Нерушимый-9 - Денис Ратманов

бутылкам. Микроб так вообще лужицей растекся, закрыл глаза и сжевал шоколадный батончик. Потом он еще втайне от Саныча выпьет энергетик — чтобы дотянуть домой. Он исчерпал ресурс, и теперь за ним надо приглядывать, может вырубиться.

Раздевалка полнилась запахом разгоряченных тел. Круминьш подошел к Сэму, стянувшему футболку, и сказал:

— Я был неправ. Ты круто играл, изобретательно.

Бекханов напрягся, в упор посмотрел на прибалта и отчеканил:

— А ты думал, я дебил, да? Ну че, выкусил?

Круминьш почернел лицом, сжал челюсти, но ничего не сказал. Отвернулся и зашагал прочь. Похоже, Сэм обиду все-таки затаил, ведь подтрунивал Марк над ним долго, а извинился один раз. И рано или поздно будет взрыв.

В отличие от остальных, Димидко видел назревающий конфликт, и как Круминьш его погасил, остановил его, положив руку на плечо, и сказал:

— Спасибо.

— Ради общего блага, — сквозь зубы процедил Марк. — Ради команды.

Происшедшие меня чуть заземлило. Остальные же ничего не заметили, перешучивались, радовались.

— Только не зазнаваться! — скомандовал Сан Саныч. — Считайте, что просто так повезло. На самом деле игра была равна.

Никто и не зазнавался. Была простая и чистая радость. Мы смогли! И в собственных глазах, и в глазах всех, кто за нами следит, поднялись на ступеньку и закрепились на высоте рядом с легендами. Конечно, многих такой расклад будет раздражать, я на себе это ощутил, когда в сборную попал — поналезли тут, пошатнули основы основ! Но нам нет дел до других, пусть другие идут…

— Но счет — на табло, — улыбнулся я. — И он в нашу пользу.

— В самом деле, Саныч, ну дай порадоваться! — возмущенным тоном воскликнул Микроб, открывший один глаз.

Димидко махнул рукой с таким видом, словно в первый раз отпускал дочь-первокурсницу с ночевкой к парню.

— Хрен с вами! Радуйтесь. Но — не нажираться! У нас впереди «Динамо». Так что смотрите у меня!..

И тут дверь распахнулась, и в раздевалку, чуть прихрамывая, ввалился Матвеич, обнялся с бывшими динамовцами, пожал руки нам и прохрипел, сжимая кулак:

— Мужики, ну прям до слез! Порадовали так порадовали! — Он потер горло. — Охрип, вот.

Считав его желание, я отвернулся, поняв, что блеск в глазах Матвеича — не азарт, а с трудом сдерживаемые слезы. Сложно смотреть на матерого здорового мужика, готового расплакаться. Больше всего на свете ему хотелось на поле, к своей команде, чтобы хоть на минутку хлебнуть вкус победы, окунуться в превознесение фанатов и плыть на волнах их восторга. Он ощущал себя подстреленной птицей, тщетно бьющей крыльями при виде улетающей стаи.

Отметить фантастическую победу мы решили, как всегда, в «Чемпионе», вместе с Матвеичем. Левашов позвонил бармену, выслушал поздравления и зарезервировал бар на спецобслуживание на шесть вечера. Девушек решили не брать, из не членов команды пригласили только фотографа Романа и Рину.

Она была на стадионе и болела за нас, но, когда я позвонил, отказалась от приглашения, посчитав, что нам нужно оттянуться мужской компанией.

— Ну че — по домам, переодеваемся, и — в «Че»? — спросил Колесо.

Гусак зевнул так, что чуть кроссовки не затянуло. Опять не выспался, его мучили видения. Вот и что с ним делать? Он же в таком состоянии не помощник, а вредитель. Интересно, если он сдастся в универ для одаренных, там его научат управляться с собственной силой? Если так пойдет и дальше, у Витька все шансы повредиться рассудком.

Я покосился на Клыкова, который сосредоточенно пялился в экран смартфона.

— Что там пишут? — спросил Лабич, проследив направление моего взгляда.

— Молчат, суки, — буркнул он. — Как дерьмом швыряться, так сразу. А признать, что облажались, мочи не хватает. Пишут, не повезло спартачам, хотя они, типа, доминировали. Ага, доминировали!

— Журналюгам мочи́не хватает, ага, — сыронизировал Левашов. — Излили всю.

— Так чего вы хотите? Времени мало прошло, — урезонил нас тренер. — Через полчаса смотреть надо.

Как Димидко ни старался казаться строгим, его так и распирало от радости и, в отличие от Матвеича, на поле он не рвался, его устраивали лавры талантливого тренера, который сделал фантастическое — за пару лет вывел безвестную команду в вышку. Дня не проходило, чтобы о нем не написали. Журналисты преследовали его, он аж просил Оксану, которая переехала к нему, чтобы выходила на разведку и проверяла, чисто ли.

Когда мы уже переоделись, а кто-то и вышел из душа, в раздевалку широким шагом вошел Тирликас и громогласно объявил:

— Поздравляю с победой!

Все глянули на него, кто-то поблагодарил, кто-то промолчал, и Лев Витаутыч продолжил:

— Пока вы не разбежались. Журналисты просят отдельную пресс-конференцию, договорился на завтра на двенадцать дня здесь в конференц-зале.

— Так выходной же! — возмутился Игнат и, спохватившись, поджал губы.

— Такова плата за популярность, — не глядя на него, ответил Тирликас. — Присутствовать должны все.

Он осмотрел комнату и на Гусаке взгляд задержал чуть дольше, чем на остальных. Первая мысль была — знает⁈ Вторая — откуда? Он просто заметил, что Витьку плохо, и озадачился.

— В общем, до завтра, — сказал он.

— Приходи в «Чемпион» в шесть вечера, — пригласил его Димидко.

— К сожалению, дела. Не успею, — ответил Витаутыч, и мне показалось, остальные вздохнули с облегчением.

Все-таки, чувствуя в нем крупного хищника, начальника команды побаивались все, но он этим не злоупотреблял.

Только Тирликас нас покинул, как ворвался помощник тренера Древний, помолодевший лет на двадцать, и давай всех обнимать-лобызать, красный весь, возбужденный. Как бы кондратий его не взял. Мы совершили подвиг — так считали очень и очень многие.

На весь экран моего телефона выплыл красный мигающий конверт, потом еще один. Сообщений было больше сорока, потому что возможность звонить я оставил только близким, инче задергают, а вот сообщения могли отправить все, кто есть в телефонной книге. Написали все — Семерка, генерал Ахметзянов, Джабарова, комендант общаги Мищенко. Опа! Даже Кардинал отметился! Истеричка Настя, о которой я думать забыл…

И Лиза. Хотелось отметить все сообщения как прочитанные и рассылкой переслать «спасибо», но я решил ответить всем и поблагодарить лично каждого, добавив к стандартному «Спасибо большое!» — имя поздравлявшего.

На улице в кои то веки было светло, ведь игра закончилась в четыре вечера. Туча посветлела и передумала лить дождь, и фанаты разбушевались, разбредясь по городу. Казалось, отовсюду доносятся речевки, где-то пели наш гимн.

Обошлось ли