Дмитрий Полковников - Опытный кролик

Бойца, бежавшего впереди Максима, резко швырнуло вперед. Выронив карабин и падая на колени, он с хриплым свистом втянул в легкие воздух и нелепо ткнулся лицом в песок. Ненашев, споткнувшись о тело, кубарем полетел дальше, получая в прикрытый каской затылок рацией, закрепленной за спиной, и теряя сознание.

Дальше педантичный, очень ответственно относящийся к делу пулеметчик, не спеша, словно в тире, расстрелял раненного бойца и ведущих его красноармейцев.

«Забавляется, скотина», зло подумал Сотов, волоча за шкирку Ненашева и за лямку распотрошенный пулей деревянный ящик. То, что рация бесполезна, пограничник не знал.

— Комбата! Комбата убило!

От полного расстрела группу спасла снайперская пара. Панов предусмотрительно не выдвинул их на передовую позицию, а оставил позади. С валов пятого форта никак нельзя дать работать немецким корректировщикам-наблюдателям.

А оставшихся с фельдшером раненых не убили.

Медик крикнул, что здесь одни раненые, а немецкий лейтенант придержал солдат, желавших отомстить за потери и пережитый ужас под огнем русских минометов.

Он зло посмотрел на обрадованного фельдшера. Если бы не приказ! Большевиков следовало хорошенько допросить, потому что слишком вызывающе выглядели нашлепки-чашечки на коленях и локтях оставшихся здесь мертвых и живых русских в светло-коричневой форме. Слух о присутствии здесь особой части большевиков подтвердился.

Но самое худшее произошло.

Ненашев на какое-то время перестал управлять боем, чем немедленно воспользовался противник, убедившись, что огонь из форта стих.

«Ауфтрагстактик», старательно разложенная по полочкам комбатом на занятиях, сработала с неизменным эффектом.

Право на самостоятельность решений, при знании каждым командиром общей задачи, позволяла действовать вермахту и без связи в верхнем звене. Нередко донесения и распоряжения из-за атмосферных помех попадали адресатам через часы, и даже сутки[614].

В бетонную стенку дота словно ударила огромная кувалда. Очередное прямое попадание, немцы давно пристрелялись к голой бетонной коробке.

Объект номер пятьсот семь по проекту одноэтажный. Установка «ДОТ-4» с 45-мм пушкой на месте, в дыру под так и не пришедшую с завода пулеметную установку «НПС-3» смотрит «Максим», стоя на импровизированном лафете. Для огня по площадям его наводят по команде с пушки, где есть оптический прицел.

В угловой амбразуре командирского каземата почти на запад торчит ствол еще одного станкового пулемета. Вентиляции, освещения, системы охлаждения нет, пусть и проложены коммуникации, но не смонтировать агрегаты, еще не изготовленные на каком-то оборонном заводе.

Первый ключевой объект обороны УРовского батальона, вооруженный лучше всех.

К пороховым газам, режущим глаза добавилась густая цементная пыль, заставляющая кашлем надрывать легкие, а еще раньше забившая фильтры противогазов. Раскаленный воздух от оружия изгнал царившую здесь прохладу. Прямые попадания в дот вызывали сотрясения, из-за которых кровь текла из ушей.

«Все в дот!» и «Из дота на выход!» превратились в монотонный кошмар. Как только рядом разрывался тяжелый немецкий снаряд, следовало схватить пулемет и укрыться в бетонной коробке. А потом заставить себя вылезти, зная, что смерть на всех парах несется к тебе с зарядами взрывчатки, канистрами бензина и огнеметами в руках.

Ненашев недостроенные доты использовал и как коллективные убежища, но с одним очень важным условием: выиграть в гонке, кто быстрее.

Или наступающие солдаты вермахта, следующие за огневым валом в последнем броске, или обороняющиеся бойцы, судорожно выбегающие с оружием в руках из укреплений и занимающие места в траншее.

Отражать атаки и корректировать огонь помогал заранее укрытый наблюдательный пункт прямо на берегу Буга. На той высотке, где накануне позлил комбат полковника-немца. Корзинкин прекрасно видел спины штурмовых групп, наступающих на узел обороны.

Взрывы прекратились так же неожиданно, как и начались.

Поредевшая контрштурмовая группа неохотно вылезла наружу.

Вслед, закрывая за собой тяжелую, бронированную дверь, политрук мешком вывалился в ход сообщения.

Песок со стены траншеи сыпался за воротник, но он не замечал. От духоты у Иволгина мутился рассудок, он мало что соображал, лишь жадно глотал, кажущийся теперь прохладным, воздух.

Тем временем к одноказематному пулеметному доту рядом немцы тащили 75-мм пехотную пушку. Кто-то укрывался от пуль и осколков за ее щитом, откидная часть которого доходила до самой земли, а кто-то полз рядом, волоча ящики с боеприпасами, в дополнение к тем, что укреплены на однобрусном лафете.

Чертова страна, чертов фюрер, затеявший войну на два фронта. С неба все сильнее припекало солнце, обещая пекло. Но они и так, как свиньи, все в поту. В сапогах мокро от воды, а теперь к ней добавилась еще грязь и песок, превращая каждый шаг на восток почти в пытку.

Но главная напасть – проклятые, не желающие сдаться или разбежаться большевики.

Фельдфебель посмотрел в дикие, побелевшие от страха глаза подчиненных. Пули щелкали вокруг, все чаще ударяя в щит.

— Еще немного! Метров двадцать вперед, вон до той воронки, там окажемся в мертвой зоне второго дота русских. Или вас надо уговаривать? — он демонстративно похлопал по кобуре.

Ветеран знал, насколько с непривычки опасен шок. Спустя некоторое время они пообвыкнутся быть под огнем, но первый шаг в сторону стреляющего врага, даже у него вызывал неизменные мурашки.

Теперь он встал на колени, как и расчет, укрывшийся за щитом, внимательно рассматривая цель в бинокль и руководя наводчиком. Все зависит от них, доставившего к цели «лом», весом в четыреста килограмм и способный пробить брешь в обороне противника.

— Правая сторона проволочного заграждения. Левее десять, пулеметное гнездо. Огонь!

Саперы и группа разграждения рядом, готовые начать в ту же минуту, как только заткнется пулемет в долговременной огневой точке.

Первый выстрел был сделан целеуказующим снарядом, рассыпавшим картонные кружки красного цвета перед выявленной амбразурой дота и поднявший вверх дым. В это место сразу ударили минометы, ослепляя наводчика-большевика.

Далее последовали осколочно-фугасные снаряды, то взлетавшие почти по минометной траектории, то прямым выстрелом прицельно обрушивающиеся на окопы пехотного прикрытия русских.

Для навесной стрельбы у пехотной пушки, как у гаубицы, изначально предусмотрен переменный заряд, а наводчикам хватало курса математики средней школы и учебной артиллерийской практики.

И у нас на лафете «сорокапятки» в 43-м году появится трехдюймовый ствол, такой же малозаметный и катаемый расчетом по полю, взамен «полковушки» 27-го года.

Панов в ГАУ написал, не питая на его счет никаких иллюзий. Конструкция получится не универсальная, ни рыба, ни мясо против танков, даже с воткнутым кумулятивным снарядом в стволе.

Однако систему, как и тактику, отрабатывают годами. Так немцы всю войну использовали давно «устаревший» продукт фирмы «Рейнметалл» на деревянных колесах.

То, что получилось к осени 43-го, дает весомый аргумент, пусть и на двести килограмм более тяжелый, чем германский. Подходит любой, давно освоенный промышленностью трехдюймовый боеприпас, и пехота сможет подтащить пушку на прямую наводку к дзоту, пулеметному гнезду, выдавая из-за укрытого за щитом расчета убийственный пятикилограммовый аргумент.

Саперы двинулись вперед и плевком из огнемета окончательно ослепили русских. Мешками с песком заткнули амбразуру. Далее принялись выжигать дверь, спокойно расстреляв и облив струей пламени решившийся спастись гарнизон.

Умолкшая бетонная коробка прикрывала подход к своему более крупному собрату.

Пользуясь тем, что фланговый огонь утих, к доту Иволгина немедленно поползла группа подрывников. Группа разграждения еще ранее сунула под проволоку заряд на длинной доске, который, сделав проход, очистил дорогу.

Немцы двигались от одного укрытия к другому, аккуратно выбирая дорогу с тем расчетом, чтобы их не заметили из угловой амбразуры, откуда велся менее интенсивный огонь. Пока все внимание русских сосредоточено на юге, на группах атакующих их центральные позиции.

Двое волокли заряды, а ефрейтор – деревянный шест.

Они осторожно перебрались через почти засыпанную траншею с убитыми большевиками. В этот раз из казематов сюда никто не вышел. Артиллерия и минометы хорошо поработали, уничтожив прикрытие.

Устроившись в неглубокой воронке, саперы лихорадочно мастерили заряд и готовили дымовые шашки. Где-то рядом глухо лязгнула отрываемая дверь.

Ха! Поздно, гориллы! Без поддержки тяжелых пушек вы ничто!