Корсары Николая Первого - Михаил Александрович Михеев

От большой драки тогда спасло лишь то, что люди Матвеева встали на сторону военных. Не из большой любви к ним, но все же люди русские, это многое значит. Ну и, слава богу, не было языкового барьера. Дикая смесь подхваченных в кабаках слов, где основа английская и на нее, как бусины на шнурок, нанизаны русские, немецкие, испанские, французские и еще бог знает какие слова, оказалась достаточно понятной для всех. Порычали друг на друга, разошлись, а часа через два уже успокоились и перемешались. А куда деваться, если сидишь на таком вот вшивом островке?

В общем, человек – скотина такая, что привыкает ко всему. Привык и Александр, причем очень быстро. Даже успел кое-какие нововведения ввести, организовав из своих людей дозорную службу. Главным образом для наблюдения за британцами ну и, немножко, чтоб не оставлять без присмотра соседей. И, возможно, так бы и просидел до того, как британцы решили бы отправить их куда-нибудь, но утром третьего дня он проснулся от того, что один из матросов начал яростно трясти его за плечо:

– Вставайте, вашбродь, быстрее!

– Что случилось? – Александр резко сел и помотал головой, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся, подобно тараканам, мысли. Полное соответствие с любимой присказкой няньки – поднять подняли, а разбудить забыли. – Толком говори.

– Вашбродь, Егор Иванович зовет. Говорит, срочно.

Ну, срочно или не срочно, а соблюсти какой-никакой обязательный утренний ритуал офицер просто обязан. Иначе сам не заметишь, как скатишься до состояния финна. В общем, на берег Верховцев вышел тщательно умытый, застегнутый на все пуговицы и с тщательно расчесанными волосами.

Впрочем, как оказалось, многоопытный унтер предусмотрел это, да и вообще, на море редко что-то происходит мгновенно. Так что у Верховцева оказалось достаточно времени, чтобы вдоволь поглазеть на выходящий в море шлюп – он как раз проходил мимо острова.

К слову, смотрелся он эффектно, все же англичане по праву считались первыми среди морских наций. Легкий дымок из трубы показывал, что котлы держат под парами, однако колеса в движении корабля пока не участвовали. Явно экономят уголь, вряд ли его у них целые склады. Можно, конечно, и дровами топить, но их тоже надо еще где-то сначала найти, потом заготовить… Так что – экономят. Зато паруса развернулись во всю ширь, словно крылья гигантской бабочки. Завораживающее зрелище, понятное лишь тем, кто сам с ветром на «ты». Изящно развернувшись, шлюп продемонстрировал великолепную маневренность и начал удаляться от острова. И лишь тогда Верховцев спросил:

– Что случилось, Егор Иванович?

– Так что, вашбродь, – при людях, особенно посторонних, ибо здесь собрались практически все обитатели острова, Гребешков старательно изображал тупого служаку, – утром англичане сыграли побудку и развели пары. Теперь уходят…

В следующие несколько минут Александр узнал, что едва не с первыми лучами солнца британцы перевезли с берега всех, кто ночевал не на корабле, оставив лишь группу на «испанце». И вывод был прост: идут на перехват кого-то. Реши они уйти вообще, то увели бы с собой трофейное судно или уничтожили бы, случись им бежать от противника быстрого и опасного. А значит…

План в голове сложился почти мгновенно. Повернувшись к своим людям, мичман распорядился организовать постоянное наблюдение за морем и покинутой стоянкой. Главное, чтобы британцы не вернулись до вечера, а там уже можно будет что-то решать.

Его действия не остались незамеченными, и чуть позже к мичману подошел один из приказчиков Матвеева. Дородный мужик, за время сидения на острове изрядно растерявший брюхо, но сохранивший богатырскую стать и широкие плечи.

А еще он был совсем не дурак, поэтому, в отличие от своего хозяина, не пытался изобразить купеческий снобизм. Просто сказал, что Матвеев желает переговорить с офицером. Что же, можно и поговорить. Вот только мичману и дворянину к купцу подходить не совсем по чину, пускай сам приходит.

Смешно. Островок – переплюнуть можно, однако же у каждой группы свое облюбованное место, и эффект своих стен тут играет вовсю. И Матвееву вряд ли хотелось разговаривать на чужой территории. К тому же он наверняка считал Верховцева мальчишкой, за спиной которого кроме дворянского титула ничего и нет. Однако же подошел, видать, сильно заинтересовался.

Сев напротив Александра, которого ненавязчиво подпирали широкими плечами Гребешков и Сафин, несколько секунд хмуро смотрел на него, а затем спросил:

– И чего же вы задумали, ваше благородие?

– Отомстить, – спокойно ответил Верховцев.

– Как?

Что же, пришлось объяснить, видя, как с каждой минутой наливается кровью лицо собеседника. А когда Александр закончил, Матвеев буквально прошипел:

– Ты чего задумал, мальчишка? Своих людей погубишь – и нас под монастырь подведешь! Или ты думаешь, англичане такое простят? Да я тебя лучше своими руками…

За спиной Александра унтер стиснул кулаки так, что хрустнули суставы. Мичман же остался внешне невозмутим, хотя внутри все кипело:

– Вообще-то, я рассчитывал, что ваши люди примут участие.

– Чего-о? Да ты…

– Молчать.

Александр даже голоса не повысил, но вроде бы спокойно-безразличная интонация, в которую, будто клинок в слой ваты, завернул слова мичман, просто и доходчиво напомнила купцу: они не ровня. Да, Матвеев богаче, и намного, но в сословном обществе это значит куда меньше, чем титул и офицерские погоны. И, пока он обдумывал достойный ответ, Верховцев холодно припечатал:

– У тех людей, которые погибли, защищая ваше добро, наверняка остались жены и дети. И отомстить за них – самое меньшее, что вы обязаны сделать.

– У тех, кто погибнет, тоже есть и жены, и дети.

Это прозвучало вроде бы сурово, но оба собеседника уже поняли: Матвеев сдался. Да, он еще будет надувать щеки, возможно, орать и грозить карами небесными, но на результат это уже не повлияет. Никак. И вечером, когда Александр, толкая перед собой на скорую руку сколоченный плот, шагнул в холодную балтийскую воду, Матвеев и его люди, шепотом ругаясь себе под нос, сделали то же самое.

Проплыть ночью полторы мили даже в теплом море удовольствие так себе. Даже держась за плот. Точнее, лежа на плотике, едва-едва способном выдержать вес человека. А куда деваться? Построишь что-то более крупное – и тебя обнаружат. Хорошо еще, что британцы, уверенные, видимо, в своей безопасности, не погасили огни. Было по чему ориентироваться и, хотя небольшое течение изрядно мешало, ветер оказался попутным и вполне компенсировал это неудобство. Так что к борту испанского