Николай I Освободитель. Книга 9 - Андрей Николаевич Савинков

чем, поэтому параллельно нужно начинать разрабатывать и полноценную технологию массового производства, я ожидаю расход продукта в размере… — Я быстро прикинул, если в моем времени аспирин продавался миллионами доз, ну пусть по полграмма каждая, — ну скажем той же тонны. В месяц. Что для этого нужно? Оборудование, специалисты, сырье — прошу все подсчитать как можно быстрее и передать в мою канцелярию, этот вопрос я буду держать на собственном контроле.

Тут я конечно понимал, что тороплю события. Хотя бы потому что между получением лабораторного образца и разработкой промышленной технологии могут уйти годы. Банально те методы, которые применялись тут, на больших объёмах могут просто не работать, и всю цепочку придется заново придумывать. Но ничего — пускай ускорится, хуже оттого не будет, тем более что и пряник у меня тоже для есть.

В качестве пряника я тут же анонсировал раздачу премий и наград, что явно несколько примирило химиков с необходимостью вновь впрягаться в достаточно трудозатратный научный процесс.

С медициной у нас в стране все так же было сложно. В больших городах ситуация немного выправилась, начали открываться земские больницы в уездных центрах и местечках поменьше, однако большая часть сельского населения все так же полноценного доступа к медицинским услугам была лишена. Отдельные фельдшеско-акушерские пункты, которые открывались в наиболее крупных и богатых — в основном это те, которые проходили по удельному ведомству и были превращены в колхозы — селах глобально на статистику не влияли. Ну сотню в год таких пунктов мы могли открывать, ну две. А деревень-то у нас были десятки тысяч…

С другой стороны даже в такой ситуации реальные результаты улучшения жизни населения вполне можно было пощупать буквально руками. И тут интересную пищу для размышлений давала статистика собираемая армейцами среди призывников, поступающих на срочную службу.

Например рост призываемых мужчин. В течение 18 века минимальный рост призываемых на службу — рекрутируемых вернее на тот момент — парней неуклонно снижался. В 1730 году впервые была установлена нижняя планка по росту рекрутов — 160 см. Долго она не продержалась и постоянно «корректировалась» вниз пока не достигла дна в самом конце правления Александра. В 1820-х мы дошли до того, что минимальный рост рекрута определялся 154 см. То есть «срезали» 6 сантиметров за сто лет, и это при том, что численность населения резко выросла, вроде и выбирать было из кого, тут сложно жаловаться.

Во время военной реформы 1832−33 годов минимальным ростом военнослужащего была принята планка в 156 см, и как показал дальнейший набор никаких проблем тут у нас не было. При этом всего за одно десятилетие даже с учетом большой войны, — она, впрочем, велась на чужой и территории и на средний уровень жизни русского крестьянина никак не повлияла — средний рост призывника вырос на целый сантиметр. Если в 1834 году средний рост составлял 165 см — что при обрезке по линии 156 см дает все же не совсем «чистую» статистическую картину — то в последний призыв этот показатель дополз до полных 166 см.

Это как минимум говорило о том, что питаться крестьянские дети — а именно этот фактор максимально влияет на будущий рост взрослого человека — стали несколько лучше. Что недородов стало меньше, зерна больше и уже не нужно подъедать по весне лебеду. Ну или делать это не каждый год.

Понятное дело, что на практике далеко не всегда все было так благостно, и эксцессы случались, в том же 1839 году недород действительно больно ударил по стране, но опять же благодаря накопленным запасам удалось пережить тяжелое время без массовых голодных смертей. Отдельные случаи имели место, к сожалению всех спасти в эти времена просто невозможно, ну а маленьких детей и вовсе никто и не считает в таких обстоятельствах, грустно, но такова местная жизнь.

Ну и еще один момент, который нужно осветить и который проходит скорее по разряду курьеза — это гомеопатия. Да, да, та самая которая чистый сахар и разведения в одну молекулу на примерно всю видимую вселенную. Изобретатель этой дичи на описываемый момент уже успешно почил в бозе однако перед его смертью наши люди подсуетились и смогли выкупить у умирающего «ученого» права на дальнейшее использование «бренда». Сделать это оказалось не сложно, наследников у Ганемана не было, зато имелось огромное желание увековечить имя в веках. Ну мы ему и пообещали, что будем продвигать созданное немцем учение на столько широко, на сколько это вообще возможно.

Ну а что? Прибыли там колоссальные — продавать ничего не стоящие сахарные пустышки по цене реальных лекарств — это не только просто но и выгодно. А заодно и соседу гадость сделать приятно, пускай доверчивые французы платят и болеют, а мы на эти вырученные деньги будем у них в стране вести разведывательную деятельность. Человеколюбием даже не пахнет, зато выгода для России — у нас гомеопатия мгновенно попала в список лженаучных практик, за применение которых лицензированного врача могли просто на каторгу отправить — очевидна со всех сторон.

Интерлюдия 1

1 октября 1845 года в доме обычного Парижского горожанина Жана-Батиста Леру запомнят навсегда. В этот день совершенно, как это и бывает чаще всего, неожиданно в него пришла беда…

Сам Жан-Батист в то утро как обычно сидел у себя на кухне и пил кофе. В свои сорок с небольшим лет он имел достаточно обширную и нетривиальную биографию, в которую входило участие в двух войнах — Алжирской и Восточной, — подавление Парижского мятежа, попытку обучения в университете — не слишком удачную, что правда, вышибли его со второго курса медицинского по причине отсутствия способностей к изучению наук, — работу матросом на речных пароходах, короткий период погружения в крестьянскую жизнь, когда в двадцать лет мужчина неожиданно решил, что хочет выращивать виноград и делать вино, конечно же неизбежные периоды безденежья в перерывах между упомянутыми выше этапами… В общем всего и не упомнишь.

После же окончания Восточной войны — в отставку Леру вышел с сержантским званием и пенсией по ранению — Жан-Батист наконец почувствовал, что приключений в этой жизни больше не хочет. Остепенился, женился, заделал пару детей, нашел себя в ремесле каменщика и в целом мог назвать себя достаточно счастливым человеком.

— Папа! Папа! — В комнату вбежал заплаканный четырехлетний сын, баюкая окровавленную руку. — Собака! Меня ук-куси-ила!

Захлебываясь в слезах маленький Альфред попытался донести свою беду до родителя.

—