Ревизор: возвращение в СССР 48 - Серж Винтеркей

вечером у нас приём в швейцарском посольстве. Будет у тебя повод надеть то платье, которое ты в польском посольстве на Кубе надевала. В Москве‑то его никто ещё в приличном обществе не видел.

– А, и верно! – просияла Галия, но вдруг она ни с того ни с сего опечалилась. – Но вот что делать дальше, даже не представляю.

– В смысле? Не понял, – спросил я.

– Ну, одно хорошее платье из двух, что у меня есть, я надевала в японское посольство, во втором, значит, пошла в польское посольство на Кубе – это не в счёт. Но сейчас надену в швейцарское посольство. А я так поняла из твоих рассуждений, что будет вскоре ещё и третий приём в посольстве, и четвертый… Вот скажи, что мне туда надевать‑то? Те платья, в которых я на других уже приёмах была? Позориться будем перед людьми?

И моську сделала грустную, мол, взаправду все это говорит, но я прекрасно понял, конечно, что она надо мной так прикалывается. Попыталась подловить меня, но я не попался. Жена у меня совершенно не зазнавшаяся, у неё и так есть два чудесных платья, которые не факт, что в Москве ещё у кого‑нибудь есть, учитывая, откуда Диана их привезла. Так что она просто играет со мной, изображая представительницу золотой молодёжи, избалованную донельзя…

Но ответить что‑то надо было, поэтому я, сочувственно закивав, сказал:

– Вот и здорово, что в воскресенье мы к бабушкам поедем. Одолжишь у одной из них шаль пуховую, оренбургскую. И когда на третий приём пойдёшь – обвяжешься ей так, вместо жакетика, чтоб казалось, что это совершенно другое платье под ним, чем на тебе видели на предыдущих приемах. Как тебе идея?

– Нет, я лучше её на голову надену и завяжу, – поддержала мою шутку Галия. – И напомни, чтобы я у бабушек еще и валенки одолжила на тот прием…

Посмеялись. Фух, вроде бы удалось её отвести от размышлений о том, что её мамаша творит. Вот каждый раз, как Оксана на нашем горизонте появляется, бедной Галие приходится переживать подобное… Эх, тёща...

На следующий день с погодой нам откровенно повезло, и дети намного раньше обычного проснулись, что, впрочем, неудивительно: кубинский график у них начал конфликтовать с московским. Хоть большую часть ночи нормально проспали – уже здорово. Так что мы, позавтракав в семь утра, тут же покатили в деревню.

Спросил Галию, не забыла ли она одну из кубинских газет с моей фотографией с Фиделем, и фотографии, которые делали на Кубе.

– Что я, дура, что ли? – немножко даже обиделась жена, помахав в воздухе и тем, и другим. – Без этого я теперь никуда, когда иду к друзьям и близким.

Правда, сюрприз у нас сделать не получилось. Бабушки, похоже, догадались, что мы к ним прикатим сразу после Кубы. Ну или, по крайней мере, очень надеялись на это.

Вот поэтому никогда нельзя забывать о своих стариках. Они всегда надеются и всегда ждут, что дети их посетят.

Да, лично мне Аполлинария и Эльвира не родные, но за эти годы я уже прикипел к ним практически как к своей собственной матери и бабушке. А Никифоровну я люблю и уважаю – сколько она всего хорошего для меня сделала, если вспомнить. Так что и про неё я тоже забывать не намерен. Всем, чем нужно будет, поддержу её в будущем. Старость‑то не радость – кому, как не мне, об этом хорошо знать.

Надо будет, кстати, периодически возить бабушек на обследования разные медицинские в город. Хотя и представляю, конечно, как они упираться будут. Но профилактика, на самом деле, – это наше всё. Если серьёзную болезнь поздно выявить, то уже не факт, что и вылечить её получится. Так что этим тоже буду заниматься.

Тут же нас за стол позвали, перед этим не очень убедительно поизображав удивление от нашего приезда. Оказавшись за столом, я ещё раз удостоверился, что так оно и есть – нас тут ждали. Меню было явно праздничное, с тем же самым оливье и холодцом на столе.

Из непосредственно кубинских сувениров мы привезли только то самое манго. Но, помимо этого, учитывая, как много раз я ходил по линии общества «Знания» с лекциями, да мои талоны из Кремля, набрал, конечно, стандартную авоську из различных дефицитов, включая и две пачки импортного кофе, к которому бабушки не на шутку уже пристрастились.

В общем, дары наши были солидными, как и обычно. Но именно манго произвёл фурор. Ни бабушки, ни их мужья понятия не имели, что это такое – не попадалось им раньше никакой информации об этом фрукте. Я и сам‑то не помню, когда в прошлой жизни о нём узнал. Может, уже в середине девяностых, когда впервые увидел в витрине какого‑то магазина для богатых.

Одна идея, конечно, доминировала у бабушек – накормить привезённых к ним деток этим манго. Пару небольших кусочков мы ещё стерпели, но потом потребовали, чтобы они сами ели и мужей своих угощали. Не факт, что мы снова на Кубу когда-нибудь поедем, чтобы снова их угостить…

Когда перекусили и вызнали у бабушек их местные новости, тихие и спокойные, слава богу, пришла очередь Галии доставать газету и фотографии.

И понеслась косая в щавель. Минут десять все это рассматривали почти в полном молчании, недоверчиво качая головами.

Потом, когда просмотр фотографий завершили, Эльвира сказала:

– Ну, Пашка, ты дал прикурить. Всё у тебя не как у людей. Но, наверное, это и хорошо. Газету‑то оставишь мне, чтобы я в правлении показала? Упадут там все точно.

– Да, эту газету оставлю. Но фотографии лучше не надо светить – мы их с собой в город увезём. Да