Дочь Революции (СИ) - Карнов Тихон

— Ой, да пошёл ты… — она отмахнулась и покинула переулок.

— Набери мне, — улыбаясь, прокричал Четырнадцатый ей вслед, — когда захочешь повторить!

Вновь поднялся ветер. Его мощные порывы сорвали одну из бумаг со стены, и листовка со зловещей агитацией упала на землю.

Эпизод третий

Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)

мурмурационное отделение г. Градемин

2-15/995

Листовки.

Они стали настоящим наваждением! Вирусом распространились по городу и парализовали умы граждан. Теперь все говорили о неминуемом воскресении деми. Очевидцы видели, там-то слышали… Да ещё революционеры эти! Чтоб их. К полудню, когда Чековка едва ли остыла, вовсю пыхтели типографии. Анонимный заказчик и тысячи листовок на станках.

Часть уже экспортировали в Градемин. Другую — по накладной отравляемую в Камнеград — успели перехватить. До выяснения обстоятельств закрылись все крупные типографии.

«СКАЖИ ДЕМИ „НЕТ“ — „УБИРАЙСЯ“ ТВОЙ ОТВЕТ».

По каналам Красмор давно произвели рассылку, информирующую мурмурации о появлении «листовок сомнительного содержания». О том, что впервые они появились в Линейной, в Градемине знали. Впрочем, об изменённом для Карпейского Каэльтства сюжете здесь даже не догадывались.

— Не так легко в наше время сохранить анонимность, — почитывая отчёт из «Градеминской печати», рассуждала столичная хранительница Марианна Монтгомери, наследница престола каэльтского. Вместо противогаза у неё была серебристая клювастая полумаска. — Уверена, сокрытие данных — отдельная строка в смете. Где это видано, что «информация утеряна»? Значит, уплаченная сумма превышает приказ.

Ничего во внешности юницы не выдавало её благородного происхождения. Разве что иссиня-голубые глаза — фамильная черта всех Монтгомери — да диадема с редкими кроваво-красными демитирами, которую в отрочестве носила сама Вендига, каэльтина Дунарийская.

— Почему ты не оставишь это дело координатору? — поинтересовался сидящий напротив Залерт. Лицо его выглядело помятым — даже с заложенным носом от него слышался запах перегара. — Я думал, в твои обязанности входит заниматься цензурой, а не… расследованиями.

Марианна вздохнула и мельком глянула на переливающееся алым окно.

— Только если дело не касается декабристов, — парировала она. Залерт заинтересованно склонился к столу. — Ты же слышал о них? Конечно, слышал… Ты и без меня знаешь, что они из тех, кто всегда остаются инкогнито.

Головная боль российского мурмурация: в силу особого устройства членов группировки, отловить их никак не могли. Последние подвижки в расследовании были около десяти лет назад. Тогда, в 80-х годах, камнеградские охотники нашли одну из подпольных типографий: среди печатных станков были найдены опустошённые формы роботариев — согласно описи, некоторые из них служили в государственных изданиях.

Несомненно, Марианна уже видела подобные листовки. Её не страшил ни эсхатологический мотив, ни пророческое напутствие. Единственное, что она хотела понять — как это добралось до Градемина? Карпейское Каэльтство давно не представляло интереса для роботариев: за последние лет пять вся деятельность декабристов сосредоточилась в Российской Империи.

— И… — недоумевал Залерт. — Я могу тебе чем-то помочь?

Ухмыльнувшись с усилением, Марианна отложила отчёт к остальным бумагам и, протерев глаза, ответила:

— Нет… Боюсь, что нет. Тебя я вызвала по другому вопросу: видишь ли, Дмитрий, пропала госпожа Аврора Майнью.

— Что? В каком это смысле? — удивился тот. — Мы виделись с ней… позавчера, кажется. Разве не должно пройти больше?..

— Мы наблюдали за ней, — перебила его Монтгомери. Продолжила, не дождавшись реакции: — Видишь ли, наши коллеги из Архива заподозрили её в связях с одним из культов, запрещённых на…

— Ближе к делу. У нас все культы запрещены, да и не только у нас. В этой ремарке нет необходимости.

— Хорошо. Нам известно, что позавчера вы виделись — тогда же её видели в последний раз. Может, тебе известно, куда она пошла?

— Нет, — ровно ответил тот. Марианна недоверчиво прищурилась, но смолчала. — Она мне ничего не говорила. Более того… вопросов веры мы тоже никогда не касались.

— В том, что ты безразличен к интересам своих партнёрш, я никогда не сомневалась, — пробормотала Монтгомери и кашлянула, когда посетитель собрался возмутиться. — Но это не меняет того, что твои показания, учитывая, кхм, характер ваших отношений, могут очень…

— Позавчера, — перебил Залерт, — мы расстались. Я без понятия, куда она делась. Спрашивайте её сестру.

— Уже, — сердито отозвалась Марианна, — но она тоже ничего не знает. Судя по камерам видеонаблюдения, вы встретились с Авророй сразу после митинга. Я права?

— Может быть, — Залерт был безразличен. Он украдкой поглядывал на табличку рядом с дверью — предупреждающую о запрете курения в стенах мурмурация — и закурил. Марианна скривилась, но сдержала неодобрительный возглас. — Я обычно не спрашивал, откуда она и почему опоздала — такие вопросы бесили её.

Призадумавшись, хранительница нерешительно спросила:

— Она тебе когда-нибудь говорил о «Кате-Эр»?

— О лжепророчестве? — скептически уточнил Дмитрий и, стряхнув пепел, вновь затянулся. Табак неприятной горечью осел на языке. — Нет, не припомню такого. Джестерхейла нам хватило в Академии, так что… Извини.

Монтгомери устало вздохнула и, поднявшись из-за стола, подошла к окну. С высоты второго этажа открывался вид на Дунари и пятнадцатый причал.

— Мы подозреваем твою… возлюбленную в связях с ABICO, — нехотя поделилась хранительница. Услышав это, Залерт приподнялся. — Прямых доказательств у нас нет, но… Кхм, к нам поступила информация, что у неё оригинал рукописи, «Кате-Эр». Учитывая, что произошло с рекой, мы можем предположить, что она стала катализатором… всего этого.

— Оригинал рукописи… — мрачно повторил мужчина. — Я тебя понял. К сожалению, мне об этом ничего не известно. Ничем не могу помочь.

— Я говорила, что эта девица — тебе не пара, — раздосадовано упрекнула его каэльтина, собирая рассмотренные бумаги в стопку. После в приказном тоне кинула: — Можешь идти.

Отношения между ними с самого начала были сложными. Познакомились красморовцы в стенах ВАД, когда Залерт был уже на последнем курсе, а Марианна абитуриенткой переступала её порог. Градемин Дмитрий покинул не сразу, и его, как образцового выпускника, назначили наставником каэльтины. Флирт, недомолвки, а после — секс и сцены ревности. В их паре Дмитрий никогда не считался равным партнёром: мезальянс со всеми его недостатками. Ни один из участников не видел совместного будущего, но встречи то и дело возобновлялись. Впрочем, если Залерт ещё порывался жить дальше, то Марианна неизменно возвращалась к прошлому.

— До встречи, Мари, — попрощался с хранительницей он.

В приёмной мурмурация царил настоящий хаос. Охотники едва успевали принимать заявления: события минувшего дня окрасили Градемин красным. Одним митингом не обошлось — украдкой Залерт услышал о возросшем уровне насилия в столице. Заметил встревоженных сограждан и черноволосую девушку, просящую забрать у неё некую рукопись. Местные служащие от неё только отмахивались.

Столичное мурмурационное отделение находилось неподалёку от городского пляжа, названного в честь архипелага — Коройск-кер-Абико, расположенного в пяти километрах от берега. Там располагался природный заповедник с редкими животными и растениями. Посещать его людям было запрещено. Выйдя на улицу, Залерт задумчиво посмотрел сначала на пустой пляж, а потом и на тающий в тумане архипелаг. Тревога подкрадывалась неспешно.

Эпизод четвёртый

Карпейское Каэльтство: Градемин (Староград)

Фнакверех 4-27

2-15/995

Выходной подходил к концу, а избавиться от рукописи Нина так и не смогла. В бюро находок брошюру не приняли из-за крови, а в мурмурации отказались даже от заявления — вечером посыльная обессиленно опустилась на скамейку в новоградском парке, в нескольких кварталах от Чековки. С детской площадки доносились визги и смех — резвящиеся на ней дети играли в салки. Они беззаботно скакали по горке да гимнастическому комплексу в виде корабля, не замечая, что свежий слой краски выцветал и крошился, а новизна стремительно порастала ржавчиной.