Честное пионерское! Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

взглядом учителей и дежуривший сегодня старшеклассников. Однако по мою душу никто так и не явился. Все мои «дурные предчувствия» оказались паранойей. Оправдала мои ожидания только Каховская. На первой перемене Зоя допытывалась, куда я ходил вчера (во время занятий). Не скрыл от неё свой маршрут — честно признался, что навещал генерал-майора Лукина. Рассказал, как пил в гостях у ветерана Великой Отечественной войны чай и разговаривал с Фролом Прокопьевичем о кактусах.

— О кактусах? — переспросила Зоя.

Она преградила мне путь в класс. Её большая родинка (та, что над губой) маячила на уровне моего носа. Каховская удерживала меня за рукав куртки, будто опасалась, что я сбегу (а может, намеревалась провести борцовский «приём» — сделать подсечку или провести бросок через бедро). Сыпала вопросами. Недоверчивым прищуром и ухмылкой реагировала на мои ответы. Столпившиеся в школьном коридоре четвероклассники посматривали на нас с ехидными ухмылками на лицах, перешёптывались (я уловил обрывки парочки «плоских» шуток). Но ни меня, ни председателя Совета отряда четвёртого «А» класса их ухмылки и шепотки нисколько не волновали (меня детские сплетни не задевали, а Зою сейчас интересовали лишь мои «тайны»).

— О кактусах, Каховская, о кактусах, — сказал я. — Что тебя так удивило? Это же замечательная тема! С Фролом Прокопьевичем о кактусах можно разговаривать часами. Он столько всего о них знает! И я теперь — тоже. Хочешь, расскажу тебе, как правильно ухаживать за гимнокалициумом горбатым?

* * *

Уроки прошли буднично и скучно. Разве что я снова сплоховал на математике: задумался о «посторонних вещах» и слишком быстро справился с контрольной. Но всё же скрыл скороспелые результаты своего труда от учительских глаз. И до самого звонка изображал занятость (деловито рисовал в черновике косички из восьмёрок). Зое Каховской на математике не понадобилась моя помощь: наша с ней совместная работа над домашними заданиями принесла плоды — девочка справилась с примерами самостоятельно. Но я всё же бросил украдкой взгляд в её тетрадь (на всякой случай), проверил ответы. Кивнул. На лице заметившей мой жест Каховской тут же расцвела горделивая улыбка.

Переступив по окончанию занятий порог школы, я даже растерянно оглянулся. Но никто меня не окликнул, никто не бежал за мной следом. Удивлённая моей заминкой Зоя дёрнула меня за руку. И напомнила, что сегодня мы «тренируемся» у неё дома.

* * *

—…В партере тебе уже сложно будет оторвать руку противника от одежды, — говорил я. — Поэтому ты захватываешь запястье соперника, когда у вас идёт борьба — не позволяешь схватить тебя за кимоно. Ещё раз повторяю, Каховская! Вот, смотри.

Я лежал спиной на одеялах, а Зоя стояла рядом со мной на коленях — изображали работу в партере. Зоино кимоно перекосилось, обнажило часть правой ключицы. На висках Каховской блестели капли пота.

— Хватаешь его запястье, — сказал я. — Не куртку. Да, это не совсем типично для самбо, но допустимо. Вот так. Видишь? А после этого привстаёшь к противнику. Не ждёшь, когда он к тебе опустится, а сама двигаешься ему навстречу. Ррраз…

Схватил Зою за руку — прикоснулся к её плечу, похлопал по нему ладонью. Акцентировал внимание девчонки на каждом своём движении. Каховская молча слушала.

— Притягиваешь его к себе, — показывал я. — Забрасываешь вот так ноги. Посмотри. Видишь? Сейчас их нельзя скрещивать. А потому ты их просто раскрываешь. Растянула, ноги раскрыла — ничего сложного. И из этого положения мы доделываем узел плеча.

Усилил давление. Каховская ойкнула — скорее от неожиданности, чем от боли. Я тут же выпустил её из своих объятий. Коснулся лопатками пола. Зоя повернула ко мне покрасневшее лицо.

— Какие тут нюансы, — говорил я (будто не заметил её смущение). — Растягиваешь ты противника, чтобы он не сделал кувырок: потом тебе покажу, как это. Второй момент: вот здесь у нас обязательно оказывается прямой угол в руке. Ты прижимаешь его плечо своим локтем, чтобы сустав не гулял.

Я снова ухватил Каховскую за руку, притянул к себе. Зафиксировал её положение. Пошевелил рукой — показал Зое положение своего локтя, прикоснулся к плечу девочки.

— Если не прижимать рукой, то плечо соперника будет гулять, — объяснял я. — Противник будет выгибаться, и узел не получится. Поэтому фиксацию делаешь жёстко. И тянешь его предплечье в сторону своей головы. Но не заводишь его руку за спину: в спортивном самбо такой вариант запрещён.

Позволил Каховской высвободиться из захвата. Дождался, пока она вернётся в исходное положение и поправит форму. Взглянул на циферблат настенных часов (Юрий Фёдорович вновь задерживался на работе).

Зоя потёрла плечо и спросила:

— А есть и неспортивное самбо?

— Есть, — ответил я. — Бывает и боевое самбо. Но только тебе пока хватит и разрешённых приёмов. Ты ведь на соревнованиях будешь с Зотовой биться, а не на полу в школьном коридоре. Давай ещё разок повторим узел плеча. Сделаю всё медленно. Смотри и запоминай…

* * *

Вечером я вновь прислушивался к беседам Нади и Виктора Солнцева (те ворковали в гостиной, но до меня доносились обрывки разговоров). Меня не интересовали их «нежности», я не выяснял интимные подробности их отношений. Ждал от «взрослых» рассказов о звонках из милиции, к примеру (так и не узнал: понадобилось ли папе алиби). Пытался понять, расспрашивали ли Надежду Сергеевну обо мне или о генерал-майоре Лукине — при очной встрече или по телефону. Но ни Виктор Егорович, ни Надя Иванова не затронули интересные мне темы. Я лишь наслушался от них непредназначенных для детских ушей признаний и глупостей, ставших продолжением ночного «концерта» (убедившего меня в том, что секс в СССР всё же существовал).

* * *

Нину Терентьеву и Катю Удалова я повстречал у входа в школу — утром в четверг, двадцать седьмого сентября. Девицы не торопились на занятия, беседовали со сверстниками. Дождик уже не моросил, но асфальт под моими ногами влажно блестел. Катя и Нина почти одновременно взглянули на моё лицо — резко замолчали. Я сообразил: они меня узнали. Шагавшая по левую руку от меня Каховская не среагировала на внимание старшеклассниц, преспокойно прошагала мимо Терентьевой и Удаловой к дверям школы — увлекла за собой и меня. А я не удержался: подмигнул старшеклассницам. Те меня не окликнули. Не попытались остановить. Но я чувствовал на спине пристальные взгляды подружек покойной Оксаны Локтевой, пока не затерялся в толпе школьников.

Во время уроков я снова превратился в «ждуна»: поглядывал на дверь, прислушивался к доносившимся из школьного коридора звукам. Лишь краем уха слушал объяснения учителей. Особо не задумываясь, «разобрался» с самостоятельной работой по математике и со словарным диктантом по русскому языку; поразил учительницу английского чёткими и быстрыми ответами. Зоя каховская показывала пальцем на мои «пылающие» (будто я пришёл с мороза) уши и приговаривали: «Горят ушки — говорят подружки. Признавайся, Иванов, кто это в тебя влюбился?» Но «горели» у меня не только «ушки». Я увидел в зеркале отражение своего лица, покачал головой. Обо мне сегодня сплетничали все жители Великозаводска и его окрестностей — если верить приметам Каховской.

На выходе из школы меня не дожидались автоматчики. Равнодушно прошагали мимо меня директор и завуч. Моя скромная персона сегодня вновь не заинтересовала даже дежурных старшеклассников. В школьном коридоре ко мне подошла только Света Зотова. Она взмахнула ресницами, легонько прикоснулась к моему плечу, заглянула мне в глаза. Девочка поинтересовалась, иду ли я сегодня в «Ленинский» (слова «самбо» или «борьба» Зотова не использовала). Она особо не прислушивалась к моему ответу — следила за выражением лица Зои Каховской (однако вопросов «заклятой подруге» не задала). Я посмотрел курносой интриганке вслед скорее от удивления, чем с интересом. Но Каховская недовольно дёрнула меня за рукав. И напомнила… что до пятнадцатого октября осталось меньше трёх недель.

— Ты помнишь, что должно случиться, Иванов? — спросила Зоя. — Что ты собираешься делать?

Я сообщил Каховской, что уже «всё сделал». Объяснил, что доверил спасение жизни нашей одноклассницы «компетентным органам». А если конкретно — Зоиному отцу. Так что теперь, заявил я, за спасение «гражданки» Светланы Зотовой отвечал старший оперуполномоченный Великозаводского УВД майор милиции Юрий Фёдорович Каховский.

— У отца и интересуйся, как он намерен её спасать, — сказал я. — Дядя Юра запретил мне рассказывать об этом деле — в интересах следствия. Вот так вот.

— Даже мне? — удивилась Каховская.

Зоя остановилась, выпустила мою руку. Она не изображала, подобно Зотовой, мультяшную куклу Барби. Каховская сжала кулаки.

— Даже тебе, — сказал я. — Все вопросы по этому делу задавай теперь своему папе.

* * *

Ни в четверг, ни в пятницу, ни в последовавшие за выходными понедельник и вторник моя встреча с подругами Оксаны Локтевой не имела никакого продолжения.