Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

— Ну? — голос Василисы прозвучал так резко, что я вздрогнул от неожиданности. — Как?

О чем это она? Не могла же так быстро про Серегу узнать?

— Да ничего, все в порядке. Устал только. Что на ужин?

— Как я тебе, спрашиваю?!

— Да что случилось–то, блин?

Изба поутихла и после паузы зловеще спросила:

— То есть ты не заметил?

Пришлось украдкой оглянуться. Может, она порядок навела? Хотя, вроде, и раньше бардака особого не было. Хм, ничего, кажется, не изменилось.

— Чего не заметил?

— Ничего! Совсем ничего! — требовательность в ее голосе сменилась истеричными нотками.

Вот что значит баба в доме — никакого покоя. Разозлившись, я крикнул:

— Сколько можно?! Объясни толком или иди к лешему!

С этим я, пожалуй, погорячился. Она ведь вместе со мной пойдет.

Василиса всхлипнула и обиженно уточнила:

— Ты утром про апгрейд говорил?

— Ну.

— Гну. Вот я себе его и сделала.

Я свел глаза к переносице и выскочил на улицу. Осмотрел все стены снаружи — бревна как бревна, никаких металлических листов. И уже хотел подняться по веревочной лестнице к двери, когда увидел и онемел: в лучах заходящего солнца на Василисиных курьих лапах поблескивали ярко–красные когти. Охренеть!

На ослабевших ногах я вошел в избу и спросил:

— Это, по–твоему, апгрейд? Усиление на случай войны?

— Ты ж сам сказал, мол, надо Василисе марафет наводить.

Точно, сказал. Вот ведь… Похоже, надо следить за словами. Но что это за жизнь, когда в собственном доме лишний раз рта не откроешь?

— Слушай, подруга, ты б завязывала с самодеятельностью, а?

Изба горестно вздохнула.

— Не нравится педикюр?

Нравится, блин! Офигенно нравится, что завтра я стану посмешищем всей деревни! Но разве ей объяснишь? Я плюнул и, пока не стемнело, пошел в управу звонить Арине.

Глава 22. Искра

Увы, сестра опять оказалась недоступна. Что же в Питере со связью творится? Раньше хоть иногда можно было дозвониться. Сколько я ни катал наливное яблочко по тарелочке, никакого толку.

Набрал Мишке. О, есть контакт!

— Миха! Алло, Миха, слышишь меня? Видишь?

— И вижу, и слышу, Димыч. Не ори.

— Как вы там? Что с Аришей?

Помятая Мишкина физиономия на мгновение замерла, потом он пожал плечами и сказал:

— Хуже ей, Дим. Немного, но хуже.

Блин! Блин! Бли–и–ин!

— Что с ней?

— Общее состояние хуже, и руки, говорит, стало сводить.

Помню. То же самое было у родителей месяца за два до смерти. Со зловещей неуклонностью болезнь идет своим путем. Нет! Не позволю, не дам забрать у меня сестру!

— Понял. Мама как?

— Да как–как… Хреново. Знаешь, Димыч, я, конечно, обещал за Аринкой приглядывать, но тут ад. Реально ад. Если через неделю не вышлешь Фиолы, я сам в Мелизору сорвусь.

— Перед приездом сюда здоровье проверяют. Не только на синдром, а вообще. У тебя же астма. Зря прокатаешься.

На дне серебряной тарелки было отчетливо видно, как Мишка с тоской посмотрел куда–то вбок.

— Не парься, Мих. Обещаю, я достану Фиолы. И привезу. Очень скоро.

— Не привезешь, а пришлешь. Уезжать оттуда нельзя.

Вот это новости!

— Что за глупость?

Мишка весь как–то подобрался, лицо его стало серьезным и даже суровым. Я почувствовал, что он хочет сказать что–то важное.

— Короче, слушай, Димыч. Я тут немного покопался на форумах Ди–Джи–Волла, поизучал кое–что. В общем, если дойдешь до десятого уровня, ты, считай, уже наполовину годен, и тебя оттуда не выпустят. Ну, типа, чистая основа для нового человечества.

То есть как? А сестра? Друзья? Могилы родителей?

— Не понял, Мих. Ты уверен?

— Абсолютно. Не выпустят, точно. Пока, во всяком случае. Типа, зачем отбирать лучших, если они потом разбегутся? В общем–то, их можно понять.

— Чего-о? Ты с ума там сошел?!

— Спокойно, Димыч, не ори. И подумай своей башкой. План Корпорации кажется, конечно, жестким, но по–другому никак. Синдром Шеффилда сейчас неизлечим, а значит, все заболевшие рано или поздно умрут.

Я сжал зубы, чтобы не взорваться. Хрен им! Заработаю Фиолы и вылечу Арину. Словно отвечая на мой невысказанный довод, Миха покачал головой.

— Спасительный Эликсир — не панацея. Ты и сам в курсе, что он только тормозит болезнь, а не лечит. Это лишь временное средство, они там, у вас, надеются изобрести настоящее лекарство. Но хрен знает, смогут ли.

Все верно. Логично, трезво и… отвратительно. Опустив голову, я угрюмо кивнул.

— Допустим. Что дальше?

— Все, кто прошел испытание, останутся в Мелизоре. Им не разрешат вернуться на Большую землю до особого разрешения Корпорации.

— И когда же эта распрекрасная Корпорация даст разрешение?

Михаил помедлил с ответом, но потом коротко кивнул, словно говорил сам себе: «Неважно, сейчас или позже, все равно придется сказать».

— Кто знает, может, через год, а может, через десять. В общем, когда вымрет большая часть людей, и пандемия кончится.

В груди у меня появилось странное дрожание. Оно быстро росло, пришлось сдерживаться, чтобы не трястись. Скулы ходили ходуном, хотелось вскочить и заорать что есть мочи, разломать все вокруг, убить мерзавцев, посмевших придумать такое, и всю проклятую Корпорацию заодно!

— Уймись! — тихо, но внушительно сказал Мишка. — Ясное дело, Аринка самый близкий тебе человек. Я все понимаю. Но, чтобы спасти человечество, владельцы Мелизоры обязаны действовать расчетливо. Ежу понятно, что рано или поздно болезнь победит всех. Может, останутся те, кто прячется в лесах. Тогда их будут обследовать и, если найдут синдром…

— Что сделают? — в ярости бросил я. — Убьют?

— Поместят в обсерваторы. Они ж не могут допустить, чтобы зараза перекинулась на тех, кто отобран на островах. Поэтому, насколько я понял, сначала на Большую землю отправят группу исследователей. А вот когда она скажет, что здесь безопасно, пустят остальных. В общем, что ни говори, Димыч, а Ди–Джи–Волл все делает верно.

Я решительно покачал головой. Может, в теории они и правы, но для меня такой подход неприемлем.

— Я ведь могу уехать до десятого?

— Можешь, — кивнул Миха. — Вот только нафига? Если ты отбросишь эмоции и подумаешь головой, то быстро поймешь, что это единственный путь.

— Мне плевать. Они хотят разлучить меня с сестрой, и этим все сказано.

— Включи мозги, Рокот! — он был настолько спокоен и строг, что я просто