Колхозное строительство 72 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Наконец, из здания бегом вприпрыжку выскочил молодой человек и, схватившись рукой за грудь, прохрипел:

– Простите, перевод делал, увлёкся – вот бегом бежал.

А вежливая дама подошла бы спокойно и сказала: «Good afternoon, здравствуйте. Пройдёмте со мной». Вот она, молодёжь!

Керту улыбнулась. Как над ними Маша прикалывается: «Вы, тётки, бронзоветь начинаете, пороть вас пора!».

– Ничего, молодой человек – мы тут пока воздухом дышим, народ веселим.

– И правда, толпа целая! – мидовец сделал серьёзное начальственное лицо и красивым голосом, зычным таким, гаркнул:

– Расходимся, граждане! Что, иностранцев не видели? Не позорьте страну.

Ну, так чтоб вжик, и все рассосались, не получилось – но дорогу к министерству довольно быстро расчистили.

– Пойдёмте, а то опоздаем к Андрею Андреевичу. Он строгий в этом вопросе.

Богатиков, когда его торопят, тоже вставляет их одесские поговорки. Вот сейчас бы ввернул:

– С откуда ты такой взялся? И чего б тебе обратно не зайти?

А вот в кабинете министра Керту стало не до смеха. Громыко посерел лицом и сполз на большой резной стул – кресло прямо царское.

– Ваш Тишков смерти моей хочет… Вы вот так собираетесь ходить по Нью-Йорку и Лос-Анджелесу?

– А что не так, товарищ министр? – Керту подошла, взяла графин и налила Громыко стакан тёплой воды.

Пить он не стал.

– Извини, Керту, но ты – негритянка, а эта миленькая девочка – азиатка. Да вас там на куски порвут ещё в аэропорту! Там всех азиатов сейчас по тюрьмам и концлагерям распихивают, а негров в большие города вообще не впускают. Только по специальным пропускам, если есть гарантированная постоянная работа. А одежда!!! Ещё бы в купальниках вышли, или голые! Да за вами толпы ходить будут…

– Такая цель и стояла.

– Цель!.. Мне Пётр Мироныч сказал, что вам нужно уговорить трёх подростков переехать на учёбу в Алма-Ату.

– Четырёх.

– Ну да, четырёх. Вас вон, как мушкетёров. Нет! Я вас в таком виде не выпущу. Это что, единственная ваша одежда?

– Нет. Только лучше вам тогда остальной не видеть, – Керту представила их, окружающих Громыко в коротких вечерних платьях.

Министр всё же взял стакан, отпил чуть, поморщился, нажал на кнопку. Вбежал торопыжный молодой человек.

– Саша, позови Зою Фёдоровну.

– Андрей Андреевич, это что же будет? Так ведь нельзя! – высокая, почти с Керту, сухая седая женщина осуждающе оглядела девчонок. Остановила взгляд на эфиопке.

– Зоя Фёдоровна, вы ведь представляете, что сейчас творится в Нью-Йорке – три дня как оттуда. Что будет, когда они вот в этом зайдут в аэропорт, или пройдутся по какой Пятой авеню?

– Арестуют сразу! А в участке и избить могут.

– Вот вы себе и ответили.

– Чрезвычайный и полномочный посланник второго класса?

– Советник министра. Мои советники.

– Они хоть совершеннолетние?

– Зоя Фёдоровна, прекратите! И самому тошно. Их надо одеть в тропическую форму Чрезвычайных и полномочных посланников второго класса. И подготовить все документы.

– Это же генеральские звания! В восемнадцать лет!..

– Зоя Фёдоровна!!! – зарычал – ну, почти зарычал Громыко.

– Андрей Андреевич. Над нами весь мир смеяться будет, – женщина готова была броситься на амбразуру.

– Так лучше. Смотрите, какие красавицы. Убьют! А так можно с ними и охрану хоть в сто человек от Белого Дома потребовать.

– А как они будут этих школьников в такой форме уговаривать? Да там сразу весь департамент сбежится – и не выпустят детей.

– Да с точностью до наоборот! Они, чтобы их быстрее из страны выпихать, этих ребят сами упакуют и в самолёт занесут.

– Может, хоть советников первого класса?..

– Товарищ Во… Зоя Фёдоровна, вы отлично знаете, что советникам первого класса форма не полагается.

– Знаю. И кортики им выдать?

– К парадной одежде кортик положен?

– Положен, – всхлипнула седая и строгая.

– Гайдар вон в шестнадцать полком командовал. Полковником, значит был.

– Гайдар?

– Гайдар. Всё, Зоя Фёдоровна! Ведите их в наше ателье – сколько им понадобится времени?

– Все силы бросить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Все, и без отдыха.

– Два дня.

Через два дня Керту посмотрела на себя в зеркало. Да, видел бы её отец и сестра! Адмирал настоящий, и кортик какой красивый… Только погон нет. Голубые петлицы, а на них вышиты золотистыми нитями три звезды с трёхкопеечную монету, и выше них – две перекрещивающиеся пальмовые ветви.

Юбки, не брюки. И жилеты – чуть скрывают грудь. И цвет – не тот белый, то аж глаз режет, а светло-кремовый. Только Керту бы поспорила с министром, на что мужики бросаться будут сильнее – на девах в офьигьеньних костюмах, или на полномочных посланников в обтягивающих юбках.

– Девки! Стройся к осмотру.

Интермеццо седьмое

– Алло, Галя! А ты где хочешь побывать: на море, или в лесу?

– На море, конечно. А ты что, путёвки берёшь?

– Да нет, освежитель воздуха для туалета.

Домик был и вправду маленький. Не крошечный, а именно маленький. Кухонька метра два на полтора – только плита и небольшой столик. Одна комната проходная, и из неё две двери: одна – в её комнату, вторая – в пристройку. Всё по минимуму – унитаз, ванна чугунная с титаном на газу, а газ – баллонный. И баллон тут же. Представила, что будет, если взорвётся. Капитан Серёгин, что помогал ей из больницы переезжать и устраиваться в домике, тоже осуждающе покачал головой:

– Если пуля попадёт – вымрем. Но ребята за неделю уже привыкли – классно бывает вечерком пыль с себя горячей водичкой смыть.

– Тут что, помывочная? И все десять человек моются? А как бедная девушка будет жить?

– Ото ж и оно. Придётся менять привычки – вонючими ходить, – капитан сделал вид, что принюхивается.

– Нда. Только голыми не ходите по дому, а то наброшусь.

– Ну что, майор, пойдём, погуляем по окрестностям? – в домик заглянул старший из ребят – тоже майор, которого все и в глаза, и за глаза называли Мишей. И правда, эдакий Миша – Топтыгин. Гора мышц и добродушная улыбка. Только глаза мешают назвать майора добродушным – серые, чуть глубоковато посаженные. И злые – колючие. Даже стоя у Миши за спиной, взгляд этих серых глаз на себе ощущаешь.

– А Федька мой где?

– Там, на улице. Слышишь – дрова колет. Обещал в большом казане плов приготовить. Тут нашли. Хозяин оставил – говорит, в квартире зачем казан? А летёха увидел – сразу драить начал. Обещал, пальцы откусим – так вкусно будет.

– Пальцы?

– Ну, плов-то руками едят.

Вышли за калитку – и сразу в лесу. В смысле, две калитки в заборе – одна, как и положено, ведёт на улицу, а вторая, в противоположном конце большого участка, выходит пусть и не в дремучий лес, но и не в чисто поле. Какие-то кусты, между ними тропинка, а вот дальше и точно – еловый лес. Вековой. Толстые серые стволы – и не обхватишь. Жаль, нижних веток нет – только сучки от них остались. Между елей попадаются и лиственные деревья – вон и дикие яблони, всё, как полковник говорил. Кадри дохромала до ближайшей.

– Дичка, – под руку брякнул капитан.

– Это дичка? – пусть и небольшое, но всё же яблоко – и красивое, розовое, с красными штрихами и зелёным бочком. Сантиметров пять в диаметре.

– Я, блин, ботаник по образованию, сельхозакадемию заканчивал, как раз по плодовым. Это дичка. Называется – яблоня Сиверса. На неё знаменитый местный Апорт прививают. Если привить на любую другую, то такого вкусного и ароматного яблока не получить.

– Так их нельзя есть?

– Чего же нельзя. Специфический, конечно, вкус – с горчинкой лёгкой такой. Да попробуй, не отравишься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кадри сорвала одно, покраснее и покрупнее. И точно – чуть горчит, хоть и сладкое.

– Нарву, будет, чем вечером заняться.

– Хочешь – нарви, а так вон в саду у соседей Апорт, три яблони, они продают, по сорок копеек всего. Зато вкус и аромат. Сказка.