Начальник Америки - Сергей Фомичев

Мы сидели за разными столиками, но заполненное кадками с растениями пространство имело просвет, что превратило обед в игру в гляделки. Не очень-то это способствует пищеварению.

Тем не менее я смог получить удовольствие от хорошей порции говядины с кислым сливовым соусом. Затем выпил кофе. Когда же приступил к хересу капитан неожиданно подошел ко мне.

— Всё равно работать пока невозможно, — буркнул он после обмена приветствиями. — Не согласитесь показать мне хозяйство?

Он забыл добавить слово «ваше», но не рискнул пока сказать и «моё».

— Извольте, — подчёркнуто вежливо ответил я. — С чего желаете начать?

— У вас очень много судов местной постройки. Хотелось бы взглянуть на верфи.

— Хорошо. Но давайте перенесем это дело на завтра. Мне нужно переговорить с владельцами, чтобы они были на месте и все нам показали. А сегодня пройдемся по городу.

* * *

Коммерцией имперского чиновника было не удивить. На кипы мехов и шкур он смотрел как на источник дохода, а малый бизнес воспринимал, как занятие для низших классов. Другое дело наука и технология. Поэтому я не стал ему показывать торговые ряды, склады и мелкие мастерские, а повел вверх по Охотской улице к кампусу.

Университетский городок еще только строился. Возводилась спортивная площадка (футбол, лаун-теннис, атлетика), столовая, многочисленные лаборатории. Уже был готов главный корпус, оранжерея, библиотека, несколько домов для студентов. Всё остальное размещалось во времянках — дощатых сарайчиках или парусиновых палатках.

Мы направились к одной из них — большому шатру, откуда раздавался звон бутылок и скрип мебели, а также оживленные голоса подростков. Случайный прохожий, приняв эти звуки за студенческую вечеринку или даже за оргию, сильно ошибся бы. Летом занятия в Университете не велись, а вот научная работа шла полным ходом.

— Обучение по книгам мы совмещаем с практическими исследованиями, — пояснил я. — Важно добиться понимания научного метода, привить пытливость, а потом они сами смогут делать открытия в тех областях которые им интересны.

— Бутылки? — удивился Колычев.

— Исследование океанических течений, — сказал я, открывая полог.

Мы зашли внутрь. Здесь было человек десять студентов. Одни печатали записки на старом прессе, другие насыпали в бутылку песок, чтобы она не слишком высоко торчала над водой, третьи сворачивали записки трубочкой и запечатывали бутылки пробкой, а затем заливали сургучом. Сургуч был красным, чтобы привлечь внимание.

Несмотря на фабричное производства бутылки всё еще были в дефиците и для научных целей нам удавалось собрать партию не чаще нескольких раз в год. Как раз теперь такая партия собралась. Само собой на бутылках стояло клеймо «Незѣвай» — лишней рекламой я не пренебрегал.

При нашем появлении разговоры смолкли, работа пошла быстрее.

Я протянул одну из стандартных записок Колычеву. Там значилось, что каждый, кто передаст шкиперу, купцу и любому представителю Виктории эту записку с точным указанием долготы и широты, где выловлена или найдена бутылка, получит испанский доллар.

Текст повторялся на многих языках. А каждая партия записок имела свой номер и какой-нибудь символ, по которым легко определить, когда и где она была выпущена в море.

— Мы пытаемся как можно точнее отследить все основные океанские течения. Их направления, скорость, сезонные изменения. Когда идешь на корабле этого сделать невозможно. Мы отправляем студентов с гардемаринами на учебной шхуне «Олимпия» в нужный район или договариваемся с какой-нибудь торговой шхуной, чтобы выпустить партию в определенном месте. Обычно шкиперы идут навстречу, понимая важность опытов.

— И сколько бутылок в каждой партии? — поинтересовался капитан.

— Обычно тысяча.

— И за каждую вы платите по пиастру?

— Готовы платить, — заверил я. — Но ответов пока получили немного. В основном записки привозили наши же моряки. Раз или два бутылку выловили китайские рыбаки, но они не смогли назвать точное место, хотя все равно получили награду. Несколько бутылок прибивалось к островам и туземцы передали их шкиперам. В океане пока слишком пусто. Но мы засеиваем его по несколько раз каждый год и со временем наберем достаточно сведений.

В разговоре с Колычевым приходилось избегать многих терминов (статистика, информация, анализ), к которым в Виктории уже привыкли.

В просторном холле главного корпуса мы неожиданно наткнулись на гавайскую делегацию.

— Какими судьбами? — спросил я у Свешникова.

— Вот, привезли детишек для продолжения учебы, — ответил гавайский приказчик. — Грамоте их обучили, счёту, немного французскому языку, истории. Но у нас грамотеев не хватает.

Оказалось, что пока я занимался пиаром в Европе, с Оаху прибыла шхуна. А на ней тамошние соправители с выводком юношей и девушек, главным образом от смешанных браков. И среди них наша общая протеже — Капелька.

Пока другие подростки осматривали здание, разглядывали красивые медные инструменты, глобус, другие пособия, стоящие в холле, Капелька сидела в сторонке и читала «Всеобщую историю пиратов» Чарльза Джонсона в Тропининском переводе на русский. Не то чтобы Тропинин тратил свое драгоценное время на переводы подобной литературы, но как оказалось, в прошлой жизни он зачитал эту книгу до дыр и помнил многое почти наизусть. Так что перевод а вернее диктовка с листа студентам не заняли у него много времени.

Девушка сильно изменилась, но я узнал её по платку, который сам и подарил много лет назад. Раньше она надевала его как юбку, но теперь он был строго повязан на голове. Степанов предпочитал консервативное воспитание.

В этот момент по лестнице, видимо возвращаясь из кабинета директора (у нас был директор, как в Империи, а не ректор, как в других странах), спустился сам Ипполит Семёнович. Он пожал мне руку и вопросительно посмотрел на Колычева.

Я представил дворян друг другу.

— Вы, кажется, участвовали в мятеже Беньовского? — тут же спросил капитан.

Видимо я ошибся, полагая, что этот вопрос находился вне сферы его интересов. Колычев куда серьезнее подготовился к поездке на Дальний Восток. С другой стороны, он вряд ли имел полномочия арестовать беглеца. Хотя я бы не поставил на это большую сумму. Разведке Тропинина так и не удалось добраться до всех документов. Важные бумаги капитан хранил при себе.

— Не скрываю, — спокойно кивнул Степанов, добавив с вызовом: — И не раскаиваюсь.

Колычев улыбнулся, что было редкостью.

— А вы знаете, Ипполит Семёнович, что Императрица в неизмеримой доброте своей помиловала всех участников вашего мятежа?

Степанов вздёрнул брови. Это и для меня стало новостью. Конечно, сообщения такого рода не публиковали на первых полосах газет, не обсуждали в трактирах, но ведь даже слушка никакого не пробежало…

— Вот как? — Степанов покачал головой. — Польщен. Но возвращаться не стану.

— Воля ваше, — пожал Колычев плечами.

— Воля — хорошее слово, — сказал Степанов.

На том и расстались. Мне ужасно хотелось переговорить с гавайцами, но не бросать же капитана? Я сам вызвался его сопровождать, в конце концов.

Мы поднялись на второй этаж и заглянули в лабораторию к Варваре, одной из троицы креолок. Она числилась в Университете аспирантом и занималась натуральной историей, но с подачи Тропинина бралась и за прикладные исследования.

Книжный шкаф был заставлен томами Бюффона, Палласа, Стеллера и Линнея (у естествоиспытателей, казалось, была мода на сдвоенные буквы в именах), а также нашей ещё незаконченной энциклопедии. Но большую часть кабинета занимали лабораторные столы. Там под стеклянными колпаками находились насекомые, а студенты-помощники запускали внутрь различные дымы и песочными часами замеряли время, которое понадобится букашкам, чтобы околеть.

— Алексей Петрович хочет получить фумигатор, — пояснила Варвара. — Чтобы по крайней мере очищать дома и шхуны от разных тварей. Мы уже экспериментировали с растениями и грибами, стараясь найти те, которые придутся насекомым не по нраву. Потом перешли к химическим веществам. Под колпаки поступают продукты сгорания разных смесей в разных концентрациях.

— У нас на флоте жгут серу или порох, — заметил Колычев.

— Верно, — кивнула девушка, оценивающе глядя на капитана. — Обычный угарный газ тоже хорошо действует. Но мы хотим найти более сильное средство.

* * *

Промзону мы посетили на следующий день, взяв лодку компании братьев Аткинсонов. Она проплыла вдоль фьорда, который делал крюк, потом шел строго на северо-запад до того места, где лишь небольшая перемычка отделяла его от залива Эскимальт. Там мы и высадились, начав визит с Технологического института и исследовательской базы.

Получив мою записку, Тропинин подготовился. Спрятав главные секреты, он выставил напоказ самые яркие из своих игрушек.

— Технологический институт одна из четырех наших высших школ, —