СССР: вернуться в детство 3 - Ольга Войлошникова

графики несколько растянутся. Чтобы отследить всё более чётко, требовалось время и наблюдения. Значит, будем наблюдать и записывать. Тетрадок я накупила целую гору.

ДАЧНАЯ РОМАНТИКА

Я, кстати, не говорила, что как только в доме появились стены и потолок, бабушка потребовала, чтобы дети сделали ей коллективный подарок — полы и рамы покрасили. И они таки покрасили! Это был почти ленинский субботник, только бабушкинский. Неделю это сохло и выдыхалось, и вот, в прошлую субботу, приехал на грузовике дядя Рашид, и в переезд отправилась целая куча нужных и полезных вещей. Прежде всего, мы торжественно внесли в дом вышеупомянутую электроплиту, новенький, купленный по этому поводу кухонный стол и набор табуреток.

В мою комнату въехал старый сервант (недаром мне жалко было его выбрасывать!), а в бабушкину — маленький шифоньер и кровать, на которой два месяца спала я.

Кровать приехала именно для бабушки, потому что укладывать её полу мне было решительно неудобно. То ли дело я! Не такая уж это была жертва с моей стороны — подумаешь, на полу спать! Кроме бабушки у нас были ещё привилегированные младенцы, которые спали в манежах. А все остальные — мама, Женя, Наиль с Дашей, я, Вовка, Ирка, Таня и Рашидка, а также рандомно куча других родственников (преимущественно в ночь с субботы на воскресенье) спали на полу. Это наоборот было здорово, как приключение. В ход пошли спальники, запасные одеяла и матрасы. Дети раскладывались в моей комнате сплошным ковром, хохотали, играли в дурака и рассказывали страшилки (особенно Вовка, за которые мне иногда охота была его поколотить, до того они были натуральные).

Мама ездила домой, только когда у Жени была смена — постираться и прикупить продуктов. А бабушка и все «юннаты» постоянно оставались на участке, который вместо «Шаман-камня» все стали называть «Шаманка». Коротко, удобно.

Рашидка заступил на свою рабочую вахту, и пока нёс её с энтузиазмом. Тане вполне можно было доверить проверку кроличьего и куриного отдела — включая записи в рабочих журналах, она девочка очень серьёзная. И очень ответственная, иногда даже слишком. Однако, до начала учебного года осталось всего лишь несколько дней, и тогда девчонки будут появляться в основном по выходным. А вот Рашидка… Не тянуло его к высоким наукам, не тот склад характера. В прошлой жизни он даже к дурной компании как-то прибился, а начиналось всё не сказать чтоб очень страшно. Просто набрели пацаны в лесу на лошадей из лесничества и решили покататься. Раз, другой, третий… Не навсегда же берут, возвращают — что такого? Дальше у кого-то возникла светлая мысль, что можно и машину покататься взять, не насовсем ведь…

И тут мне в голову пришла идея, с которой я немедленно отправилась к Вове:

— Вовка! Нам нужна лошадь!

— Именно лошадь?

— Да! Простая, рабоче-крестьянская, чтоб под седло и в тележку. Водительские права мы с тобой ещё десять лет не получим, а с лошадкой кто нас остановит? За вениками, покосить и прочее, а?

И Рашидка будет с восторгом ухаживать за нашей лошадкой, а не бегать за чужими!

— Надо подумать, — серьёзно сказал Вова.

Ну, пусть думает. Вряд ли сильно против что-то выдумает.

27 августа 1984

Утром меня (безо всяких церемоний, между прочим!) подёргали за ногу и велели вставать. Быстро!

Я села, выпутываясь из одеяла. Глаза открывались плохо — вчера допоздна засиделись, потом пока всем детским табором улеглись…

— Чьтакое? М-м-мх…

— Отец же к девяти приедет, — ответил Вовка уже из общей большой комнаты (она же кухня, она же столовая).

Я потянулась и потёрла лицо. Ладно. Выползла за Вовкой, а он, деловой, уже чайник накипятил и яичницу жарит. Из наших яиц, заметьте!

— Это ты сегодня собрал?

— Ага. Двенадцать штук, прикинь. Всем на завтрак хватит!

— Класс.

До сих пор у нас получался только омлет.

— Ты чё стоишь-то? Умывайся иди.

— М-м-м… — я снова потянулась. — Думаешь, твой папа будет рад моему присутствию?

— Ничего я не думаю. Я хочу, чтоб ты поехала со мной и… — он начал выкладывать яичницу в тарелки, — присутствовала…

—…при этом знаменательном событии, — закончила я и пошла в ванную. Если Вова хочет — отчего бы и не съездить? Заодно в плодово-ягодный заказник можем заехать. У них, говорят, кустики хорошие.

Без пяти девять, когда внизу улицы затарахтел мотоцикл, мы уже стояли у калитки. Олег Петрович подкатил и скомандовал:

— Садитесь, молодёжь!

Я забралась в люльку и в очередной раз поразилась: как у него получается на обыкновенном «Урале» ездить с таким шиком? Хотя, чего я удивляюсь. Насколько мне помнится, служил Олег Петрович не в обычном подразделении, а в какой-то спецроте, которая занималась охраной и сопровождением особо ценных государственных лиц (или, допустим, иностранных послов, если их вдруг занесёт в Иркутск). Отбор был туда похлеще, чем в престижные вузы, спецподготовка типа стрельбы с движущегося мотоцикла по движущейся же мишени, умение тараном своего мотоцикла (у них были утяжелённые «Уралы») остановить легковушку террористов и тому подобное. По логике вещей, там все должны были водить виртуозно, как боженьки.

— Вчера какой-то мужик звонил из «Восточно-Сибирской правды», — громко, перекрикивая шум мотора сообщил Вовкин отец, — Павел Евгеньич, что ли. Знаете такого?

— Да! — воскликнули мы хором.

— Просил заехать. Сейчас по дороге — к нему, потом уж на почту.

Мы с Вовкой переглянулись: интересно, нарыл дядя что-нибудь или нет?

В здание «Восточки» мы заходили в состоянии «в зобу дыханье спёрло». Мы с Вовой, конечно же. Его папа выглядел куда более сурово. Да, он пошёл с нами — кажется, чтобы выяснить, чем же его сын в свободное от семьи время занимается.

В открытую дверь кабинета было видно, как дядька-«специалист» что-то строчил и зачёркивал, взъерошивал волосы и качал головой, но увидев нас, бросил все свои экзерсисы и смахнул писанину в ящик стола:

— Доброе утро! Оля, Володя, — мы дружно ответили: «Здрассьте», а дядька специалист протянул руку Вовкиному папе: — Павел.

— Олег, — ответил тот.

— Вы, я так понимаю?..

— Володькин отец.

— Отлично, отлично! Вы не против, если я вам тоже задам пару вопросов?

— Да пожалуйста.

— Секунду, секунду… Тут у нас… Наука и техника…*

*Был в СССР журнал

с одноимённым названием.

Так что это, вероятно, юмор.

Он нырнул под стол и, судя по звукам, начал нажимать какие-то кнопки (или кнопку?); техника слушаться не очень хотела, и дядька тихонько (и довольно цивильно) ругался шёпотом; кажется, наука ему не очень помогла, потому что последовала пара отчётливых ударов, после которых — о чудо! — что-то тихонько засипело, и дядька показался из-под стола с микрофоном на длинном шнуре:

— Я прошу прощения…

Мы, конечно же, дружно сказали, что ничего страшного.

— В таком случае, с вашего позволения, мы начнём с Олега… э-э-э…

— Петровича, — подсказал Вова.

— Да! Олег Петрович, расскажите, как вы относитесь к увлечению сына и его друзей?

— Это по поводу того, что они книжку написали?

— А они книжку написали? — удивился журналист.

— Нет, пап, это про юннатскую станцию, — сказал Вовка.

— А я-то думал, вас из-за этого вызвали! — в свою очередь удивился Олег Петрович.

— Очень интересно, — профессионально соврал Павел Евгеньевич, — но сегодня давайте поговорим о юннатской… как это правильно называется?

— По документам это называется «Добровольная станция юных натуралистов и опытников сельского хозяйства „Шаман-камень“» — подсказала я.

— Спасибо. Итак, Олег Петрович…

07. БЫСТРЫЕ РЕШЕНИЯ

БОЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ

М-гм, судя по всему, дядька затеял сделать большой материал (что для журналиста естественно), а это внушало надежду, что он хотя бы что-нибудь нарыл. Тем временем Вовкин папа рассказал, что сына он поддерживает, дело хорошее, нужное. Что вот, даже в свой отпуск, бо́льшую часть свободного времени посвятил помощи — разъезды по фермам, закупки молодняка. Правильно отвечал, короче.

Нет, вы не думайте, я совсем не против посветить лицом ради общего блага. И даже ради чьего-то личного блага, если это не идёт вразрез с моими убеждениями и интересами. А уж если способствует!..

Кстати, заметили — я никогда не употребляю слово «частный»? Я недавно себя на этом поймала. В нашем социалистическом обществе отношение к слову «частный» и к частной собственности отрицательное. Колеблется по регионам, наверное. Исходя из моих воспоминаний о фруктово-цветочных рядах на Центральном рынке, на югах чуть ли не социалистический капитализм уже развился. Но у нас, в Сибири — довольно сильно отрицательное. Коллективная собственность — это хорошо, личная —