оторвал часть от доставшейся мне порции и принялся старательно пережевывать. Мясо получилось жестким и на вкус почему–то отдавало болотной тиной, но сейчас казалось мне даже более вкусным, чем изысканные блюда из «Хрустящей корочки».

— Ну что, — вытирая сальные руки о штанину, сказал Стефаний, — пора обследовать остальные туннели.

— Долго, нужно придумать что–то другое, — с сомнением покачал головой Элмер.

— Можно разбиться на несколько групп и идти по всем ходам одновременно.

— Не факт, что они будут такими же короткими, как первый. На это может уйти несколько дней, дети такого не переживут. А ты что думаешь, Рокот? — обратился ко мне староста.

— А что тут думать? Пробовать всегда лучше, чем сидеть без дела. Эх, жаль, что тут так сухо, и нельзя найти следов Архома.

— Дядь, а дядь, — услышал я детский голос.

Проглотив остатки мяса, повернулся — за моей спиной стоял Тараска.

— Что, опять кто–то обижает?

— Не, — он махнул рукой. — Скажи, у тебя осталась какая–нибудь вещь этого Харома?

— Зачем? — я удивленно вскинул бровь.

— Ну… Когда мы с Ленькой в прятки играли, Тропка всегда его по запаху находила.

Я почесал затылок.

— Есть одна штучка, но она вряд ли поможет.

Порывшись в суме, я достал диск Кархума.

— Попробовать стоит, — встрял Стефаний и скороговоркой пробормотал: — такая проба не захлопнет крышку гроба.

Тараска, вытащив крысу из–за пазухи, несколько раз ткнул ее носом в амулет, отнес на площадку перед развилкой и опустил на землю. Мы встали полукругом, наблюдая за процессом.

Тропка сделала несколько оборотов вокруг себя, будто пыталась ухватить собственный хвост, подбежала ко мне, потыкалась в сапог и замерла. Потом вернулась в центр и, задрав мордочку, принялась втягивать ноздрями воздух. Видимо, что–то заинтересовало ее, и она, быстро перебирая лапками, побежала к одному из проходов.

— О, неужели сработало?! — с восхищением воскликнула Маруся.

Мы тут же бросились вслед за крысой. Метров через двести она остановилась. В свете факела я увидел выложенный камнями очаг, несколько обглоданных костей мелкой зверюшки и скомканную засаленную тряпку.

— Кто–то недавно был здесь, — сказал Элмер, разгребая кончиком меча кострище.

— Похоже, Архом, — обрадовался я.

— Хм, — Диоген, потоптавшись на моем плече, удивленно покачал головой, — а крысы, оказывается, полезны не только диетическим мясом.

Стефаний повернулся к одному из воинов.

— Беги к остальным и командуй подъем, пусть движутся за нами.

Этот туннель оказался гораздо длиннее основного. Мы шли и шли, все сильнее ощущая голод и холод. О съеденных несколько часов назад хантогах все уже забыли.

Привалы приходилось делать все чаще. Когда народ уже почти падал от усталости, мэр объявил остановку на ночь. Хотя была ли на самом деле ночь, или день, никто не понимал, счет времени мы потеряли и ориентировались лишь приблизительно.

Часов через пять после того, как мы возобновили движение, появилась новая проблема — кончались факелы. Было решено их экономить, и теперь лишь один человек из полусотни нес в руке чадящий источник света.

Некоторые, совсем лишившись сил, отказывались идти дальше. Тех, кто полегче, брали на руки, остальных клали на плащи и волокли по земле втроем, постоянно сменяясь.

Стефаний, как мог, подбадривал всех, уверяя, что судя по карте, мы на подходе к горам.

Я все сильнее и сильнее нервничал, и не только потому, что мы рисковали сдохнуть под землей. У меня были свои причины считать часы и дни.

Когда уже не помогали ни касты, ни зелья, а многие были на грани паники, далеко впереди Диоген что–то заметил.

— Пришли! — ухнул он.

— Куда? — на автомате прошептал я, еле двигая ногами.

Маруся, опиравшаяся на мою руку, медленно подняла голову и с надеждой посмотрела на птицу.

— В горы, вероятно, — шевельнул крыльями филин. — Вон свет, видишь?

Я старательно вгляделся в темную даль коридора, однако ничего не заметил. Но Диоген не ошибся: через сотню метров слабые лучи увидели все. Дальним рядам тут же передали информацию, всех охватило воодушевление, и мы из последних сил рванули вперед.

На наше счастье, на горы уже опустились сумерки. Иначе после нескольких дней, проведенных в полутемных ходах, мы бы просто ослепли.

Почему–то я ожидал увидеть вокруг снег. Но мы вышли на поверхность почти у подножья — подземный коридор кончался большой пещерой. Выглянув из нее, я различил в сумерках знакомые розово–коричневые скалы. Вдалеке, над черными пиками, врезающимися в небо, мелькнул силуэт холценгольфа. Выше поблескивали звезды: больших туч не было, значит,