Санкт-Петербург - Михаил Леккор

узнать, из-за чего разгорелся сыр-бор. Разгоряченные рыбаки заговорили первыми. Тут и выяснилась вся неприглядная правда. Брошенные своим хозяином, рыбаки постоянно становились жертвами голодных строителей. Иногда им давали небольшие деньги, но чаще всего просто отнимали. Тут надо радиально решать.

— А ты бы, наверно, хотел, чтобы стали твоими, — попытался узнать Петр, ухмыляясь.

— Простонародье без крепкого хозяина, что ушлые собаки без хозяйской будки — одичают и пользы приносить не будут, — глубокомысленно согласился Дмитрий.

— Одичают, говоришь, — усмехнулся Петр, — твоя правда. Ладно, бери рыбаков. Но, — сразу поставил он условие, — кормить будешь всех желающих и не задорого. Понял? Пусть ловят рыбу по-настоящему, не только для себя.

— Понял, государь, — пришлось согласиться. Царь ведь дело говорит, а не как девка кобенится. Дмитрий и так понимал, что придется ему следовать извечному рыночному принципу деньги — товар. Получил деньги — корми. Не карточки же времен СССР вводить.

С одной стороны, есть не большой, но и немаленький город с оравой голодных ртов, с другой — Балтийское море с огромными еще в ХVIII веке рыбными ресурсами. Надо только соединить — покупателей и потребителей и потечет золотой дождь — и на рыбаков и на их посредника.

А пытаться повышать цены, значит, всего лишь подрезать коммерцию. Людей надо кормить и богатеть самому. Это поможет ему быть состоятельным. А тут еще распоряжение главного менеджера — Петра Алексеевича — кормить! Открывай бочки, потом будешь туда ссыпать серебро и медь.

Оставалось одно — найти еще источники продовольствия, при чем желательно в больших масштабах. И тогда такая логистика принесет крупные средства.

С этими мыслями Дмитрий, пропустив вперед Петра и его любимца Меньшикова, вернулся в трактир.

— Нажрались без меня, пока мы ходили по нужному делу — без сожаления констатировал царь, — скоты несчастные. Ну давай, скот, выпьем, — предложил он осоловелому Апраксину. Однако будущий адмирал мутно посмотрел, что-то проворчал, не приходя, как говорится, в сознание, и рухнул головой на стол. Водка в него уже не лезла.

Тогда Петр предложил выпить двум своим слегка протрезвевшим спутникам. Те откликнулись охотно, быстро догнав остальных по уровню алкоголя и укрывшись под пологом сна. На старую базу крепкая водка ложилась хорошо и выбивала сознание.

Глава 5

Утром похмельный с вчерашнего Дмитрий поспешил переварить скромный завтрак — «чай», который в действительности был травяным настоем, без сахара, понятно дело, пару вареных яиц с куском свежего хлеба. Куриных яиц было немного, да и в основном они оставлялись пока для высиживания цыплят, чтобы полом вырастить куриц. Но Дмитрий на правах хозяйства иногда мог себе позволить съесть несколько штук.

Плоховато было с продовольствием в Санкт-Петербурге, чего уж тут греха таить. И не только в количестве, но и в качестве и многообразии. Однако, в принципе, не совсем радикально хреновато и ситуацию можно было как-то еще исправить. Ведь массового недостатка поступающих продуктов пока не было.

Этот критический момент в городе не наступал, и Дмитрий прямо или косвенно понемногу населению помогал. Ну и маленечко зарабатывал, хотя и не все было благополучно.

Вот, например, его хлебопекарня. Работающая на муке от его же мельницы, она отдавала хлеб своим трактирам и паре открывшихся ночлежек, а все излишки поступали в свободную продажу.

Проблема только состояла в том, что мельница было одна и ее мощности явно не хватало на весь город. Муку поставляли дозировано и очевидно мало. В итоге, хлеб разбирали с визгом, криками и драками.

Или тот же громоздкий скотный двор. Частично он был похож на обычный боярский — несколько видов скота и птицы для кормления своего дворянина и его многочисленной дворни. Но, присмотревшись, поймешь, что заметно отличается. Кроме коров и свиней, были еще кролики, которых практически не знали, для мяса и шкурок, были хорьки и выдры, которых держали исключительно для пушнины.

Весь скот держали пока для размножения, Дмитрий не разрешал резать скот даже для великого праздника. Есть будем потом. Так что продажи были еще маленькими и практически не играли на спрос.

Так что думай, Дмитрий, думай. Здесь масса голодающих ртов с денежками, а где-то огромный массив ненужного пока продовольствия. Ты должен их соединить!

Дмитрий покривился. Да что еда. Как он и предполагал, плохо было даже с солью — единственным минералом, которым человек активно питается, и без которого существовать не может. А вот мало или дорого, или вообще нет.

Вчера, во хмелю, Петр опять матерно ругал Алексашку Меньшикова, поминая о недостатке соли, и грозил ему палкой. Он и сейчас бы его отлупил что было мочи, но куда-то с пьяну положил свою любимую трость, а другой не оказалось.

Как понимал Дмитрий из разговора с царем и из трактирной практики, ставка на торговлю с другими регионами страны или заграницей не получилась. Когда собирались строить Санкт-Петербург, думали, все будут доставлять обозами и кораблями, как изнутри России, так и из Европы. Ага, как же! Посмотрели бы в окно, господа Хлестаковы, авось бы призадумались.

Сухопутные дороги по стране были плохие, водные артерии единого целого не составляли, в российской провинции дешевого товара не нашлось. В Европе же продукты всегда были еще дороже и, честно говоря, хуже.

Пока привезешь соль из Соли Камской (Соликамск в ХХI веке) через все страну да с государственными пошлинами, она из достаточно дорогой становиться чуть ли не золотой. С соответственной ценой для питерского потребителя. Совершенно дикой по сравнению с умеренным государственным жалованьем, которое почти всегда задерживалось.

Даже в трактирах потребителям в горячие и холодные блюда соль почти не клали, за отдельную плату предлагали на стол в солонках по большой цене. Желающих было очень мало.

Устав ругаться с пьяным Меньшиковым, не менее пьяный Петр с криком обратился к Дмитрию с требованием наладить солеварение. Он помнил, как еще в Москве тот жаловался на соль и предлагал в Санкт-Петербурге обязательно наладить солеварение.

Вот ведь памятливый! Уж куда не было времени, а придется поработать. Хотя может и обойдется. Ему не то, чтобы это не нужно