Бяк-бяк-бяк-бяк - Квинтус Номен

есть на порядок выросло количество школьников, закончивших год «без троек», а это — по расчетам Госстата — обещало рост производительности труда через несколько лет (то есть буквально через три-четыре года) минимум на четверть. Ну, если энтузиазм молодежи внезапно не схлынет, однако пока причин для этого вроде не наблюдалось. А вот количество абитуриентов в технические ВУЗы выросло так, что в среднем на одно место претендовало до десяти вчерашних школьников, да и число желающих получить высшее инженерное образование из числа рабочей молодежи поражало воображение.

— Ну и что нам предлагает делать наш наркомпрос? — на очередном совещании правительства поинтересовался Пантелеймон Кондратьевич. Никто из собравшихся, часто слышавший подобные оговорки Председателя Совмина, так и не смог понять: или он так шутит, или до сих пор не смог принять идею о создании вместо наркоматов министерств. Да и управлять он предпочитал «старыми проверенными методами», разве что провинившихся министров к стенке не ставил…

— Министерство просвещения, — ответил Александр Иванович, занимающий должность министра, выделив голосом слово «министерства», — всячески поддерживает инициативу группы промышленных министерств по скорейшей ликвидации двадцати четырех так называемых институтов, выпускники которых не запрашиваются отечественной промышленностью. А сэкономленные средства и, в незначительной части, преподавательский состав ликвидируемых учреждений министерство предлагает использовать для финансирования заводов-ВТУЗов в отраслях, которым квалифицированные кадры действительно необходимы. В первую очередь мы поддерживаем предложение МАП о создании завода-ВТУЗа на базе Семипалатинского авиазавода и, если Совмин поддержит передачу строительных подразделений армии для строительства жилого фонда, инициативу Министерства боеприпасов о создании такого же на базе Воткинского завода…

— Так, а чем вашему-то министерству так эти институты насолили? — крайне заинтересованно спросил Николай Семенович. То есть ответ-то он знал, но ему было важно, чтобы его услышали все собравшиеся министры.

— Институты не насолили, но для тех, что в списке, просто нет квалифицированных преподавательских кадров. В результате качество выпускников таково, что работать по специальности они практически не в состоянии — а ведь на подготовку студента в том же, скажем, Таджикском политехе средств тратится раза в полтора больше, чем на подготовку действительно квалифицированного специалиста в Барнауле или в Махачкале. А уж уровень выпускников Украинского заочного…

— То есть вы предлагаете число институтов, готовящих специалистов по техническим специальностям, сократить, невзирая на такие высокие конкурсы?

— А конкурсы вообще не имеют отношения к реальным потребностям страны. Высшая школа полностью обеспечивает нужное количество специалистов, нам просто не нужны миллионы инженеров. И тем более не нужны миллионы якобы инженеров, выпущенных периферийными ВУЗами. А если вас интересует лично мое мнение, то нам не требуются и миллионы разных искусствоведов, литературоведов, прочих дармоедов. А вот — тут уж, извините, личное наболело — историческая наука в нас пока в загоне, и это, я считаю, является огромной недоработкой идеологического отдела…

— Товарищ Данилов! Хотя вы, скорее всего, в чем-то и правы… давайте это отдельно обсудим после совещания…

Что наобсуждали Патоличев и Данилов, осталось широкой публике неизвестным, однако в два десятка институтов летний набор студентов на семидесятый год был отменен. А партийные и комсомольские организации были сильно озадачены популяризацией имен «рабочих специальностей», и одновременно в стране приступили к организации и строительству нескольких сотен техникумов, которым предстояло заработать уже следующим летом. Однако эта «просветительская» деятельность убрала в тень работы, о которых вообще не принято (по крайней мере в СССР) говорить публично. И на совещании, посвещенном результатам второго полета советских космонавтов на Луну, состоявшемся в сентябре шестьдесят девятого, обсуждались результаты не столько лунной экспедиции, сколько конкурса, объявленного прошлой осенью Комиссией ВПК.

— Я считаю, — начал свое выступление Константин Андреевич Вершинин, — что выбирать нам просто не из чего.

— То есть как «не из чего»? — возмутился Шахурин, — МАП представил только от основных ОКБ три вполне, с моей точки зрения, достойных варианта.

— Алексей Иванович, — спокойно отреагировал на буквально выкрик министра Главком ВВС, — вариантов действительно три, а вот выбирать на самом деле не из чего. Яковлев, вы уж извинимте за прямоту, просто перерисовал старую машину Мясищева в масштабе, причем вообще не затруднившись хотя бы пересчитать параметры получившейся модели. Рассматривать предлагаемое им дерьмо — это себя не уважать. Что же до предложения Павла Осиповича, то против него у нас есть единственный, но неубиваемый аргумент: ВВС от заказа на сто двадцать с таким трудом доведенных СУ-100 отказываться не намерено, а Павел Осипович, в отличие от Александра Срегеевича, прекрасно понимает, что просто увеличить машину в полтора раза не получится. Однако запускать до исполнения заказа ВВС модернизацию Семипалатинского завода мы ни возможности, ни права не имеем. Так что остается лишь вариант Мясищева, и его проект М-18, слава богу, отвечает всем пожеланиями ВВС. Тем более, что Владимир Михайлович обещает машину поднять на крыло уже в семьдесят втором году — а он, как мы имели возможность убедиться, свои обещания всегда выполняет.

— А выпускать машину где будем? — недовольным голосом прокомментировал действительно «неоспариваемое» высказывание Главкома ВВС Шахурин. — Передадим ему Акмолинский завод? Опять оставим Бартини без производства?

— ВВС эту идею не поддержит, — ответил Вершинин, — тяжелая транспортная авиация нам тоже крайне необходима. Но времени до завершения работ по М-18 у нас достаточно, будет необходимо — так и Мясищеву новый завод выстроить успеем. Или подыщем что-то из ныне действующих… хотя выбор, как я понимаю, невелик.

— Это да. Разве что полностью передать немцам производство машин Архангельского из Воронежа…

— Вам решать, Алексей Иванович, впрочем, это дело спешки не требует. Думаю, со стратегической авиацией мы в основном все проблемы рассмотрели… Алексей Иванович, позвольте вопрос несколько шкурный задать: а почему вы Ильюшина отстранили от полетов в космос?

— Насколько я знаю — а Челомей меня специально в известность не ставил — Владимир Сергеевич был занят как раз доводкой Су-100. Сейчас эта работа завершена, и вроде бы он назначен в экипаж пятой экспедиции. То есть я так слышал, но с уверенностью утверждать это не берусь. Вы лучше у Владимира Николаевича лично поинтересуйтесь…

Третья лунная экспедиция в декабре прошла уже по измененной программе. УР-700 взлетела без экипажа в корабле, а космонавты поднялись отдельно, в корабле «Союз» и с Тюратама. Затем двое суток было потрачено на стыковку с лунным кораблем — и к Луне они полетели лишь на четвертый день. Это, конечно, длительность экспедиции увеличило прилично — но теперь на лунный корабль удалось загрузить