Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

По темному войску прошелестел вздох ужаса, кто–то в страхе закричал. Над нами громыхнуло, сверкнула молния, и, подняв глаза, я увидел на облаках огромную тень. Она напоминала лежащего человека. Вот он приподнялся, расправил крылья… и снова упал.

Где–то далеко, может быть, на Риалоне, попытался пробудиться Утрес–Крех. Попытался, но, похоже, не смог.

Громко расхохотавшись, я полетел к Проклятым катакомбам.

Все, месть свершилась. Морок мертв!

В сарае никого не было, лишь Диоген сидел на заботливо открытой крышке люка. Завидев меня, он шарахнулся в угол, уронив прогнившую плетеную корзину. Не мудрено, как не запаниковать, когда на тебя движется хохочущее ядовитое облако.

— Не бойся, дружище, это я, Рокот.

Птица недоверчиво вжалась в густую паутину.

— Да ну, Диогеныч, ты же филин, значит, должен хорошо слышать. Неужели не узнаешь меня по голосу?

Он слегка расслабился и ворчливо ответил:

— Если и узнаю, то по невежеству. Я вижу хорошо, особенно в темноте. А слух у меня обычный, понял?

Верно, фигню спорол. Впрочем, сейчас это было простительно. Меня до сих пор трясло от возбуждения после эпической схватки.

— Ладно, пошли, пока за нами погоню не снарядили, — сказал я и, игнорируя лаз, сквозь пол просочился в подвал.

Ощущения разочаровали. На мгновение перед глазами мелькнула внутренность половиц, слой земли — и все. Зато теперь знаю, что чувствует при таком передвижении Фроська.

Диоген хоть и спорхнул вниз, но смотрел настороженно и на всякий случай держался подальше. Я гордо поплыл вперед, он пропустил меня метров на десять и полетел следом.

— Ты чего здесь сидел–то? — обернулся я.

— Тебя ждал, — буркнул он. — Волновался, между прочим.

— Мог бы и за помощью сгонять.

— Не мог бы, здесь эти… — филин осекся и, сменив тон, хвастливо продолжил: — К тому же, я знаю средство получше.

— Это какое же?

— Пальцы скрестить. Вот, смотри.

Он приземлился на край винной бочки и продемонстрировал свой способ помощи. Я с удивлением заметил, что два поросших пухом пальца с длинными когтями и правда скрещены.

— Крутой метод.

Заслышав сарказм в моем голосе, Диоген фыркнул.

— Но помогло же. Ты жив, хотя выглядишь странно.

Через пару минут мы приблизились к Коридорным Шепотам, и филин вдруг заявил:

— Дальше не пойду!

— С чего бы?

— Тут эти… Да ну их!

По тому, как надменно он отвернулся, я догадался о причине заминки.

— Раньше ты их не боялся.

— Раньше ты человеком был, мог защитить, — ухнул он и тут же спохватился: — А я и не боюсь. Просто… не хочется.

Теперь ясно, почему он предпочел скрещивать пальцы, а не лететь за помощью. Вот уж действительно чудо в перьях.

Пока мы препирались, действие заклинания кончилось. Взвесь зеленых песчинок забурлила, щупальцами заметалась в стороны, точно пыталась получить свободу и разлететься, развеяться по всему подвалу. Маленький, плотный сгусток в центре облака закрутился, наматывая вокруг себя щупальца–беглецы и превращаясь в кокон. По нему пробежал целый сонм миниатюрных вихрей–торнадо, вырисовывая из массы песчинок руки, ноги, тело. Сначала расплывчатые, дымчатые, а затем все более и более четкие.

— Ничего себе, — ахнул Диоген. — Что это было?

— Да так, фокус один.

— Нет уж, давай конкретику, — он привычно опустился мне на плечо. — Я квестовый филин, мне нужно знать точно!

Я помахал руками, возвращая себе привычные ощущения. И, на ходу прокручивая системные сообщения на браслете, двинулся в сторону Коридорных Шепотов.

— Так, где же… А, вот…

Филин внимательно прочел системку.

— Я так и знал! — к нему вернулось былое самодовольство. — Жаль, что эта штуковина одноразовая.

Сняв с головы венец, я покрутил его в руках.

Класс предмета: уникальный, одноразовый для каждого владельца.

Пройдя сквозь Шепотов, мы оказались в длинной подземной галерее. Монстров не было — пока я издевался над Марселем, наши тут как катком прошлись. Правда, судя по брызгам крови вокруг, им тоже неслабо досталось.

Мы миновали многочисленные коридоры и зал с кухонной утварью Тифозных Мэри. Приблизившись к проходам, раньше занятым странниками с вырезанными сердцами, я услышал шум и понял — наши все еще здесь.

Они и в самом деле были тут. По крайней мере, Элмер и Вальтер — добивали «зашитого», выползшего из темного коридора справа, тылы отступающего войска прикрывают.

Заметив меня, староста кинулся навстречу.

— Рокот, жив!

— Конечно, — важно ответил Диоген.

— Спасибо, что спас меня. — Элмер сокрушенно покачал головой: — Эх, сколько народу полегло…

— Это верно. Но зато… — я сделал театральную паузу, — морок сдох.

— Серьезно? — глаза старосты радостно сверкнули. — Марсель мертв?! Это же здорово!

Подскочивший Вальтер хлопнул меня по плечу.

— Имея такого ученика, любой мастер может сказать, что не зря трудился. Молодец, Рокот! Теперь все пойдет по–другому.

— Думаешь? Темные орды никуда не делись.

— Но морок погиб. А Утрес вроде бы пока не пробудился окончательно. И призвать его теперь будет некому.

Обрадованный староста потянул меня за собой.

— Ладно, пойдем.

В соседнем коридоре начиналась очередь в подземный ход. Весть о гибели Марселя разлетелась вмиг, и, пока мы протискивались сквозь вереницу людей, меня хлопали по спине, хвалили. Гордый Диоген, восседая на моем плече, раскланивался направо и налево, как прима на сцене.

У самого входа в грот, ведущий к Золотой пещере, я увидел Ронду с неизменным Тудеримом.

— О, и ты тут? — воскликнула гномка. — А я уж было расстроилась, что такого замечательного клиента потеряла.

Я покачал головой: даже в ситуации смертельной опасности она думала о прибыли!

— У меня еще много дел не закончено. А где Тарас Бульба?

— Кто?

— Твой друг, тот, что с чубом.

Гномка ткнула пальцем в потолок.

— Его звали Лерим. Там остался лежать. На войне каждый может умереть, если не трус.

Она вздохнула и молча уставилась в земляной пол под ногами. А мы двинулись дальше.

Возле пробитой в стене дыры, от которой начинался подземный ход, толпилась уйма народа.

— Рокот! Живой!

Подскочили Серый, Володька, Стас. Подбежала Маруся, прижалась ко мне и заплакала.

Я обнял ее, погладил по волосам и, мгновенье поколебавшись, поцеловал в губы. Народ завопил, заулюлюкал, а она,