Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.

Паулюс. Получил, бедолага, накануне краха под Сталинградом. Потом Гитлер, вроде, зарекся присваивать столь высокие звания кому бы то ни было.

Тогда кто?

Лихорадочно выдала память, пока охранники провожали приветствием:

Фон Лееб? Фон Клюге? — нет, этот уже на том свете. Рейхенау тоже, как, собственно, и Роммель.

Но, кто?

Манштейн? Клейст? Фон Браухич?

Память отказывалась выудить информацию. К тому же начальник исчез за дверями, и нас грубо толкнули следом. Внутри спешно выносили ящики, сновали солдаты со штатом обслуги. Напуганные гулом секретарши в строгих юбках, цокая каблучками, пытались нести на руках пишущие машинки. Огромный флаг со свастикой во всю стену бесполезно висел теперь, мозоля глаза. Бюсты внушительных фюреров одиноко пылились в свете мигающих фешенебельных люстр. Казалось, начинался тот самый Библейский Исход, как когда-то с народом евреев. Теперь были немцы. История повторялась циклично — менялись как всегда лишь ее персонажи. На стенах висели портреты великих германских талантов пера. Я сразу узнал братьев Гримм. За ними, пока мы поднимались по мраморной лестнице, шли рядами философы.

— Танцором можешь ты не быть, но классиком ты быть обязан, — в шутку продекламировал Борька. Молодец, парень, держится! У меня потеплело в душе. Таким же был, очевидно, и Лёшка, когда его истязали в гестапо. Таким был мой первый помощник Семен, погибший у меня на руках. А сколько таких шутников — отважных, геройских — еще погибнут при взятии Берлина?

Мы поднимались выше. Мимо промчался какой-то майор вермахта, весь в мыле. В огромном зале царило смятение.

Вот и площадка.

Снова портреты-портреты-портреты. Чуть левее в рамках изображались полководцы во главе с Фридрихом Великим. Огромная дубовая дверь распахнута настежь. Нас осадили, заставив стоять во фрунт. Два адъютанта в форме элитных СС доложили о нашем прибытии.

— Едрит их в печенку, — процедил сквозь зубы мой напарник. — Да тут весь генералитет нацистский собрался! — и тихо присвистнул. Звук после выбитого зуба получился забавным, шипящим. Но не слишком забавна была обстановка.

— Точно! — вырвалось у меня, когда я вторично взглянул на фельдмаршала. Из памяти сразу всплыли фрагменты его биографии. Читал в интернете. И что там у нас?..

Во время французской кампании командовал первой мире танковой группой, где его подчиненным был прославленный танковый командир Гейнц Гудериан. Во время вторжения в СССР командовал танковой армией на южном направлении. В 1943 году произведен в фельдмаршалы. В 1944 году отстранен от командования за разногласия с Гитлером. Придерживался монархических взглядов и всю войну носил кайзеровские погоны. Не любил нацистов, но в движении сопротивления не участвовал, сохраняя верность присяге. После войны сдался англичанам, был выдан Югославии, откуда попал в СССР. Был приговорен к длительному сроку тюремного заключения. В 1954 году скончался от естественных причин. Единственный немецкий фельдмаршал, умерший в советской тюрьме.

Вот так. Просто и быстро. Я даже не удивился, выданной мне памятью справке. Уже было такое. Несколько раз моя память выдавала мне на-гора умопомрачительный материал Гугла и Википедии. В разных отдельных случаях. Скажем, я забывал техническую характеристику минометов. Или дальность покрытия «Катюш». Или, положим, толщину брони танков. И тотчас, к моему изумлению, как некий чертик из табакерки, в моем сознании выскакивал необходимый материал. Чудо дивное? Кто его, в беса, знает. Возможно, какие-то магнитные поля — черт разберешь — активировали при моей переброске определенные участки мозга. А может, при столкновении двух измерений у меня произошел сдвиг по фазе: я стал гением? Вот, вспомнил же Клейста!

А тот между прочим уже поспешил внутрь зала. Мы с Борькой бросали взгляды. По скамьям вдоль стены ерзали в спешке генералы вермахта. Были и кто-то из танковых войск, и из ведомства Геринга. Казалось, действительно — в отсутствие фюрера здесь собралась вся верхушка военной элиты.

Фон Клейст между тем скрылся внутри. Чуть погодя к нам приблизился адъютант. Вежливо кивнул, приглашая жестом последовать за ним. Генералы на скамьях заерзали еще больше. В их взглядах сквозила тревога с немым вопросом: кто такие, эти два русских обрубка?

Когда мы вошли, Борька едва не исполнил свистом марш Мендельсона. И было на что посмотреть!

Под люстрами из огромных кусков хрусталя размещался таких же огромных размеров стол, заваленный картами. По бокам от стола в креслах сидели, курили, беседовали, два десятка высших начальников рейха. Во всю стену у окна второго этажа висел план защиты Берлина. Две секретарши с указкой в руках передвигали по схеме флажки. В отдельном кресле восседал…

О-о, черт!..

У меня перехватило дыхание. Нет, не Гитлер — тот по сведениям русской разведки был уже в Антарктиде. Не Гитлер, но все же…

— Борман! — вырвался вздох. Я глянул на петлицы партайгеноссе. Только у него были похожие знаки различия — самые крупные в рейхе.

— Что за овощ? — тихо шепнул Борька. — Кто-то из помощников фюрера?

— Самый главный! — прошипел я.

— А я думал, самый главный после Гитлера Геринг и Гиммлер.

— Этот главнее, — не стал я ему отвечать. Как объяснить бывшему трактористу колхоза всю верхушку иерархии рейха? А Борман, по сути, был его незримым куратором. Серым кардиналом, если брать примеры истории. Что-то типа Ришелье при Людовике XIII. Руководил всей тайной канцелярией. В его сфере влияния находился Золотой запас третьего рейха. Плюс полное доверие Гитлера. Недаром, его — Бормана — не смогут найти после Победы. Как, впрочем, и Мюллера. Но с тем было проще — он в моей реальной истории объявится в Аргентине. А Борман исчезнет. Причем, безвозвратно.

— Подведите! — приказал тот адъютанту. — А вы, господа, пока свободны, — отпустил остальных. Клейст, останьтесь, пожалуйста. Эти два русских будут у вас в подчинении.

Бросая удивленные взгляды на нас, генералы ретировались. Два русских заморыша сумели привлечь внимание Бормана? Как я узнал позже, Берлин уже полнился слухами, что Гитлера тайно увезли — куда? А черт его знает. Кто судачил, что в Аргентину. Кто — в Африку. Но никто не предлагал версии Антарктиды. Проект Базы-211 и Новой Швабии был настолько засекречен, что о нем не знал даже генеральный штаб вермахта. Только Гиммлер, Борман, Дёниц, Канарис. Плюс и Скорцени, по сути. Ну, и охрана фюрера с его штатом обслуги. Завершал список комендант Нового Берлина в снегах Антарктиды — фон Риттен. Всё!

И я рассмеялся мысленно. Но это если не учитывать нашей советской разведки. А если знает Илья Федорович, то непременно и Власик. А если знает тот — то, безусловно,