С.М.У.Т.А. - Алексей Птица

тут ему помогали, да и как не помочь, когда он во главе церкви хитрого грека поставил, а старца Иова прочь от себя отринул и в дальний монастырь сослал. А сам обычаи все наши понарушил, веру предал. Двух чернецов, что про него правду народу говорили, поймали и тихо утопили в реке. Ничем не брезгует ирод! Да судьба к нему не благосклонна оказалась. Как ты, так и тебе. Проклял его Иов страшным проклятием.

- Ммм, неужели мертвецы встали из-за этого? – невольно перевёл разговор настоятель.

- Не ведаю того, отец-настоятель. Только лишь слухи по земле Русской идут. Слухами и земля полнится, а чем дальше, тем слухи страшнее.

- А что не так с мертвецами?

- Так не к ночи будет поведано. Разные они.

- Как это разные? – удивился настоятель, - Мёртвые они и есть мёртвые. Может, только скелет или свежий труп, а або ничем больше отличаться они не могут.

- А вот так. Одни, не ведомо почему, из земли восстают, другие по речкам приплывают, а те, кого они кусают, потом на людей живых нападают и загрызают их. А самые опасные становятся те, кого укусил мертвяк. Они, вроде, как и живые: болеют, в бреду мечутся, а потом встают, и не мёртвые они, но уже и не живые. А как переродятся, то начинают, аки волки бешеные, на всех кидаться и убивать, не разбирая, человек ли перед ним али скотина.

И чем сильнее при жизни был человек, тем сильнее он становится после укуса. Создатель наш не берёт таких ни в ад, ни в рай. Вот они и бродят по земле, алкают крови и убийств. Да не так просто их упокоить. На куски их рубят, а голова, если цела остаётся, то зубами так щёлкает, аж жуть.

И зубы уже не человеческие вырастают, а звериные клыки, если сразу не убить нелюдь. А с каждым убийством нелюдь только сильнее становится, так бают. И только святая молитва их упокоить может, но не всякому то дано. Только истинно верующий во Христа на то способен! И чудотворная сила идёт к тем, она же и упокаивает мерзких нелюдей. Меня Бог миловал с ними встретиться, только слышал. Вот отрок про них, кажется, больше знает.

- Об отроке поговорим позже, Анисим, а что там дальше было с царём?

- Так Васька Левая рука (шуя – левая рука, десница-правая) восстание всё же поднял. Бросились они, значитца, на штурм, а стрельцы и сопротивляться не стали, поляки почти все разбежались, немцы одни и сражались. Народ бает, Расстрига из парадных покоев в баньку бросился по потайному ходу. По нему он проник в каменные палаты, а с них уже через окно спрыгнул, да неловко, ногу повредил. Высоко больно было. Тут его караул казаков южной окраины подхватил и в ближние хоромы спрятал, так его всё равно нашли и на площадь перед хоромами привели, дак и глумиться начали.

А Гришка плакаться стал: «Мол, дозвольте на Лобном месте перед народом повиниться». А заговорщики побоялись этого. А ну-ка, если он прощение у народа вымолит? Тогда уж не снести мятежникам собственной головы, всех казнят. Пока они журились, купец из мятежников по имени Мыльник ружьишко поднял и выстрели в Гришку. Тому сразу и каюк, да его стали добивать, Бога гневить.

А Мыльник рядом стоял, да орал: «Нечего, мол, еретикам оправдываться, получи благословление!» А в Расстригу и стреляли, и ножами кололи, пока не добили. А в это время толпа пластала поляков, кто не успел бежать, да не боевые холопы или дворяне нападали, а все подряд, кто случился к тому времени у места быти. Кто пограбить хотел, кто справедливости, а кто и за компанию приключился.

- Господи! Что деется-то, что деется?! – отец Варфоломей, прервав Анисима, обратился к образам и несколько раз перекрестился на них. То же самое сделал и отец Анисим.

- А Шуйские и на том не успокоились, - продолжил отец Анисим свой рассказ, - Раздели тело, и давай его таскать по всему городу. Бросили в грязь на рынке, а рядом тело пса его верного – Басманова. Народ-то до вечера возле них теснился, тогда мятежники принесли прилавок из торговых рядов и взгромоздили на него тело Расстриги. А Басманова так и оставили под прилавком.

Так и на этом не остановились, а подвергли тело торговой казни. Псы Шуйские приехали, да давай тело его мёртвое хлестать кнутом, приговаривая, что убитый вор и изменник, и зовут его Гришка Отрепьев. Опосля нашли во дворце хари маскарадные и самую страшную бросили на вспоротый живот Гришки, а в рот ему сунули дудку. А сами пошли в царские палаты, власть делить и думу боярскую думать.

Анисим замолк, переводя дух. В горле совсем пересохло, да и стар он стал, чтобы речи длинные сказывать.

- Вот, поди же ты, на всё готовы люди ради власти. Эх, Русь-матушка, что же с тобой предатели делают, - в сердцах вскричал настоятель, горько качая головой.

- Мне один «рыцарь» баял, - продолжал отец Анисим, - что долго они судили-рядили. И Голицины, и Шуйские, и Романовы, и Мстиславский на себя корону возложить хотели. Многие и вовсе предлагали царство на множество княжеств разделить. Но Шуйский и здесь вылез сухим из воды, его избрали.

Начали короновать, а тело Расстриги так и лежало в грязи, медленно разлагаясь, потом по приказу Васьки забрали его с площади. Труп привязали к лошади, выволокли в поле, там и закопали у обочины дороги. Народ напужался и молчал.

Да токмо не так долго это было. Начались зловещие знамения, да колдовство. И ляхи-то старались, да злорадствовали. А может, и вправду мы Бога прогневили, и наслал он на нас напасть Великую, грех сатанинский, да испытание проклятием. То мне неведомо, но бают, знамения случились тотчас.

- Какие знамения? – насторожился настоятель.

- А когда труп Лжедмитрия везли через крепостные ворота, то налетела буря и сорвала с них верх. Потом грянули холода, и вся зелень в городе пожухла. А подле ямы, где Гришку захоронили, люди видели голубые огни, поднявшиеся прямо изнутри, и земля шевелилась.

- Да не может быть такого, врут всё, поди? – усомнился Варфоломей.

- Так, может, и врут, а токмо с того времени и обрушились на нас бедствия с мертвецами. В Москве духовенство собралось решать, что делать с трупом колдуна и чародея. А как его иначе называть, коль он