Авиатор 15. Балканы - Михаил Дорин

аэродром. В общем, живёшь как обычный серб, — улыбнулся Тадич.

Я попрощался с ним и пошёл к хозяевам дома. После того как мне показали ванную и я привёл себя в порядок, Драгомир усадил за стол. Чего тут только не было!

Запах от котлет и жареной картошки стоял невероятный. Правда, бабушка Анна предложила мне сначала печенье, поставив рядом что-то вроде компота. Думал отказаться, но обижать стариков не стоит.

— Вот печенье! — поставила она передо мной большую тарелку.

Оказалось, что печенье — мясо на гриле. Пришлось есть. Драгомир же продолжал меня пытаться напоить, предлагая очередную ракию. Сам он решил тоже испить.

— Для аппетиту! — сказал дед и маленькими глотками стал пить из чашицы.

После столь сытного завтрака мне показали мою комнату, где я вырубился, едва коснувшись подушки.

Несколько дней ездил на базу, чтобы ввести своих коллег в курс дела и рассказать особенности МиГов. Сложностей не возникло. Однако вчетвером нам войну не выиграть. Надо взаимодействовать с местными лётчиками. Желательно на практике, а не только в разговорах.

Виталик куда-то пропал, оставив меня работать напрямую с командиром авиабазы Зораном Видичем. Поддержку мне оказывал Тадич, который постоянно приезжал и контролировал нашу совместную работу с сербскими лётчиками. А точнее, постоянно наблюдал за её отсутствием.

Очередной лётный день подходил к концу. Третий полёт в лётную смену в паре с Павлом Вдовиным закончился. Заруливая на стоянку, я обратил внимание, как у сербов заканчиваются полёты.

Крайними у них сегодня летали МиГ-21. Причём в составе звена. Органично в состав сербской эскадрильи «весёлых» вписался и Валера. Я проруливал мимо стоянки, а он что-то показывал своим коллегам. Судя по всему, объяснял особенности ближнего боя.

Подумал про себя, что он быстро восстановил «лётную форму». Возможно, в сербской эскадрилье никто и не знает о его прошлом. Пускай так и будет. Для чего-то же «старушка» судьба привела его на Балканы.

Мне же она почти 15 лет назад сохранила жизнь и тоже привела сюда. Так что понять логику судьбы весьма сложно.

— 711й, зарулил. Спасибо за руководство! — доложил я, останавливаясь на стоянке.

— Всего хорошего! — ответил руководитель полётами.

Постепенно начинаю привыкать к сербскому языку. Стараюсь в радиообмене говорить только на нём. Всё же, не должен противник знать о нашем присутствии. Иначе это изменит их подход к операции.

Двигатели и оборудование выключил. Фонарь кабины медленно открылся, впустив прохладный воздух с улицы. Техники уже подставили стремянку и готовились принять от меня информацию по самолёту.

— Как аппарат? — спросил один из инженеров, стоявший ближе всех.

Форма на русских специалистах не отличалась от той, что носили сербские коллеги. Те же серые комбинезоны с камуфлированными куртками. На голове каждый носил то чёрную, то синюю шапку.

— Брр! Вроде не холодно, а после полёта вспотел и зябко, — вздрогнул я от подувшего ветерка. — Нормально. Слегка температура в левом двигателе скачет, но не критично. Ещё пару моментов…

Я рассказал о замеченных недостатках и записал их техникам на листке.

— Сергеич, я тебе удивляюсь. Эти самолёты новые почти. Там всё проверенно-перепроверенно. Когда ты успеваешь запомнить всё до секунды?

Не стоит выламываться и говорить, что это у меня «профессиональная» способность.

— Как говорит наш любимый шеф — секрет фирмы! — процитировал я Виталика и техсостав засмеялся.

Сзади подошёл Вдовин, снимая свой шлем. Лицо было вспотевшее, а сам он был, как всегда, серьёзным.

— Разрешите получить…

— Товарищ полковник, давайте без гимнастики. Мы не в армии, — сказал я, и мы пошли с Петром в сторону ангара.

Там для нас была оборудована комната для хранения снаряжения и класс для импровизированной подготовки.

Естественно, что никаких тетрадей никто из нас не вёл. Вся подготовка сводилась к записям на планшете или доске.

— Строй держим хорошо, а вот ближний бой пока с вами не выходит. Вы же летали ранее на МиГ-29?

— Переучился, но в достаточной степени полетать не вышло, — тихо сказал Вдовин.

— Как вас по отчеству? — спросил я.

— Пётр Аркадьевич.

— А я Сергей Сергеевич, — протянул я ему руку.

Естественно, что опыт у Вдовина большой, но пока он его не может перенести на МиГ-29. Запаздывает с манёвром, жалеет машину, чтобы не попасть на критические режимы. В нём пока ещё сидит строевой лётчик, который летает с соблюдением инструкций.

Это хорошо — постулаты инструкций написаны кровью. Но в бою приходится их нарушать.

— Если честно, Сергей, я за вами просто не успевал. Либо вы очень хорошо знаете этот самолёт, либо в воздушном бою вам нет равных.

— Если честно, меня дважды сбивали. Так что я не идеален, — посмеялся я.

Вдовин же был всё так же мрачен. Стоит разузнать его историю.

— Аркадич, нам с вами идти вместе в бой. Не расскажете о себе? Всё же, командир полка и здесь…

— Да, я здесь. Давайте условимся. Мне всё равно, что привело вас сюда и вам на меня тоже. Считаю, что так правильно, — ответил Вдовин, остановившись на входе в ангар.

Наверное, время для откровений ещё не пришло.

За нами остановился автомобиль — наш советский УАЗ-469. Из него вышел полковник Зоран Видич — командир 204го полка и командир эскадрильи МиГ-21.

— Радонич, как полёт? — спросил полковник Зоран Видич.

— Хорошо. Чем могу помочь?

— С командиром эскадрильи «Дельта» знакомы? — представил он мне подполковника в хорошем комбинезоне из «Номэкса».

Если сравнить одежду комэска «Дельта» и обмундирование Видича, непонятно кто больше зарабатывает. Ещё и часы золотые с большой цепочкой на шее. Как-то нескромно!

Я пожал руку комэска, заметив большой перстень на безымянном пальце.

— Синиша Предович. Говорят, вы хотите с нами поработать? Предлагаете нас научить садиться на трассу? — с издёвкой спросил комэска.

— Я думаю, вы сами понимаете, насколько это важно.

Синиша улыбнулся, но комполка решил ответить за него.

— Не понимаю. Вообще, мне не по душе ваши идеи. Летаете вы на своих 29х и хорошо. Но кто-то в штабе решил, что Сергий Радонич — пророк и всё предугадывает. У вас опыт, умения и знания. Пока я ничего такого не вижу.

Старая песня! Мне всегда хочется ошибаться в таких случаях. Если я буду не прав по отношению к возможным действиям американцев, то это большая удача. Тогда и Сербия устоит.

— Я готов продемонстрировать на деле свои идеи и тактику.

Вдовин