Олегархат им. тов. Сталина - Квинтус Номен

по очень многим заводам самых разных министерств. Чтобы внимательно проверить те заводы, на которых особенно широко применялась «рационализация и изобретательство» с целью снижения цены выпускаемой продукции. Ведь руководство любых заводов за такое снижение тоже премии отхватывало нехилые и часто такое «внедряло», что продукцией и пользоваться становилось опасно…

Так что КГБ занялось исследованиями в части «резкого снижения себестоимости» очень много чего и довольно много где эта самая себестоимость быстро поднялась «до проектных показателей», что вызвало некоторое недовольство в Госплане — тот же комбайн СК-4 «подорожал» сразу на двести с лишним рублей. Но все же товарищ Струмилин себе работников набирал думающих, которые понимали, что если комбайн проработает вдвое дольше после такого «подорожания», то в целом экономия для страны получится грандиозная — и недовольство вылилось в то, что Комитету по передовым технологиям правительство подкинуло сразу кучу задач на тему «снова себестоимость снизить, но с улучшением качества». И некоторые из этих задач удалось решить очень быстро. Например, при окраске комбайна с ноября в Таганроге краски (уже глифталевой) стали тратить на сорок процентов меньше: я вдруг вспомнила, что «в мое время» использовалась окраска с использованием электростатического поля, и сорок процентов краски не теряется безвозвратно. Я инженерам КПТ только общую идею высказала — и они меньше чем за месяц готовую установку сделали. Одну, конкретно для Таганрога, для Ростова вторую (и последующие для кучи других заводов) теперь делал какой-то специализированный завод Минприбора. И товарищ Степанов уже подсчитал, что в следующем году предприятия Сельмаша только на краске сэкономят несколько миллионов — а мне все эти миллионы были очень нужны.

Потому что стоимость АЭС и с одним ВВЭР-500 (так решили назвать проектирующийся реактор) должна была сильно превысить миллиард — а я в планы следующего года уже три таких АЭС включила. То есть три новых АЭС, не считая строящегося второго реактора Нововоронежской станции: под Брянском, в Башкирии и в Подмосковье, неподалеку от Дубны. Относительно недалеко, километрах в тридцати, на берегу озера Песочного. И против этого места выступали почти все (кроме, понятное дело, тех, кто его выбрал): там и дорог нет, и грунты подозрительные. Но по поводу дорог я вообще не переживала: приспичит — так и времянку от Калинина на сорок километров прокинуть недолго, а грунты на самом деле там были замечательные. Это только сверху огромное Оршанское болото, да и то на другом берегу озера — но болоту-то многие тысячи лет уже, и оно нигде ни разу не протекло…

А электричества в Подмосковье сильно не хватало, и еще больше его не хватало везде к северу от Москвы — поэтому Николай Семенович поддержал мою идею первой ставить именно эту АЭС. Которую хотели назвать Калининской (по названию области), но я своим волевым решением назвала ее «Песочной АЭС». Ибо нефиг…

И тут же «сэкономленные в будущем» денежки направила на постройку столь нужной атомщиком железной дороги. Временной, потому что после постройки станции по ней возить точно нечего будет: электричество обычно иным способом потребителям доставляют. А временные дороги у нас в стране быстро строить умеет кто? И я пригласила в гости уже Николая Александровича. Товарищ Булганин официально был уже пенсионером, но связи с армией у него остались хорошие, в том числе и просто дружеские, так что в гости он ко мне приехал не один, а с генералом-сапером. И просидели у меня товарищи маршал Советского Союза и генерал-майор весь день, а генерал еще раз через неделю заехал (причем во второй раз — с готовым планом строительства дороги и со сметой на это строительство, которую я сразу и подписала), но это было все «текучкой», а Николай Семенович все выбраться ко мне не мог. Но я все равно о предстоящем разговоре с ним много думала, и даже, наверное, хорошо получилось, что он приехал лишь перед праздником:

— Привет, Светик, все цветешь? И все больше, как я вижу, расцветаешь: мне кажется или ты на самом деле уже килограмм десять сбросила?

— Пока в основном с морды лица сбросила, но, надеюсь, до весны похудею достаточно, чтобы на пляж выйти не стыдно было. Мне Лена в этом сильно помогает.

— Я слышал, что ты с ней и ее девушками настоящие бои устраиваете. И я это не одобряю: не должны женщины драться, их защищать мужчины имеются. Но это мое сугубое мнение, а теперь рассказывай, зачем я тебе так срочно понадобился, причем по теме, которую по селектору обсудить нельзя.

— Темы у меня все те же: как бы денежку лишнюю не потратить. А тут у меня время свободное выкроилось, и я подсчитала: ту же Песочную АЭС мы целиком на сэкономленные денежки выстроить сможем. Причем еще и останется… немного.

— Так… немного — это сколько?

— Ну, на постройку опреснительной АЭС в Шевченко хватит.

— Даже так? Тогда ты мне чайку налей, и… что там у тебя нынче к чаю? А за чаем мы все в деталях и обсудим.

— Рассказываю для начала в самых общих чертах: станция Песочная обойдется стране в миллиард с небольшим.

— Так уж и с небольшим!

— Но всяко меньше двух, так что не перебивайте. Если вы помните, сейчас киноактерам и режиссерам гонорары за каждый показ фильмов уже не платятся.

— Вспомнила бабка как девкой была! Уже сколько лет-то это безобразие прекращено!

— И вот тут я с вами полностью согласна: безобразие это. Но вот за каждое исполнение музыки и песни, подчеркиваю — за каждое, даже если исполняет оркестрик в сельском ресторанчике — композиторам и поэтам-песенникам гонорары выплачиваются. Причем выплачиваются, даже если они музыку и слова придумывали по заказу, для фильма, например, и им уже эту работу оплатили.

— Я понял, что ты придумала…

— Еще нет. Точнее, не все поняли, но первая часть предложений у меня именно такой будет: за произведения, которые были созданы по заказу государственных учреждений, кроме оплаты собственно выполненной работы больше никаких отчислений не проводить, а признать эти произведения всенародным достоянием.

— И много мы на этом сэкономим?

— По музыке и песням немного, чуть больше одного миллиарда рублей в год.

— Ого!

— Это еще не «ого», а так, затравка. Перехожу ко второй части нашего балета: я предлагаю этот же подход использовать для любых произведений искусства и культуры. То есть не только для песен, а для любых, скажем, текстов: написал писатель книжку, гонорар получил —