Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

боку у меня тюбетейка[2]. Настоящая русская… или как там они здесь называются?… федская женщи…

Погодите-ка… Краст? Это тот самый Крастик, из-за которого моя — да вашу мать, моя! — Нитка не смотрела на парней?

И в этот момент меня накрыл флешбэк.

* * *

Мне восемнадцать лет. Лето, август, прошли и экзамены и выпускные. Мы гуляем вечером по улице с моей одноклассницей, с которой я встречаюсь, и по которой я сох… ну, честно говоря, как только она доросла до третьего размера, так и начал сохнуть. Я твердо уверен, что влюблен в нее, в том возрасте любовь и эрекцию легко перепутать, это я сейчас, став на два года старше, понимаю, а тогда-то… Так вот, мы с ней гуляем и на нас вылетает мальчонка, который с ней встречался до меня. Называет ее «шлюхой», а мне, дурного слова не говоря, прилетает по физиономии. С товарищем сержантом мы знакомы еще не были, так что уклониться я не успел, получился плюху, отшатнулся в сторону… За себя я бы, может, и не обиделся, но за девушку… Так что, хотя драться никогда особо не умел — прыгнул вперед. Попал кулаком удачно, кровь из его носа брызнула прям веером, как в американских боевиках. Бывший падает, и тут я слышу: «Леша!!!». А я, как бы, не Леша вовсе. Моя любовь бросается к пострадавшему Леше, начинает над ними причитать, пытаться поднять, и гневно бросает мне: «Ты что, озверел⁈ Зачем ты его ударил⁈». Я постоял чуток, посмотрел, как она над ним сюсюкает, качнулся с пятки на носок — и ушел. Как-то засохла любовь тут же, куда там помидорам. Мне, кстати, бывшая любовь назавтра еще и претензии высказывала, потому что бедный Лешенька, как только пришел в себя, врезал ей в глаз и ушел.

* * *

— Краст! Отойди от него! Пошел вон! — услышал я. И мне так хорошо на душе стало…

Краст, отдышавшись, выпрямился и, похоже, что-то хотел добавить, но мне показалось, что грязи тут и без того достаточно:

— Если что-то вякнуть хочешь, то я из Талгана. А мы в Талгане всегда с собой нож носим — я хлопнул себя по куртке, под которой во внутреннем кармане и вправду лежал нож, талганец я или хрен собачий? — И если ты… гнида… еще хоть слово… про Нитку вякнешь… я тебе… твой поганый язык… НАХРЕН!

С каждым кусочком фразы я делал шаг вперед и, уже приблизившись почти вплотную к герою, мать его, любовнику, выкрикнул последнее слово ему в лицо.

Краст шарахнулся. А позади была лужа. Он споткнулся, а может, каблук сапога увяз в грязи, неловко покачнулся…

И шлепнулся плашмя прямо в лужу, только вода во все стороны плеснула.

Подбежавшая Нитка схватила меня за руку:

— Ершан, с тобой все хорошо?

Вот что такое счастье, вот оно…

— Да так, поговорили малость.

Парнишка заворочался в луже, как кабан, погнал волну, только кепка поплыла в сторону, как кораблик. Нитка уткнулась мне носом в плечо и захихикала.

— Я тебе еще покажу!!! — поднялся, весь грязный, вода стекает, да еще и грозится.

— Не надо мне ничего показывать. У меня у самого есть, твой огрызок меня не интересует.

Краст дернулся вперед, шарахнулся назад, вбок…

— Огрызок, значит, огрызок… Я тебе покажу огрызок…

Пнул ногой кепку, которая тут же затонула, и, размахивая руками и что-то гневно бормоча, зашагал по улице.

Нитка подняла на меня лицо:

— Ершан, я люблю тебя!

[1] Александр Бушков «Волчья стая». Герой сильно путает обстоятельства истории с участковым, но в его состоянии это объяснимо.

[2] Цитата из анекдота:

Узбек женился на хохлушке:

— Давай мы с тобой сразу так договоримся: если я домой прихожу и у меня тюбетейка на правом боку, значит у меня все хорошо, ты мне есть-пить давай, я тебя любить буду, о чем хочешь меня спрашивай, что хочешь — проси. Но если я домой прихожу у меня тюбетейка на левом боку, ты меня ни о чем не спрашивай, только есть-пить давай, и сразу к себе уходи, значит у меня не все хорошо.

Хохлушка ему отвечает:

— Хорошо, милый. Только давай мы и так договоримся — если ты приходишь домой и у меня руки на груди сложены — значит, дома все хорошо, денег много, все есть, дети сыты и я всем довольна. Но если ты приходишь домой и у меня руки в боки, то мне все равно на каком боку у тебя тюбетейка!

Глава 81

После этого неожиданного — но приятного, приятного, ПРИЯТНОГО!! — признания, я получил суровую нотацию. За то, что пошел в магазин, за то, что торчал возле магазина, за то, что сцепился с эти придурком, за то, что напугал ее и за то, что во время нотации улыбался без остановки.

Она меня любит! Сама сказала!

* * *

Мешок с сахаром мне, разумеется, все равно пришлось тащить, хоть и недалеко, но я запарился, как ломовая лошадь. Оставив сахар в уже знакомой кладовке — ой, чувствую, не в чай он пойдет, не в чай… — я вышел, натолкнувшись на дядю Драка.

— О, Ершан, сынок, все же приехал!

— Ну, так обещал ведь.

— Ну так многие обещают, а потом забывают.

— Ну, так я не многие. Я такой один, единственный и неповторимый.

— И от скромности он не умер, — хихикнула за моей спиной Нитка, — Дядя, он с Кратиком подрался, представляешь!

Дядя оценивающе посмотрел на меня:

— Что-то он подозрительно целехонький и слишком довольный для подравшегося. Драка — это когда друг друга бьют.

— Он пытался, — хмыкнул я.

— Он хоть жив?

— Конечно. Я ж не зверь.

— Только весь в грязи вычухался, как поросенок! Испугался Ершана, споткнулся — и прямо в лужу, что возле сельпо!

Нитка откровенно наслаждалась ситуацией. И мне сложно было ее осуждать. Судя по всему, до сегодняшнего дня само существование этого долбанного Крастика отравляло ей жизнь. Этот гад умудрился поселиться в темном уголке ее души, терзая и гнетя. И только сегодня, когда Нитка увидела, как мерзавец получил по заслугам, да еще и оказался в смешном положении, он вылетел из закоулков ее подсознания, освобождая от плохих мыслей, дурных снов. Возможно, в психологии у такого явления есть какое-то название, я не знаю, я же не